За время службы приходилось мне валяться в санчасти – в войсках палец тросом наколол и его раздуло, в учебке давление впервые в жизни грохнулось. И была в учебке ещё одна массовая «эпидемия», когда в санчасть загремело немеряно курсантов. В их числе оказался и я. Лежим на двухярусных кроватях, процедуры как правило утром, а весь день сначала отсыпались, потом дурью от безделья маялись.
Валяемся после обеда, делать нечего. Сосед по койкоместу предлагает:
– Давай по очереди друг друга матюками обзывать. Кто больше обзывалок вспомнит, тот и победил.
Я соглашаюсь:
– Давай!
Кинули жребий, кому первому начинать, и понеслась непечатная русская речь! Поначалу эпитеты слетали с языка один за другим, в первую очередь вспоминали самые-самые обиходные, затем пошли в ход вариации обиходных. К нашему состязанию подтянулись ребята в качестве зрителей и судей – следили, чтобы у нас не было повторов. Разделились на две группы советников – одна группа за меня болела, другая группа в ухо подсказывала новые матюки моему сопернику.
Сколько мы матерных слов вспомнили, сказать не представляется возможным. Подавляющее большинство из них никогда более в рабоче-трудовой жизни не употреблялось. Отмечу лишь, что в том соревновании победу одержал я. Мой соперник после длительных раздумий ничего нового не придумал и был вынужден признать поражение.
Отслужил в армии, дембельнулся, вернулся домой. Прошло какое-то время и мне вспомнилось состязание в санчасти. Взял чистую тетрадь в клеточку, ручку и стал записывать наши матерные обзывалки. Обязательным условием было, чтобы слова являлись именами существительными; глаголы, прилагательные и наречия не принимались. В итоге у меня получился весьма объёмный список. Со временем я добавлял новые слова и когда словарный запас нецензурщины окончательно был исчерпан, тетрадь без дела валялась в ящике письменного стола, на неё сверху накидывались прочие бумаги. Изредка я наводил у себя порядок – выкидывалось лишнее, ненужное убиралось подальше. И в конце концов про тетрадь забыл, а потом она вообще куда-то затерялась.
Вспомнил про тетрадь в 90-х годах. Просматривая словари в книжном магазине, наткнулся я на толковый словарь русского мата. Глазам своим не поверил – неужто? Взял в руки, наугад открыл страницу, читаю. Да – термины с объяснениями как и полагается толковому словарю. И если с объяснениями всё понятно, а вот термины в нецензурной форме выглядели довольно странно. Множество раз писал я на заборе мелом сочетания трёх букв и читал других «заборных литераторов» и это было привычно, однако полиграфическое издание вызывало шокирующее недоумение.
Немало подивился и давай листать словарь, выискивая букву Х. Нашёл! Смотрю слово из трёх букв. Есть такое!
Листаю словарь назад в поисках буквы П и ищу слово из пяти букв. Естественно, оно тоже есть! И мало ли кто говорит, что слово непечатное; очень даже печатное и бумага от обсценной лексики ничуть не покоробилась!
Полистал ещё, отметил, что много тут новых слов, которых не было ни в армейском соревновании, ни в моей тетради. И хотя словарь сам по себе выглядел как нонсенс в букинистике, но более всего меня поразило даже не это. Открыв титульную страницу, моему удивлению не было предела – автором-составителем словаря была... женщина! Причём, профессор филологии! Впору есть над чем задуматься...