77
В воскресный день 22 июня 1941 года, Иван с самого утра ушёл на смену, Аня занималась домашними делами, а девочки собирались ехать гулять в Петропавловской крепости. У них уже три недели шли каникулы и каждый день они хотели куда-то выезжать. Начало месяца выдалось холодным, и Нина с Зоей много сидели дома, но этот день был тёплым и солнечным. И они собирались на прогулку.
Когда сёстры уже почти доехали до места назначения, их автобус был остановлен милицией. Те сказали, что сейчас будет важное объявление. Вскоре из городских динамиков раздался голос Вячеслава Молотова. Девочки не знали, не интересуясь политикой, но так говорили люди, находящиеся рядом с ними.
Нина с Зоей прижались друг к другу, паника и непонимание охватывали их. В послании звучали слова о вероломном нападении фаши.стской Германии на Советский союз, о начале Отечественной во.йны против агрессора. Именно тогда впервые прозвучали фразы: "Наше дело правое. Враг будет разбит. Победа будет за нами".
Никто из слушавших ещё не знал, что эти слова станут одним из символов сопротивления и будущей победы.
Когда обращение закончилось, люди стали плакать и переговариваться. Что будет дальше? Как теперь жить? Дойдут ли немцы до Ленинграда? Ответов на эти вопросы не было. Единственное, во что все верили, это то, что победа будет быстрой и врага прогонять с советской земли. .
Лебедевы младшие поспешили домой. Там их уже ждала обеспокоенная Анна. Когда девочки вошли в комнату, она побежала к ним, будто уже не мечтала увидеть.
- Мама, что происходит? Что значит, началась вой.на? - спросила Зоя.
Она помнила рассказы отца о первой во.йне, в которой он участвовал. Ещё до революции. Иван говорил, что она унесла жизни сотен тысяч русских солдат. Но до самого Ленинграда, который тогда именовался по-другому, война не дошла. И Лебедевы были уверены, что и в этот раз врага удастся остановить заранее.
- Это очень плохо, девочки, - ответила Анна, - нам угрожает опасность, часть городов нашей страны уже подверглись вражескому нападению.
- Но ведь до нас немцы не дойдут? - с тревогой и надеждой спросила Нина.
- Наши солдаты сделают все возможное, чтобы не допустить этого, - проговорила мать. - Я верю в это. А пока пойдёмте к бабушке с дедушкой, сидеть одним невыносимо.
Собравшись, Аня с детьми пошли к свекрам. Те были дома. Павел нервно ходил из угла в угол. Призыву в армию в силу возраста он не подлежал, но был намерен пойти воевать и без повестки. А Александра не хотела его отпускать.
- Я не могу сидеть дома, когда враг стоит у наших ворот, - говорил пожилой мужчина.
- Куда ты пойдёшь? - умоляла Саша, она очень боялась остаться без мужа, - ни сил, ни здоровья уже нет. От тебя больше пользы на производстве.
Аня молчала, не вмешиваясь в разговор. В свою очередь она тоже очень беспокоилась за Ивана. Помнила, каким его привезли с первой войны. И с каким трудом они с матерью его выходили. А сейчас Иван был на двадцать лет старше, и вряд ли перенёс такие ранения.
Но Ивана не отпустили с пожарной службы. Все её сотрудники остались в городе и готовились тушить пожары от бом.барди.ровок, которые не заставили себя ждать. На фронт пожарных в то время не отправляли.
Первая воздушная тревога была объявлена уже в ночь на 23 июня, и Лебедевы, дотащив Александру на руках до убежища, сидели бок о бок с другими перепуганными людьми. Всё они не понимали, как их жизнь могла так резко измениться за один день. Только вчера они гуляли по вечернему, летнему Ленинграду, наслаждались пришедшим теплом. А сейчас дрожали от страха в холодном подвале.
Но в ту ночь ударов не было. А уже с конца июня началась эвакуация, не только людей, но и производств. Только Ленинградцы не спешили покидать свои дома и уезжать в неизвестность. Все были уверены, что прорыв немцев будет остановлен, и пока шли бои за Псков, Павел с Ваней обсуждали, что следующим рубежом обороны будет водораздел по реке Луга. На неё возлагало большие надежды и командование обороной города, как стало известно в последствии.
Поэтому Лебедевы никуда не уехали. При мыслях о новом переезде в неизвестность у них всплывали воспоминания о бегстве от большевиков и вызывали дрожь. Ещё раз потерять всё они были не готовы. Ситуация осложнялась тем, что ни Павла, ни Ивана начальство не отпускало с занимаемых должностей.
Старшего Лебедева уговорили остаться на производстве, которое срочно перепрофилировалось под военные нужны.
- Ваш опыт и руки нужны здесь, - говорил Павлу начальник, - всех молодых заберут, а работать то кому-то надо.
Эвакуировать предлагалось лишь женщин и детей. Но как Ане одной из взрослых справиться с почти не ходячей Александрой? Тем более Саша категорически отказывалась покинуть Павла.
- Я должна ждать его дома, - говорила она, - чтобы Паша знал, что ему надо вернуться. Да и куда я с моими ногами поеду. Езжайте одни.
Но Аня решила остаться, ведь в реальность полной блокады тогда никто не верил. Всё надеялись на свою ар.мию, а в крайнем случае - на дороги к Северу от города, и никак не думали, что финны подожмут Ленинград со своей стороны, закрывая последние пути для выхода.
Поэтому в начале сентября 1941 года, когда кольцо блокады захлопнулось с двух сторон, Лебедевы в полном составе были в городе.
В это же время произошла и первая бом.бардир.овка города. Шум пролетающих надо городом самолётов, грохот взрывов, навсегда остались в памяти Нины. Они с сестрой и матерью сидели в подвале и, закрыв уши от страшного шума, снедаемые страхом, молились.
Иван был на службе. Все отделения пожарной охраны уже перевели на казарменный режим и мужчина домой больше не приходил. Аня несколько раз пыталась увидеть его, приходила к части, но на проходной получила ответ, что город на военном положении и её муж несёт службу. Никаких "позвать" и "поговорить" не положено.
- Если с ним что-то случится, вам сообщат, - сказал Ане неприветливый охранник и захлопнул дверь.
Вот так получилось, что находясь в одном городе Иван не мог видеться с родными и Лебедевы ничего не знали друг о друге. Ане с Александрой оставалось лишь молится за мужа и сына и надеяться, что "известия", о котором говорил охранник, не будет.
В один из дней, когда Анна вышла на работу на свою фабрику, и их, вместо привычных занятий, посадили плести маскировочные сети на здания и соборы города. Женщины рботали вручную и круглосуточно. Когда одна сотрудница уходила на отдых, на её место садилась другая. Надо было успеть сделать как можно больше защитных сетей.
Дополнительно, позолоченные купола и шпили соборов красили в серый цвет, чтобы они не привлекали внимание своим блеском.
А по вечерам в городе отключали все уличное освещение, свет в домах люди включали, только плотно занавесив шторы. Город погружался во тьму, в прямом и переносном смысле. Так начиналась первая блокадная осень, перешедшая в зиму, холодней которой коренные жители не помнили на своём веку.