Гипотетический союз одрисов с Ахеменидами объясняет одну проблему, связанную с организацией сатрапии Скудра. Одним из доводов Н. Хаммонда в пользу того, что сатрапия должна была включать в свои границы также внутренние районы страны, служит отсутствие постоянных крупных военно-морских сил в регионе. По мнению исследователя, без флота контролировать приморские территории можно только при условии того, что внутренние территории также контролировались персидской администрацией (КИДМ. Т. IV: 299-301). Н. Хаммонд упускает из виду прямое указание Геродота, что персам были неподконтрольны внутренние горные районы страны, даже непосредственно примыкавшие к побережью (Hdt. V, 16; VII, 111). Заключение союза с одрисами решало проблему безопасности персидских опорных баз во Фракии.
После Марафона в Греко-персидских войнах наступает перерыв в 10 лет, во время которого персы были заняты подавлениями восстаний, укреплением власти нового царя Ксеркса, сменившего Дария, умершего в 486 г. (Дандамаев 1985: 132 и след.). Наконец, к 480 г. персы вновь были готовы к большому походу в Элладу. Во главе огромной армии, насчитывавшей по словам Геродота 1 млн. человек, Ксеркс и его главнокомандующий Мардоний двинулись в Европу.
В первую очередь было приказано подготовить инфраструктуру для наступающего из Азии флота и армии. На больших реках, таких как Стримон, строились мосты, был прорыт канал на Афонском перешейке, вдоль фракийского побережья построена дорога, а в крупных персидских крепостях во Фракии (Левке Акте, Тиродизе у Перинфа, Дориске, Эионе на Стримоне), а также в Македонии созданы продовольственные склады (Hdt. VII, 22-25). Херсонес Фракийский и Азия были соединены понтонным мостом, по которому огромная персидская армия переправилась в Европу (Hdt. VII, 55-115). Это пространное описание позволяет нам наглядно представить, что собой представляла «сатрапия Скудра» после похода Мардония. Описание этого маршрута дает нам наиболее полное представление о границах европейских владений Ксеркса накануне вторжения в Элладу. Кроме того, оно позволяет нам представить себе расселение фракийских племен вдоль эгейского побережья. Для нас важно, что в списке покоренных племен отсутствуют одрисы. В нее входили петы на берегу залива Мелас до устья Гебра, затем киконы на равнине к западу от Гебра, бистоны у Абдер и Бистонского озера, сапеи и дерсеи (видимо занимавшие соответственно земли к востоку и западу от устья Неста), эдоны (Hdt. VII, 110). Далее на запад от Стримона власть персов признавали области Бисальтия, Крестония, Мигдония, полуостров Халкидика и Македонское царство (Hdt. VII, 115, 122-124). Ксеркс вел за собой все подвластные племена и народы, в частности, к персам присоединились кроме фракийцев и жителей прибрежных полисов, жители Халкидики (Hdt. VII, 122) и царь Македонии Александр I (Hdt. VII, 173; VIII, 34). Однако в этом списке мы не встретим названия племен к северу от Пропонтиды и к востоку от Гебра: апсинтиев-корпилов, кенов, финов, нипсеев, скирмиадов, гетов и других. Это указывает на то, что часть этих племен, покоренных Дарием, так и не вернулась под персидскую власть, о чем мы уже говорили выше, а другие (апсинтии) возможно никогда эту власть не признавали.
Неудача Ксеркса в Элладе показала сколь ненадежным было положение персов во Фракии. С весьма неприятными для своего самолюбия моментами столкнулся уже Великий царь, когда возвращался после поражения при Саламине в Азию, оставив в Элладе крупный воинский контингент во главе с Мардонием. На обратном пути войску приходилось добывать пропитание силой. Воины страдали от эпидемий, а в добавок ко всему у Великого царя украли священную колесницу, которую он оставил в пеонском городе Сирисе (Hdt. VIII, 115). По словам пеонов, колесницу и прилагавшихся к ней коней украли фракийцы, живущие у истоков Стримона. В связи с этим сообщением интересно рассмотреть несколько монет фракийских племен орресков, ихнов и тинтенов, на которых изображен воин (вождь?) держащий за узду вздыбленного коня.
Эти монеты отличаются своей иконографией от основной массы монет этих племен. В случае орресков и тинтенов имеется только один тип с этим изображением, у ихнов – две серии монет. На наш взгляд (насколько нам известно, эта мысль еще не озвучивалась в литературе), на монетах может быть изображено именно похищение коней Великого царя персов, несомненно яркое событие, достойное того, чтобы его запечатлеть, особенно в условиях противостояния фракийцев персидскому завоеванию. Таким образом, мы можем уточнить кем были дерзкие «фракийцы, живущие у истоков Стримона», а также уточнить место обитания этих трех племен, известных лишь по монетам. Наша догадка приобретает еще больший вес, ввиду того, что С. Топалов иным образом пришел к выводу, что оррески обитали приблизительно в том же регионе (Топалов 2014: 87).
Надо отметить, что еще во время похода на Элладу во Фракии проявлялись признаки неповиновения. Геродот приводит следующий эпизод, демонстрирующий настроения как минимум части фракийской элиты: царь бисальтов и крестонеев запретил своим сыновьям принимать участие в походе Ксеркса, но они ослушались, за что позднее он ослепил их (Hdt. VIII, 116). Это сообщение интересно по целому ряду причин. Во-первых, мы узнаем, что под властью персов находится некий царь-фракиец, правивший двумя племенными группами – бисальтами и крестонами. Бисальты были весьма развитым фракийским племенем, владели серебряными рудниками и чеканили свою монету. Во-вторых, мы узнаем, что он отказался признавать над собою власть Ксеркса и запретил своим сыновьям участвовать в походе персов на греков. В-третьих, «Царь-фракиец» имел возможность демонстративно наказать сыновей-ослушников, несмотря на присутствие где-то неподалеку персидских войск, персидских наместников, а возможно и самого Великого царя. Поступок сыновей свидетельствует о том, что часть фракийской элиты поддерживала персидское господство. Молодое поколение видело в этом возможность прославиться. О том, что эти настроения были широко распространены во фракийском обществе можно судить по тому, что в последствии, опираясь на местное население, упорное сопротивление грекам оказали персидские крепости Эйон на Стримоне (Hdt. VII, 107) и Дориск (Hdt. VII, 106).
Ситуация во Фракии обострилась повсеместно после разгрома персов при Платеях. Остатки персидского войска, отступающие во главе с Артабазом, по пути к Византию, где они переправились в Азию, несли потери от постоянных нападений фракийцев (Hdt. IX, 89). Особенно любопытно, на фоне поражения персов в Элладе, что с полисами фракийского побережья, судя по сообщению Геродота, у Ксеркса таких проблем не возникло (Hdt. VIII, 117; VIII, 120; IX, 89). Движение против персов после ухода Ксеркса обнаружилось лишь в городах Халкидики – в Олинфе и Потидеи (Hdt. VIII, 126-129). Своеобразную символическую точку персидскому господству во Фракии поставили апсинтии, перебив людей персидского наместника Эобаза, бежавшего из осажденного афинянами Сеста. Самого наместника апсинтии принесли в жертву богу Плистору (Hdt. IX, 119). Этим же и Геродот оканчивает свою «Историю». Хотя во Фракии еще держались довольно долго несколько приморских крепостей, пути этой страны и державы Ахеменидов разошлись навсегда. Владения Великих царей во Фракии вскоре были фактически поделены между тремя усиливающимися державами – Одрисским царством, Македонией и Афинской архэ (Порожанов 2011: 11-12).
(Текст статьи приводится с небольшими изменениями по публикации: Анисимов К.А. ВНУТРЕННИЕ И ВНЕШНИЕ АСПЕКТЫ ОБРАЗОВАНИЯ ОДРИССКОГО ЦАРСТВА И ПРОБЛЕМА ЛОКАЛИЗАЦИИ ПЕРВОНАЧАЛЬНОЙ ПЛЕМЕННОЙ ТЕРРИТОРИИ ОДРИСОВ // Исторический формат. №4. 2020. С. 98-114).