Весьма важен вопрос о степени влияния Ахеменидской державы на фракийцев. Как мы видели, в некоторых работах именно персидскому фактору отдается одна из ключевых ролей в развитии фракийской государственности (КИДМ. Т. VI. Полутом II: 527). Пеоны, «империя» которых была уничтожена Мегабазом, царь бисальтов и крестонеев, эдоны, ставшие вскоре жертвой Македонии, геты и другие племена, попавшие из-за персов сначала под удар скифов, а затем одрисов вряд ли бы согласились с тем, что персы сделали что-то хорошее для развития фракийского общества. Разве что Македония, больше всех выигравшая от персидского протектората. В других регионах персидская власть была либо кратковременной (черноморское побережье, возможно северное побережье Пропонтиды), либо ее не было там вовсе, как у одрисов. При этом, именно одрисам в большей степени приписывают это самое «персидское влияние». Исходя из данных письменной традиции можно скорее говорить о том, что фракийцы развивались скорее не благодаря, а вопреки персидскому влиянию.
Тем не менее, у персидского господства во Фракии была и обратная сторона, которая состоит в том, что ахеменидское завоевание, прервав прежнее поступательное развитие фракийской государственности в ряде регионов, привело в конечном итоге к формированию единого экономического пространства, интегрированного в экономические отношения с персидским Востоком. Зримым свидетельством этого явления служат так называемые «фрако-македонские» монеты. А. Фол отмечал, что это традиционное наименование по отношению к рассматриваемым ниже монетам, будет не верным. На территории Македонского царства того времени не было залежей серебра. Племена, чеканившие эти монеты в тот период, проживали за границами Македонии. Серебряные рудники находились на землях фракийцев и в Иллирии (КИДМ. Т. IV: 303).
Само появление этих монет служит свидетельством некоего нового уровня общественного развития местных племен. «Фракийско-македонские» монеты представляли собой серебряные слитки очень крупных номиналов (Юрукова 1992: 14). Справедливо предположение, что часть этих монет представляла собой дань, которую некоторые племена уплачивали Ахеменидам в форме золотых и серебряных изделий, слитков или монет. В пользу этого говорит состав кладов, в которых находят значительное число таких монет (КИДМ. Т. IV: 532). Важным также представляется то, что все основные фракийские источники серебра находились в пределах, подконтрольных персам: в Крестонии, Бисальтии, области у горы Пангей (Hdt. V, 17; VII, 112).
Однако, следует отметить, что многие монеты выпускались от имени племен, живших достаточно далеко от границ сатрапии Скудра. Известны монеты пеонийских племен лееев на Верхнем Стримоне и дерронов на Среднем Аксии, на территории совр. Республики Северная Македония. Оррески, известные своей активной чеканкой, локализуются между Нестом и верховьями Марицы (Топалов 2014: 87). Тинтены проживали где-то по соседству с дерронами или же их следует отождествить с иллирийским племенем, оставившим богатый погребальный комплекс в Требениште. Н. Хаммонд отождествляет это племя с иллирийцами – атинатанами и перисадиестами, которые, по его мнению, контролировали серебряные рудники Дамастии (КИДМ. Т. VI. Полутом I: 507).
Нельзя не упомянуть также эмиссии монет типа «силен и нимфа» на обширных территориях в верхнем течении Марицы и Тунджи, которые мы связываем с одрисам. На монетах племена изображали богов или царей-жрецов с конями или волами, а также разнообразные дополнительные символы, которые сопровождались надписями греческими буквами на греческом языке. Они выполнялись вероятно греческими мастерами, услугами которых пользовались фракийцы и пеоны. Многие греческие полисы на побережье Халкидики и Фракии также уже чеканили свою монету (Златковская 1971: 179 и след.; Топалов 2014: 62 и след.). Учитывая географию распространения и хронологию чеканки, из этого вполне определенно можно сделать вывод, что чеканились эти монеты в первую очередь на экспорт, однако во внутренних областях можно отметить и использование их для внутреннего пользования. Учитывая крупные номиналы, речь явно должна идти об использовании их как удобного средства накопления богатства органами племенного управления, превращавшихся в государственные, и отдельными лицами, семьями или родами. Закономерно, что после формирования европейской сатрапии выпуск монет стал более масштабным.
Появление денег в македонско-фракийском регионе и широкое распространение их на западе Персидской империи свидетельствуют о том, что этот богатый природными ресурсами регион под властью Ахеменидов стал «частью стабильного торгового сообщества, которое включало долину Дуная, северную Эгеиду, Черное море и значительную часть Малой Азии; а за пределами этих регионов товары, прежде всего серебро, отправлялись в западном направлении через Требениште на юг Италии, через Дунайскую долину во внутренние районы Адриатического побережья, через Черное море на Кавказ, Иран и далее на восток, а также по морю в материковую Грецию, Левант и Египет». Никогда прежде торговый обмен между фракийцами с греками и Востоком не достигали такого уровня. Персы связали фракийское побережье дорогами, мостами и построили Афонский канал. Огромные массы рабочих, задействованных при строительстве этих объектов (Hdt. VII, 23), а также персидские гарнизоны, расположенные вдоль всего побережья (Hdt. VII, 25), нуждались в продовольствии. Покоренные фракийцы кроме того должны были выплачивать дань персидским царям. Все это стимулировало сельскохозяйственное производство. Рост экономики неизбежно должен был отразиться на торговле с греческими полисами. Большую роль в развитии фракийской торговли играли в этот период полисы на западном побережье Черного моря (КИДМ. Т. IV: 304-308). Во Фракию хлынули потоком деньги греческих полисов, главным образом Кизика и Париона (Златковская 1971: 72 и след.). Как отмечают специалисты, последняя четверть VI в. стала началом фазы заметного процветания (Блаватская 1952: 64-66).
Выстраивая систему управления в своих европейских владениях, Ахемениды явно предпочитали опираться на македонскую и фракийскую элиту, не доверяя греческим полисам на побережье. Мы знаем, что цари Македонии существенно расширили свои владения, опираясь на персидское покровительство. Часть фракийской знати, так же как македоняне, вероятно поддерживала персидское господство, примеры чему мы видели выше. Судя по всему, тесно сотрудничали с Ахеменидами эдоны, на землях которых находилась персидская крепость Эйон, и киконы, жившие вокруг крепости Дориск. Прямо об этом свидетельствует описание осады Эйона афинским полководцем Кимоном: он смог взять крепость, лишь после того, как нанес удар по фракийцам, доставлявших персам хлеб, и изгнать их с собственной земли (Plut. Kimon. VII) (КИДМ. Т. IV: 304). Вероятно, часть владений пеонов получили также фракийские династы, ранее подчинявшиеся пеонам или страдавшие от их экспансии: эдоны вернули Мигдонию, бисальты получили Крестонию (Thuc. II. 99, 4, 6; Strab. VII, fr. 11). Не малую роль, по мнению исследователей, здесь должна была сыграть и определенная ментальная близость фракийско-македонской и персидской знати. Художественные вкусы и образ жизни фракийцев были гораздо ближе к Малой Азии и персам. С появлением персов в Европе в конце VI в. значительно возрастает число огромных гробниц с дарами в виде золотых и серебряных сосудов, бронзовых шлемов и панцирей. Самые ранние экземпляры сосудов, созданных около 500-475 гг. до н.э. под несомненным влиянием персидских образцов, были найдены в царском кургане Кукова Могила близ г. Дуванлий, во внутренней Фракии, в верхнем течении Гебра. Как было показано выше, эти земли не входили в границы сатрапии Скудра. Персидское влияние видят в фиалах, ушных кольцах из Куковой Могилы и Мушовицы, золотых пекторалях с летящими птицами из Мушовицы, в серебряных поножах из Врацы. И. Венедиков и Т. Герасимов отмечали, что персидские мотивы и предметы оказали сильное влияние на фракийское искусство, которое заимствовало на Востоке идеи еще в доахеменидский период. Персидское влияние в Европе породило художественные импульсы, надолго определивших пути развития фракийского искусства. По мнению ряда исследователей, персидское влияние во Фракии и Македонии также проявилось в образе жизни местной аристократии, подражавшей персидской знати на охоте и в войне, в обычаях придворной жизни, разведении лошадей нисейской породы (Венедиков, Герасимов 1973: 127 и след.; КИДМ. Т. IV: 304-305; Тачева 2006: 25). Тем не менее, не стоит преувеличивать роль персов в формировании экономического положения аристократии и ее образа жизни, наполненного роскошью и блеском, зримым свидетельством которого служили гробницы царей и знати, наполненные изделиями из драгоценных металлов. Как уже было сказано выше, с появлением персов количество этих роскошных погребений увеличивается, но появляются они гораздо раньше. Ярким примером такого рода являются погребения фракийской знати в совр. Синдосе, в греческой Македонии.
С самого своего возникновения в конце VI в. Синдос становится важным торговым центром, имеющим связи с материковой Элладой, Ионией и Родосом. Украшения, произведения искусства и оружие погребений из Синдоса демонстрируют, что персидское влияние на искусство и художественные вкусы здесь отсутствует, несмотря на тесные связи с персами, которые несомненно существовали в период расцвета Синдоса. Это подтверждает, что персы застали общество, в котором процессы выделения знати формирования государственности уже шли полным ходом (КИДМ. Т. IV: 305 и след.). Обширные торговые связи способствовали дальнейшему обогащению фракийско-македонской аристократии. Это стало возможным благодаря высокому экономическому уровню региона, который был достигнут в период существования персидской сатрапии в Европе. Изгнание персов в ходе Греко-персидских войн и экспансия Афинской архэ с одной стороны и Македонии с другой привели к разрушению этой процветающей торгово-экономической системы. Общий кризис экономики, наступивший после изгнания персов из Европы, сказался в том числе и на греческих полисах побережья вплоть до Черного моря, и на иллирийских племенах совр. Албании. Вплоть до эллинистического периода, территория бывшей сатрапии Скудра не смогла достичь столь высокого уровня материального благополучия (КИДМ. Т. IV: 307).
Подводя итог, следует отметить, что с одной стороны персидское завоевание Фракии сокрушило гегемонию пеонов и ослабило гетов. При Ксерксе, вероятно, были ослаблены в какой-то степени фракийские «царства» эдонов и бисальтов. Однако, с другой стороны, под господством Ахеменидов в регионе был установлен долгосрочный мир, что позволило развиться экономике, укрепить положение аристократии и в конечном итоге, установить период процветания, который активизировал развитие социальных, экономических и политических отношений. Это благоприятно сказывалось и на территориях, прилегающих к сатрапии с запада, севера и северо-востока. В том числе на одрисах. Персы не были причиной тех процессов, которые привели к появлению фракийских государств, но благодаря им были созданы благоприятные условия для развития тех процессов, которые происходили во фракийском обществе до прихода персов. В долгосрочной перспективе больше всего от присутствия персов в Европе выиграли македоняне и одрисы, воспользовавшиеся поражениями пеонов и гетов. Одрисы, как следует из источников, не подчинялись персам. Их земли, находящиеся в глубине материка, не были подконтрольны персидской администрации. Но, после изгнания персов из Европы, именно они заняли большую часть бывших владений Ахеменидов во Фракии.
(Источник: Анисимов К.А. ВНУТРЕННИЕ И ВНЕШНИЕ АСПЕКТЫ ОБРАЗОВАНИЯ ОДРИССКОГО ЦАРСТВА И ПРОБЛЕМА ЛОКАЛИЗАЦИИ ПЕРВОНАЧАЛЬНОЙ ПЛЕМЕННОЙ ТЕРРИТОРИИ ОДРИСОВ // Исторический формат. №4. 2020. С. 98-114.)