Читал про картину Мунка «Крик» и про самого Мунка заодно. Это вам, конечно, не Густав Климт с его голыми женщинами в позолоте, а сплошное страдание.
Если бы и вправду существовало какое-нибудь Провидение, и оно выбирало бы, кому из смертных доведется воплощать гениальные идеи из его коллекции, то с Мунком было бы всё сразу ясно-понятно. Дайте ему самое жуткое!
Но к жуткому нужно готовить заранее, поэтому детство у Мунка было просто огонь. Мать умерла от туберкулеза, сестра умерла от туберкулеза, брат тоже умер от туберкулеза. Младшей сестре диагностировали шизофрению, самому художнику диагностировали шизофрению. И вообще редкому члену семьи Мунков её не диагностировали, если уж на то пошло.
Глубоко религиозный отец сугубо из добрых побуждений читал детям такие красочные проповеди, что маленький Мунк после них спал через раз, преследуемый по ночам видениями ада. Вот примерно тогда же он и начал рисовать.
«Ага! — обрадовалось Провидение, — Мой план работает!». И подарило Мунку роман с ветреной, но замужней женщиной, чтобы безответная любовь смешивалась в душе художника с ужасом от нарушения религиозных табу.
А там и до выставок картин уже было недалеко.
Знаете, наверное, как бывает: вокруг все смотрят на картину и говорят — шеде-е-евр! А ты смотришь — на ней кто-то кричит и больше ничего непонятно.
Это нормально. Когда «Крик» первый раз показали на выставке — там тоже никто ничего не понял. Даже пришлось вызывать полицию — публика требовала закрыть выставку «из уважения к искусству и честному труду». Саму картину, как водится, почти никто не обсуждал, сразу перешли на личности: как же так, такой прекрасный юноша, а пишет всякую дрянь.
А насчёт создания «Крика», так это Мунк с друзьями пошли однажды погулять. Пошли они на гору рядом с городом Осло, там ещё рядом главная городская скотобойня и психиатрическая лечебница. «Место силы», как сейчас говорят.
Друзья Эдварда заболтались о чём-то между собой, ушли вперёд и не увидели сразу, что товарища накрыло. Стоит Мунк, глаза бешеные и внутри у него «аааааа!», а природа в ответ «оооооо!», и они вместе «аааоооааааыыыы!» — вошли в ужасный творческий резонанс. И ещё психи из-за холма завывают, и коровы на бойне богу душу отдают со страшным мычанием. И кроваво-красное небо над этим над всем.
Провидение, конечно, многое могло предусмотреть, но такого успеха не ожидало даже оно.
Собственно, после того случая Мунк исторг из себя не один, как планировалось, а примерно сорок штук разных «Криков». То пастелью он завоет, то заплачет масляными красками. То взвизгнет литографией.
Только один раз он ненадолго прервался в «Криками» — буквально на полгода, чтобы в психушке полежать. Но Провидение тут ни при чем, на эту женщину Матильду он уже сам наткнулся. Нет, сначала всё как раз было очень хорошо. Историки предполагают, что тень сомнений насчёт их совместного благополучия закралась Мунку в тот день, когда Матильда прострелила ему руку во время своей второй попытки самоубийства.
Через некоторое время у него завязался новый роман — с виолончелисткой, выступавшей под псевдонимом Эва, простите, Мудоччи. Как раз на нём Мунк и перешёл плавно к лечению в стационаре.
Как он с такими приключениями дотянул до 80 лет — даже удивительно. Провидение прячет глаза, будто это не оно.
