Когда я представил, что начну рассказ о Ленине со слов «Владимир Ильич Ульянов родился 10-го апреля (22-го – по новому стилю) 1870-го года в городе Симбирсе (ныне Ульяновске)», меня охватила жуткая тоска, и вскоре я понял, что как-то это неправильно. Конечно, можно по-разному относится к Ленину, но отрицать его огромную роль в мировой истории просто бессмысленно. К тому же, пришла пора взглянуть на биографию Владимира Ильича с точки зрения не биографических фактов, которые сегодня находятся в два клика, а с точки зрения восприятия Ленина другими людьми, которое менялось если не с каждым месяцем, то уж точно с каждым годом. Это интересный исторический факт, заслуживающий внимательного рассмотрения.
Начать стоит с Симбирска 70-х годов, когда там жила семья Ульяновых. Детство Ленина – это одна из самых мифологизированных частей его жизни, практически превращённая в сказки. Наверное, так случилось из-за того, что всем детям в советское время рассказывали про всевозможные похождения юного Володи, в результате чего всё покрылось толстым слоем лака и сиропа, прокопаться через который очень непросто.
Родился будущий революционер в семье педагога и инспектора народных училищ Ильи Николаевича Ульянова. Интересно, что в советское время гораздо больше говорили про мать Ленина – Марию Александровну, – чем про его отца, что, в общем, понятно: она прожила гораздо дольше отца, который умер в 86-м году, и сыграла очень большую роль в жизни Владимира Ульянова. Так, всегда стройная женщина с ровной спиной и красивой копной аккуратно уложенных волос, – это как раз образ матери Ленина из всех советских книг.
Из этих же литературных достопримечательностей советской эпохи мы знаем множество историй про юного Володю о том, как он блестяще учился в гимназии, равнялся на старшего брата, заступался за слабых и так далее. Довольно грустно, что в основе этого лежат «Рассказы о Ленине» Михаила Зощенко. Есть разные версии о том, почему автор внезапно выпустил такую книгу, но его стремление понятно – Зощенко хотел создать идеальную картину, взяв вполне реальные факты и чуть-чуть их подкорректировав. Вспомним, например, рассказ «Серенький козлик»:
«Когда Ленин был маленький, он почти ничего не боялся.
Он смело входил в темную комнату. Не плакал, когда рассказывали страшные сказки. И вообще он почти никогда не плакал.
А его младший брат Митя тоже был очень хороший и добрый мальчик. Но только он был очень уж жалостливый.
Кто-нибудь запоет грустную песню, и Митя в три ручья плачет.
Особенно он горько плакал, когда дети пели «Козлика».
Многие дети знают эту песенку:
Жил-был у бабушки серенький козлик,
Вот как, вот как, серенький козлик.
Бабушка козлика очень любила, очень любила.
Вздумалось козлику в лес погуляти, в лес погуляти.
Напали на козлика серые волки, серые волки.
Оставили бабушке рожки да ножки, рожки да ножки.
Несомненно, песенка грустная. Но плакать, конечно, не надо было. Ведь это ─ песня. Это нарочно, а не на самом деле.
Безусловно, козлика жалко. Но только он отчасти сам виноват ─ зачем без спросу пошел в лес гулять?
В общем, у Мити всегда дрожал голосок и дергались губенки, когда он вместе с детьми пел эту песню.
А когда Митя доходил до грустных слов: «Напали на козлика серые волки», ─ он всякий раз заливался в три ручья.
И вот однажды дети собрались у рояля и запели эту песню.
Они благополучно спели две строчки. Но когда дошли до грустного места о том, как козлик пошел в лес, Митя начал всхлипывать.
Маленький Володя, увидев это, обернулся к Мите, сделал страшное лицо и нарочно ужасным и громким голосом запел:
На-па-а-ли на-а коз-ли-ка серые вол-ки...
Тут Митя, конечно, не выдержал и зарыдал еще больше.
Старшая сестра сделала брату замечание ─ зачем он дразнит Митю.
И на это маленький Володя ответил:
─ А зачем он боится? Я не хочу, чтобы он плакал и боялся. Дети должны быть храбрыми.
Митя сказал:
─ Тогда я не буду больше бояться.
Дети снова запели эту песенку. И Митя храбро спел ее до конца. И только одна слезинка потекла у него по щеке, когда дети заканчивали песенку: «Оставили бабушке рожки да ножки».
Маленький Володя поцеловал своего младшего братишку и сказал ему:
─ Вот теперь молодец!».
Из этого рассказа, в первую очередь, можно подчеркнуть какие-то невероятные зверства семьи Ульяновых: зачем было постоянно петь эту песню, если все знали, что она доводит Митю до слёз?
Почему-то читая это, мне становится очень жалко Михаила Михайловича, который всё это как-то и зачем-то писал.
Если внимательно изучить воспоминания, то становится понятно, что маленький Володя действительно довольно часто доводил маленького брата. С одной стороны, из этого делаются какие-то далеко идущие выводы о жестокости Ленина в течение всей его жизни, а с другой – это вполне нормально: многие дети вредничают и доводят других. Интересно, что Зощенко попытался повернуть историю, компрометирующую маленького Ленина, в его пользу. Кроме того, эти рассказы читали многие поколения, впитывая такое поведение как образец, что не может не огорчать.
Ещё один образ, раздутый советской пропагандой для природнения детей к революционеру, — это образ дедушки-Ленина: ребёнок должен был чувствовать, что это родной человек, который будет о нём заботиться. Такое ощущение, что он, с одной стороны, великий, а с другой – такой же, как мы, очень сильно эксплуатировалось и постоянно культивировалось. Были, например, такие стихи:
Когда был Ленин маленький,
С кудрявой головой,
Он тоже бегал в валенках
По горке ледяной.
Приписывается это Агнии Барто, но действительно ли это написала она – непонятно. И в качестве чего это было написано: самостоятельного стихотворения или как пародия на Маргариту Ивенсен? Вторая написала следующее:
Когда был Ленин маленький,
Похож он был на нас,
Зимой носил он валенки,
И шарф носил, и варежки.
И падал в снег не раз.
Любил играть в лошадки,
И бегать и скакать,
Разгадывать загадки
И в прятки поиграть.
Когда был Ленин маленький,
Такой, как мы с тобой,
Любил он у проталинки
По лужице по маленькой
Пускать кораблик свой.
Как мы, шалить умел он,
Как мы, он петь любил,
Правдивым был и смелым
Таким наш Ленин был.
Такая слащавость, вокруг кого бы она не строилась, очень сильно портит восприятие, потому что в какой-то момент от этого начинает тошнить, даже если рассказывают о самом прекрасном. А Ленин, к тому же, далеко не самый прекрасный.
Следующий шаг в биографии революционера – это его прекрасная учёба в гимназии, которая показала выдающийся ум и всё остальное. При этом сегодня из разных воспоминаний выплывают разные подробности учёбы, согласно которым всё шло не так гладко. Например, многие вспоминали, что у молодого Ленина не было друзей: вроде бы, его все уважали, но близко с ним никто не общался. Это очень интересно, потому что, оглядывая всю биографию Ленина от начала и до конца, вообще трудно сказать, что хоть когда-нибудь он с кем-нибудь дружил. Иногда говорилось, что с Мартовым и Зиновьевым Владимир Ильич был наиболее близок, но не похоже, чтобы он изливал им душу (вопрос даже насчёт Крупской и Арманд).
Страшной трагедией для семьи стало участие Александра Ульянова в 87-м году в организации продолжателей «Народной воли» и в неудачной попытке покушения на Александра III. В результате этого старший брат Ленина был арестован и повешен 20-го мая 1887-го года. Тем не менее, даже эта трагедия породила огромное количество мифов, циничных анекдотов, и приобрела такой же мифологический характер, как и прочие факты биографии. Через много-много лет эту историю преобразовал Фазиль Искандер в романе «Сандро из Чегема», где выяснилось, что у чегемцев был свой миф о Ленине:
«Чегемцы про него говорили, что он хотел хорошего, но не успел. Чего именно хорошего, они не уточняли. Иногда, стыдясь суесловного употребления его имени и отчасти кодируя его от злого любопытства темных сил природы, они не называли его, а говорили: Тот, кто Хотел Хорошего, но не Успел.
По представлению чегемцев, над которыми в мое время молодежь втихомолку посмеивалась, Ленин был величайшим абреком всех времен и народов. Он стал абреком после того, как его старшего брата, тоже великого абрека, поймали и повесили по приказу царя.
Его старший брат не собирался становиться абреком. Он собирался стать учителем, как и его отец. Но судьбе было угодно другое. Оказывается, в Петербурге в те времена, как и в Абхазии, тоже бывали всенародные скачки. И вот старший брат Ленина, увлеченный скачками, не заметил, что слишком высовывается из толпы и мешает царю Николаю проехать к своему почетному месту, чтобы любоваться скачками.
Брат Ленина не хотел оскорбить царя, но так получилось. Люди царя не подоспели вовремя, чтобы очистить дорогу перед царской лошадью, а царь на то и царь, чтобы, не останавливаясь, ехать к своему почетному месту. И когда царь Николай, одетый в белую черкеску и сидя на белой лошади, доехал до брата Ленина, а тот, увлеченный скачущими всадниками, его не заметил, царь при всем народе стеганул его камчой, сплетенной из львиной шкуры, и поехал дальше.
С этого все началось. Оказывается, род Ленина был очень гордым родом, хотя люди этого рода всегда бывали учителями или метили в учителя.
…
Но мы отвлеклись. А между тем царь Николай стеганул брата Ленина, совершенно не подозревая, какие грандиозные исторические события повлечет за собой эта мгновенная вспышка царского гнева.
Брат Ленина ушел в абреки, взяв с собой двух-трех надежных товарищей, с тем чтобы кровью царя смыть нанесенное ему на людях оскорбление. Но жандармы его поймали и повесили вместе с его товарищами.
И тогда Ленин еще мальчиком дал клятву отомстить за кровь брата. Конечно, если бы царь Николай был таким же, как Большеусый, он тут же уничтожил бы весь род Ленина, чтобы некому было мстить. Но царь Николай был довольно добрый и слишком доверчивый царь. Он не думал, что род учителей может оказаться таким гордым. И тут он дал промашку.
Ленин ушел в абреки, двадцать лет скрывался в сибирских лесах, и жандармы всей России ничего с ним не могли поделать. Наконец он подстерег царя, убил его и перевернул его власть. По другой версии он его только ранил, а Большеусый позже его прикончил. Но так или иначе, царь уже не в силах был удержать власть, и Ленин ее перевернул».
Этот миф Искандера, на самом деле, отражает очень многие представления. Так, разговоры о том, что Ленин пошёл в революцию из-за мести, велись в самые разные времена. Что касается абреков и 20 лет в сибирских лесах – это понятно, но если перечитать кусок, то можно заметить, как реальная история мягко перетекает в миф, что с Лениным происходит на каждом шагу.
После окончания гимназии Владимир Ульянов поступил в Казанский университет, но очень быстро оттуда ушёл, поскольку принимал участие в студенческих волнениях и был в числе тех, кто после препирания с начальством ушёл, швырнув свой билет на выходе в лицо какого-то преподавателя. После этого он, разумеется, был исключён и отправлен в поместье «Кокушкино», принадлежавшее родственникам его матери (её отцу – Александру Дмитриевичу Бланку). Обычно эту историю старались замалчивать, потому что она не вписывалась в главный канон: надо было объяснять, откуда у родственников Ленина было какое-то поместье – фраза о том, что его отец был учителем (пусть и начальником всех учителей) звучала куда лучше. Точно так же никогда не привлекали внимания к факту о том, что директором гимназии, где учился Володя Ульянов, был отец Керенского.
Некоторое время после этого Ленин провёл в «Кокушкино», а затем его мать купила деревню Алакаевку, где они пытались заниматься сельским хозяйством, но не очень успешно. Всё это время Владимир много читал и в 91-м году экстерном сдал экзамены в Петербургский университет и стал адвокатом, занимаясь всякими мелкими делами (в отличие от того же сына директора гимназии, который стал модным адвокатом по политическим делам).
С этого же времени будущего революционера начала интересовать политика, заниматься которой в 90-е годы было практически невозможно. Это время – конец правления Александра III и начало правления Николая II. По большому счёту, это всё ещё время после убийства Александра II народовольцами, в результате чего атмосфера стояла жуткая: за любое действие, чуть-чуть направленное против власти, вполне можно было попасть в тюрьму или даже на каторгу. У большинства людей, которые ещё в 80-е бурно жили общественной жизнью, появилось несколько путей: продолжить подпольную борьбу с очень большим риском, отказаться от всего и начать жить своей жизнью, перейти к малым делам (например, пойти в земства), или всё-таки пытаться что-то делать (но как?). Проблема заключалась в том, что среди молодёжи были очень сильны социалистические идеи, и Ленин не хотел ограничиваться спокойной работой в земстве или либеральными мечтаниями. При этом социализм – это огромное течение с множеством идеологов и разных направлений. Вставал вопрос: что делать? Конечно, в предыдущем поколении подавляющее большинство исповедовало крестьянский социализм (народничество), то есть веру в то, что народ совершит революцию, если его поведут за собой интеллигенты. Однако, Ленин решил не надеяться на народ и обратиться к учению, которое только начинало распространятся, – марксизму.
Понятно, почему это течение было чуждо предыдущему поколению. Как мы знаем, Маркс считал главным революционным классом рабочих, но какой пролетариат в России в 60-е годы? В 80-е их число увеличивалось, но всё ещё странно было думать, что революцию совершат рабочие. А вот в 90-е начали появляться социалисты, начиная с Георгия Валентиновича Плеханова, которые стали обращать внимание на перемены, произошедшие в стране: разрастание городов, развитие промышленности и появление маломальского рабочего класса. В сочетании с тем, что крестьяне не оправдали ожиданий, многие социалисты, включая Ленина, перешли на сторону марксизма.
Ленин довольно быстро стал убеждённым врагом народников, и уже в 90-е годы он начал спорить с ними в работе «Что такое «друзья народа» и как они воюют против социал-демократов», где проявилась одна из главных черт Ленина, которая будет преследовать его на протяжении всей жизни, – ужасное хамство: он совершенно не стеснялся в выражениях и называл народников всеми возможными для публикации словами. Вот, что он писал:
«Не долго сможет продержаться примирительное, трусливое, сентиментально-мечтательное народничество.
…
Прежде чем перейти к этой ребячьей идее…
…
Это самое главное и самое безобразное искажение теории Маркса.
…
Какого сорта и качества это ломание г. Михайловского…
…
Как только наш субъективный философ попробовал перейти от фраз к конкретным фактическим указаниям, так и сел в лужу».
Исходя из этого, возникает ощущение, что на фейсбуке Владимир Ильич чувствовал бы себя вполне неплохо, потому что подобную полемику ведут и до сегодняшнего дня, что трудно назвать особенностью соцсетей – дело в чём-то другом.
Так, Ленин спорил с народниками, исповедуя марксизм, и в соответствии со своими новыми идеями он, вместе с рядом единомышленников, в 1895-м году создал подпольную организацию с очень значимым названием «Союз борьбы за освобождение рабочего класса». Интересно, что под союзом понималось не собрание рабочих, а именно «Союз борьбы за…», то есть какое-то объединение революционеров, которые будут бороться за рабочий класс.
Обычно, во всех советских курсах истории партии говорилось, что это первая организация, объединившая марксизм с рабочим движением. Что имелось в виду? К этому времени существовали разнообразные марксистские кружки и организации в разных городах России, которые, в основном, сидели, читали «Капитал» и размышляли, а параллельно с этим разрасталось рабочее движение со своими экономическими требованиями. Так, члены Союза начали агитировать рабочий класс в надежде привить ему политическое мышление и поднять на борьбу. Иными словами, они хотели объединить марксистскую теорию и рабочую практику.
Однако, неожиданным образом вылезло предыдущее поколение, от которого Ленин всю свою жизнь старательно отмежёвывался, потому что, по сути дела, они занимались тем же, что и народники, только по отношению к рабочим.
В течение всей жизни у Ленина появлялась мысль о том, что рабочий класс сам не справится. Скорее всего, он опирался на Маркса, который говорил: «Партия – это авангард рабочего класса». Так, Ленин хотел их научить и повести за собой, не думаю о том, что рабочие могли сами чего-то хотеть. Интересно, что в это же время в Англии начали образовываться профсоюзы, и там рабочие начинали действовать самостоятельно.
Под конец 90-х Союз ограничивался только листовками, но несмотря на страшные усилия по конспирации, его членов всё-таки арестовали, посадили и выслали – Ленина отправили в Шушенское, ещё одно мифологическое место. Здесь он женился на Крупской и написал книгу «Развитие капитализма», в которой доказал, что капитализм в России существует. Это стало очень важным шагом, потому что народники всю свою деятельность строили на мысли об отсутствии капитализма в России. Для них этот явный недостаток полуфеодальной страны 19-го века – это отставание, в результате которого не было угнетения рабочих, и была возможность прихода к социализму, минуя мучительный период капитализм.
Однако, Ленин сказал, что капитализм в России развивается. Конечно, он был прав, потому что 90-е годы – это золотое десятилетие промышленности, с бурным развитием заводов, фабрик, шахт, железных дорог и ростом рабочего класса. Но вот проблема, которая будет существовать вплоть до последних дней жизни Ленина – рабочих всё равно недостаточно. Неужели революцию будет делать рабочий класс всего из нескольких районов? Кроме того, что он вообще из себя представляет? Даже в Москве и Петербурге, не говоря уже о более мелких городах, очень многие работали на заводе только зимой, а летом уходили в деревню к семье, чтобы заниматься там сельским хозяйством. И кто они после этого по сути: рабочие или крестьяне? От этого очень сильно зависит человеческая психология и их действия во время революции.
Ещё один интересный момент – это дети этих рабочих, которые тоже шли работать, становясь, с точки зрения статистики, потомственными рабочими. С одной стороны, такой рабочий – это уже не тот, который вчера пришёл из деревни: у него есть классовое мышление, и он готов бороться. Но, с другой стороны, рабочие они только формально, потому что всё их детство прошло в деревне, после чего они стали наниматься, как отец, и ездить туда-сюда. Конечно, были и такие, которые окончательно оседали в городе, но дело не только в этом, а в том, что у рабочего класса не было никакой традиции борьбы (откуда ей взяться, если рабочих-то почти не было). При этом любые общественные организации в это время были под запретом, а слово «профсоюз» ещё никто не знал, кроме сильно продвинутых революционеров. Встал главный вопрос: как такие рабочие могут делать революцию? Как строить социализм с рабочими, которые абсолютно не готовы? Этот вопрос задавали Плеханов, Мартов и другие люди, которых окрестят «меньшевиками».
То, что предлагали эти меньшевики, было куда более разумно. По их мнению, надо было совершать революцию, проводить демократические преобразования и свергать царя, но делать это в сотрудничестве с буржуазией. После этого – парламент, создание профсоюзов и рабочих партий, их избирательство в парламент, получение ими опыта и приход к власти тогда, когда они будут в большинстве. Их рассуждения были очень логичными, но, конечно, не для Ленина, который, споря с народниками, действительно воспринял мысль о том, что рабочих просто стоит научить. Даже умирая, на закате жизни, он продолжил говорить, что главное – ввязаться, а дальше всё пойдёт.
В 17-м году, уже после революции, Максим Горький стал писать «Несвоевременные мысли» – произведение, которое до перестройки было запрещено. Конечно, оно абсолютно не вписывалось в образ Горького-буревестника, певца революции, классика и создателя романа «Мать». Горький, как выходец из народа, многие вещи понимал гораздо адекватнее, чем Ленин. Он написал:
«Измученный и разоренный войною народ уже заплатил за этот опыт тысячами жизней и принужден будет заплатить десятками тысяч, что надолго обезглавит его.
Эта неизбежная трагедия не смущает Ленина, раба догмы, и его приспешников — его рабов. Жизнь, во всей ее сложности, не ведома Ленину, он не знает народной массы, не жил с ней, но он — по книжкам — узнал, чем можно поднять эту массу на дыбы, чем — всего легче — разъярить ее инстинкты. Рабочий класс для Лениных то же, что для металлиста руда. Возможно ли — при всех данных условиях — отлить из этой руды социалистическое государство? По-видимому, — невозможно; однако — отчего не попробовать? Чем рискует Ленин, если опыт не удастся?
Он работает как химик в лаборатории, с тою разницей, что химик пользуется мертвой материей, но его работа дает ценный для жизни результат, а Ленин работает над живым материалом и ведет к гибели революцию».
Эти слова если и не породили, то были очень созвучны разговорам о том, что большевики поставили эксперимент над целым народом. В конце концов, Горький тоже представил Ленина как металлиста, который куёт руду, или химика, который смешивает что-то взрывоопасное в своих колбочках. Но это 17-й год. Где, по сути дела, этот рабочий класс в конце 90-х, который Ленин так хотел повести за собой?
Интересно, что, когда ему показывали на английское самоорганизованное рабочее движение, Ленин породил мысль, согласно которой рабочий класс не мог самостоятельно подняться выше уровня трейд-юнионизма. Иными словами, рабочие, по его мнению, могли требовать только повышения зарплаты и улучшения условий труда, а что-то более высокое было им недоступно. Вот такое довольно характерное отношение интеллигента к простому народу.
Выйдя из ссылки в Шушенском, некоторое время Ленин ездил по стране, после чего уехал в первую эмиграцию и начался период создания «Искры» и партии. Издание газеты, с одной стороны, было совершенно интеллигентской вещью: создаём, печатай, зарабатываем читателей и воздействуем на общественное мнение, - до этого додумывались многие. Но, с другой стороны, Ленин придумал что-то совершенно другое. В работе «С чего начать?» он написал:
«Газета – это не только коллективный пропагандист и коллективный агитатор, но также и коллективный организатор».
Конечно, огромные усилия были направлены на то, чтобы издать эту газету: собрать статьи, отправить в подпольную типографию в Баку, распространить номера, рискуя свободой, и так далее. Но встал вопрос о том, что всё-таки важнее: чтобы «Искра» дошла в разные точки и принесла ленинские идеи, или чтобы сформировался костяк преданных ему людей? Сразу после этого встал ещё один вопрос, о том, кто станет главным в новой партии. Вообще, главным марксистом считали Плеханова: хоть у него и не простой характер, но он имел огромный революционный стаж, опыт, культуру, и был к тому же знаменит. Однако, на роль лидера претендовал Ленин, в результате чего ему была нужна очень хорошая поддержка.
В 1903-м году прошёл 2-й съезд РСДРП. Ленин специально созвал его через несколько лет, после своего отъезда из России, чтобы за это время всё то, что писалось в «Искре», нашло отклик у будущих делегатов. Однако, на съезде оказалось, что далеко не все из собравшихся были полностью согласны с Лениным, в результате чего весь 2-й съезд сопровождался бесконечными дискуссиями. Самые громкие споры разразились вокруг первого пункта устава партии, который объяснял, кто имеет права на членство в этой партии. Так, Ленин считал, что стать членом может только тот, кто работает в составе одной из организаций и подотчётен ей, а Мартов говорил, что каждый, кто как-то сотрудничает и сочувствует организации, может в ней участвовать. Таким образом, устав с первым пунктом Мартова (который и был принят) предполагал, что множество людей могли вступить в партию: от кающихся дворян до миллионеров. В ленинской же партии могли быть только те, кто в ней работал и подчинялся её дисциплине.
Известная фраза Ленина – «прежде чем объединиться, нужно решительно размежеваться», то есть он хотел, чтобы его окружали только самые верные, пусть и в очень малом количестве.
Когда партия была создано, в ней действительно появилось чёткое размежевание. По иронии судьбы большинство людей в редакции «Искры» будут называть меньшевиками, а меньшинство – большевиками, потому что было ещё одно голосование по выборам в Центральный комитет, где большевики, наоборот, получили большинство.
Все следующие годы внутри партии постоянно требовалась дисциплина и то объединение, то размежевание. Потом, в послереволюционное время, партийная дисциплина, возведённая в какой-то фетиш на 10-м съезде, будет существовать всегда.
Так, будучи в эмиграции, Ленин издаёт «Искру», формирует круг сторонников и окончательно создаёт РСДРП. Там они приняли программы максимум и минимум, продумали план революции, которой, почему-то всё не было и не было, до наступления 1905-го года. К этому моменту Ленин был ещё в Швейцарии и добрался до России только под конец 5-го года. Тем не менее, он писал разнообразные статьи о том, что должны делать рабочие, и думал, что имеет очень чёткое и ясное представление о происходящем. Писатель Михаил Шишкин в книге «Русская Швейцария» написал очень интересную заметку, рассуждая о Женевской библиотеке:
«Под этими сводами работали вожди над своими трудами. Здесь создаются, например, такие произведения Ленина, как «В Боевой комитет при Санкт-Петербургском комитете» и «Задачи отрядов революционной армии», в которых автор призывает рабочих вооружаться «кто чем может (ружье, револьвер, бомба, нож, кастет, палка, тряпка с керосином для поджога, веревка или веревочная лестница, лопата для стройки баррикад, пироксилиновая шашка, колючая проволока, гвозди (против кавалерии) и пр. и т. д.)». Пусть, пишет читатель университетской библиотеки, «одни сейчас же предпримут убийство шпика, взрыв полицейского участка, другие – нападение на банк для конфискации средств для восстания». С верхних этажей рабочим следует осыпать солдат камнями, обливать кипятком и кислотами. Знали бы женевские библиотекари…».
Этот текст поражает не только своей жестокостью, но и ленинским дилетантством. При этом стоит оценить таланты Владимира Ильича: уже к 17-му году он понимал гораздо больше.
Далее, революция 1905-го года закончилась, как принято считать, поражением. При этом она привела к созданию Государственной думы, введению политических свобод и проведению Столыпинской реформы – вроде бы, вполне удовлетворительный результат. Царя, конечно, не свергли, но подвели режим к эволюционированию в хорошую сторону. Однако, для Ленина это всё равно было поражением, и он остался в эмиграции, где пробыл до 1917-го года. При этом в период с 1907-го по 1917-й всем казалось, что в ближайшее время революции точно не будет. Сам Ленин, в конце концов, в это время сказал:
«Мы, старики, может быть, не доживём до решающих битв этой грядущей революции. Но я могу, думается мне, высказать с большой уверенностью надежду, что молодёжь, которая работает так прекрасно в социалистическом движении Швейцарии и всего мира, будет иметь счастье не только бороться, но и победить в грядущей пролетарской революции».
До 14-го году никакого толку, в общем, от всех стараний Ленина не было: были постоянные внутрипартийные разборки, разделение на ликвидаторов и отзовистов, начало какого-то богоискательства и новые философские увлечения Ленина – «Материализм и эмпириокритицизм», - от всего этого становилось очень грустно.
В 14-м году началась Первая Мировая война, которая поместила Ленина в совсем зажатое меньшинство, потому что он был одним из немногих социалистов всей Европы, которые призывали к немедленному окончанию войны. Много раз на съездах Интернационала, ещё в 4-м году, говорилось, что социалисты будут выступать против войны, которую они каким-то образом чувствовали уже тогда. Однако, когда война всё-таки началась, оказалось, что при нападении на твою страну довольно трудно говорить что-то против войны. Но Ленин оказался весьма последователен: он довёл свои идеи до логического конца (или абсурда) и стал говорить, что надо требовать не только окончания войны, но и превращения империалистической войны в гражданскую, то есть обернуть штыки против своего правительства и пожелать ему поражения.
Конечно, Владимир Ильич был не из тех людей, которые могли тихо сидеть. Так, он начал созывать международные конференции: сначала Циммервальскую, а потом – Кинтальскую, - куда съехалось большое количество революционеров. На них Ленин высказал все свои идеи насчёт войны, но поддержала его буквальна пара человек, которой ему было достаточно: он знал, что это его люди, и был этому рад.
Всё, что касается Ленина в эмиграции и во время войны, — это тоже очень мифологизированные истории. Самый яркий текст, посвящённый Владимиру Ильичу в эти годы – это главы из «Красного колеса» Солженицына, которые он издавал под названием «Ленин в Цюрихе». Вот несколько отрывков с внутренним монологом Ленина:
«Чтенье газет – из главных ежедневных работ, это вход в жизнь мира. Чтенье газет настраивает к ответственности, к упорству и к бою, даёт живое ощущение врагов. Рассыпанные по всему миру социалисты, социал-патриоты и центристы, не говоря уже о всех буржуазных ослах, все как будто сталпливаются вокруг тебя в читальном зале, и размахивают руками, гудят, кричат каждый своё, а ты выхватываешь – и отражаешь, замечаешь слабые места – и тут же бьёшь по ним. Читать газеты – значит и конспектировать их. По аналогии, по ассоциации, по противоположности, по несоединимости и вовсе по непонятной связи высекаются и высекаются искры мыслей, разлетаются под углами вправо, влево, на отдельные бумажки, в линейчатые строки тетрадей и на свободные поля, и каждую мысль, пока не погасла, надо успеть огненной нитью вплести в бумагу, чтобы тлеть ей там и ждать своего часа, иную – в конспект, иную – сразу в письмо, начатое тут же, чтобы не терять горячего движения фразы. Одни мысли – для выяснения самому себе, другие – для спора, укола, удара, третьи – как лучшая форма разжевать и архиразжевать для глупеньких, четвёртые – для теоретической спевки, особенно с теми, кто удалён, и даже в России».
Во-первых, это очень хорошая стилизация под ленинский текст, которая хорошо показывает его напряжение. Во-вторых, невозможно не заметить, если читать подряд «Ленин в Цюрихе» и «Бодался телёнок с дубом», что внутренний монолог Ленина по ритму, темпу, энергетике и отношению к людям напоминает внутренний монолог самого Александра Исаевича. Наверное, какое-то стилистическое совпадение не случайно.
Получилось так, что Ленин сидел в Швейцарии с небольшим кругом товарищей, думал, что революция произойдёт ещё не скоро, а она – тут как тут, и нужно было спешить в Россию. Один из главных мифов 17-го года – это пломбированный вагон, в котором будто бы приехали большевики. С одной стороны, конечно, пломбированным он не был – Фриц-Платтен просто провёл мелом черту, за которую русские граждане не могли проходить. С другой стороны, в советское время пломбированность никак не скрывалась, а была доказательством того, как Владимир Ильич рвался на Родину. С третьей же стороны, этот вагон лёг в основу очень многих компрометирующих Ленина мифов. При этом главный вопрос, до сих пор вызывающий бурные споры, — это вопрос о немецких деньгах, которые Ленин то ли брал, а то ли – нет. Публичные обвинения Ленина в связи с Германией были опубликованы в газете «Живое слово» летом 17-го года революционером Григорием Алексинским, который, ссылаясь на какого-то загадочного прапорщика, пытался доказать ленинские связи с немецким Генштабом. Но сшито это было всё-таки белыми нитками. При этом такое бульварное начало не даёт возможность по-настоящему изучить ситуацию. Тем не менее, современные учёные считают, что всё это плотно укоренившийся миф и попытка очернить Ленина: если он и получил что-то из Германии, то совсем немного.
Далее, после событий лета 17-го года, был издан ордер на арест Ленина и ещё нескольких большевиков. Троцкий и Каменев были готовы выступить перед судом и доказать свою невиновность, а Ленин просто сбежал. Кто-то в этом факте видит признак его клинической трусости, а кто-то – политическую мудрость. При этом бегство от властей стало частью мифологического канона, потому что про Ленина в Разливе слышали абсолютно все благодаря стишках, анекдотам и картинам. Интересно, как из одного и того же факта можно сделать высокое историческое событие и повод для глупых частушек.
Роль Ленина в 17-м году – один из важнейших мифов в истории. После Разлива, Владимир Ильич приехал в Петроград и всячески пытался сделать так, чтобы ЦК принял его план. Воспринимались эти события всегда по-разному. Сначала вообще не было никакой необходимости что-то вспоминать – все и так всё помнили: Ленина не было, зато был реввоенсовет с Троцким. После смерти Владимира Ильича, когда началась борьба между Сталиным и Троцким, одним из факторов борьбы стало перетягивание на себя поддержки покойного Ленина и описание своей роли в Октябрьской революции. Одним из поворотных моментов этого противостояния стала публикация Троцким работы «Уроки Октября», в которой он, не страдая лишней скромностью, рассказал о своей роли в перевороте, которая, конечно, была действительно велика. Но прошло ещё 10 лет и оказалось, что главным в организации переворота был Ленин (что действительно правда), и у него был главный советник и помощник в лице товарища Сталина. Это уже фиксировалось в огромном количестве воспоминаний и книг, а на популярном уровне это закрепил Михаил Ромм в фильме «Ленин в Октябре», где всё пронизывала идея о том, что Сталин – это Ленин сегодня. Так, этот образ прочно закрепился в гражданском сознании.
17-й год породил огромное количеств воспоминаний о Ленине, которые беспрерывно редактировались в угоду менявшейся конъюнктуре. В эмиграции было множество ругательных воспоминаний, а советская пропаганда создала образы Ленина на броневичке, на 2-м Совете и так далее.
Наконец, социалистическая революция, о которой так долго говорили большевики, совершилась (стоит добавить – «а теперь дискотека»). Так, начались последние годы жизни Ленина и первые году существования Советского Союза. С этого момента Ленин добился власти, и теперь… а что теперь? Пришла пора строить коммунизм. Но как?
Трудно сказать, что в этот период Ленин хотел на самом деле: всех облагодетельствовать или получить как можно больше власти. Я всё-таки думаю, что он хотел и того, и того – власти для себя и блага для народа, искренне считая, что, чем сильнее его личная власть в партии, тем лучше будет всем остальным. При этом он прекрасно видел, что в первые годы особо лучше не становилось никому: страна погрузилась в страшную Гражданскую войну, началась эпидемия тифа, голод, восстания, кровь – полный ужас. Однако, на всё это у Ленина был ответ: он говорил, что это – цена, которую приходится платить для того, чтобы дальше всё было хорошо. Когда дальше – не совсем понятно, но подразумевается, что довольно скоро.
Понятие диктатуры пролетариата было придумано Марксом, однако слишком долго он на нём не останавливался. По-настоящему, это понятие развил, творчески разработал и воплотил в жизнь Владимир Ильич. При этом ему не приходило в голову скрывать, что такая штука есть. Наоборот, он дал объяснение о том, что хоть это и диктатура, но диктатура меньшинства в интересах большинства: сейчас мы установим диктатуру, и скоро всем станет хорошо. Но другой вопрос в том, была ли какая-то диктатура пролетариата или сразу же появилась диктатура партии?
Ещё один факт в том, что уже во время Гражданской войны начали появляться вопросы о значении фразы «власть рабочим», поскольку на самом деле власть была только у партии. Многие не понимали, почему власть не у Советов или не у профсоюзов: коммунизм предполагал уничтожение государства, но всё, что происходило, — это разрастание карательных органов. На это Ленин отвечал просто, фразой ещё из первой эмиграции – «партия поведёт». А под «партией» к этому моменту уже подразумевался сам Ленин, авторитет которого возрастал с каждым годов и в постреволюционные годы был огромным. В конце концов, когда во время кризиса из-за Брестского мира никто не хотел принимать ленинское предложение о заключении немедленного мира, Владимир Ильич давил на членов ЦК и совнаркома своим уходом со всех руководящих должностей, что для них казалось невозможным: они уже не представляли себя и партию без него.
Параллельно с Гражданской войной, формированием нового госаппарата и политикой военного коммунизма была введена Новая экономическая политика (НЭП), жить после чего стало значительно легче: частичная приватизация, торговля – всё замечательно. Как говорила старушка в Платоновском «Чевенгуре», «Ленин взял – Ленин отнял». Владимир Ильич сразу же заявил: «НЭП – это всерьёз и надолго», - но при этом понимал, что НЭП – это уступка и отступление, позволительные ради сохранения власти (ведь на мир с империалистами пошли, почему бы не пойти и на это).
Последние годы жизни Ленина также окружены бесконечными мифам, один из которых строится вокруг последних ленинских работ, которые он писал уже будучи больным, в Горках. Интересно, что, читая эти работы, я испытывал острую жалость: складывалось ощущение, что больной человек видит, сознаёт, что привёл страну и себя куда-то совершенно не туда, и пытается как-то выпутаться из этого. Наверное, Ленин понял, что, собираясь создавать коммунистическое общество без государственной власти, он пришёл к тому, что уже к 23-му году разросся невероятный бюрократический аппарат. Как известно, прочитав стихотворение Маяковского «Прозаседавшееся», Ленин сказал: «Не знаю, как насчёт поэзии, а насчёт политики ручаюсь, что это совершенно правильно». Стоит вспомнить последние строки стихотворения:
С волнения не уснешь.
Утро раннее.
Мечтой встречаю рассвет ранний:
«О, хотя бы
еще
одно заседание
относительно искоренения всех заседаний!»
«Социализм – это учёт и контроль,» - сказал Владимир Ильич. Но через пять лет оказалось, что везде разрослась бюрократия.
В работе «Лучше меньше, да лучше» Ленин предложил сократить бюрократический аппарат, а освободившиеся деньги отправить на строительство социализма, например, на Волховстрой. Точно так же в работе «О кооперации», которую вдруг заново открыли в годы перестройки, Ленин сказал о необходимости постепенного вовлечения крестьян в социализм за счёт льгот для кооперативов – «Социализм – это строй цивилизованных кооператоров».
Во время перестройки эту статью часто противопоставляли сталинской политике коллективизации. Действительно, разница видна: одно дело давать налоговые льготы кооперативу, а другое – загонять крестьян в колхозы и морить там голодом. Но не будет забывать, что ещё до этой работы появились Комбеды, продотряды и царил военный коммунизм, который считался не временной мерой, а правильной – своеобразной политикой выдавливания из крестьян всех соков.
Самые печальные моменты последних работ заключаются в том, как Ленин представлял будущее развитие и государственного, и партийного аппарата. Во-первых, он предложил объединить Рабкрин и Центральную контрольную комиссию, чтобы повысить авторитет Рабкрина. Во-вторых, предлагалось увеличить их за счёт рабочих и крестьян. Таким образом, для борьбы с бюрократизмом Ленин предложил бюрократическую перестановку и ещё большее увеличение аппарата.
Не менее печальная история – это «Завещание Ленина» к 12-му съезду, которое было прочитано только на 13-м, после его смерти. В этой работе Владимир Ильич писал негативные отзывы не только на Сталина, но и на всех своих ближайших помощников, у которых внезапно оказалось огромное множество недостатков. Так, Ленин предложил ввести в ЦК рабочих и крестьян, которые каким-то своим особым сознанием помешали бы расколу партии. Конечно, никто ничему не помешал, и сразу после смерти Ленина началась ужасная политическая борьба.
Когда вождь умер, мифы вокруг него начали набирать всё большую силу. Интересно, в какой точке произошло превращение из мало кому известного эмигранта в великого вождя, перед которым преклонялись все? Может быть, это тоже миф? Если верить огромному количеству всяких художественных произведений и воспоминаний, то в 17-м году это уже произошло. Но когда и, главное, из-за чего появился ореол восторга вокруг него? Было бы очень интересно прочитать какое-нибудь психолого-социологическое исследование, которое объяснило бы это, потому что ссылки на харизму, огромный лоб и какой-то талант абсолютно непонятны – это что-то слишком расплывчатое. Всё-таки должно было быть что-то, что работало на массы.
В 24-м году Есенин написал «Анну Снегину», а в 29-м Маяковский – «Разговор с товарищем Лениным». Все эти, и многие произведения того времени, сводились к Ленину как к какой-то спасительной иконе, которую противопоставляли ужасной окружающей жизни. Может ли быть это действием сверху, тем, что делала партийная элита? Или это работы отдельных поэтов?
После смерти Ленина в 24-м году вышел номер журнала «ЛЕФ», в котором был манифест, начинающийся со слов «Не торгуйте Лениным!»:
«Мы настаиваем:
Не штампуйте Ленина.
Не печатайте его портретов на плакатах, на клеенках, на тарелках, на кружках,
на портсигарах.
Не бронзируйте Ленина.
Не отнимайте у него его живой поступи и человеческого облика, который он сумел сохранить, руководя историей».
Возникает резонный вопрос: неужели уже в 24-м году Ленина действительно помещали на кружки, плакаты, тарелки? Получается, что это было насаждением культа Владимира Ильича, от чего всё и пошло, благодаря умелой работе пропаганды, а не от какой-то народной любви. Я не знаю и ставлю вопрос – мы на очень зыбкой почве.
Интересно, что в будущем культ Сталина будет основываться на культе Ленина, то есть на мифе о том, что Сталин был его ближайшим помощником и приемником. Однако, после 20-го съезда всё пошло на другой круг, когда возвеличивание Ленина воспринималось в пику сталинизму, как возвращение к изначальным корням революции. Заметьте, как с манифестам 24-го года перекликается стихотворение Вознесенского, написанное в 67-м и вызвавшее огромный скандал:
Я не знаю, как это сделать,
Но, товарищи из ЦК,
уберите Ленина с денег,
так цена его высока!
Понимаю, что деньги – мера
человеческого труда.
Но, товарищи, сколько мерзкого
прилипает к ним иногда…
Я видал, как подлец
мусолил по Владимиру Ильичу.
Пальцы ползали малосольные
по лицу его, по лицу!
В гастрономовской бакалейной
он хрипел, от водки пунцов:
«Дорогуша, подай за Ленина
два поллитра и огурцов».
Ленин – самое чистое деянье,
он не должен быть замутнён.
Уберите Ленина с денег,
он – для сердца и для знамён.
После этого прошло совсем немного времени, и Иосиф Бродский, которому были совершенно чужды подобные увлечения, написал своеобразный ответ (действие происходит якобы в Римской Империи):
В расклеенном на уличных щитах
"Послании к властителям" известный,
известный местный кифаред, кипя
негодованьем, смело выступает
с призывом Императора убрать
(на следующей строчке) с медных денег.
Толпа жестикулирует. Юнцы,
седые старцы, зрелые мужчины
и знающие грамоте гетеры
единогласно утверждают, что
"такого прежде не было" -- при этом
не уточняя, именно чего
"такого":
мужества или холуйства.
Конечно, у Бродского были своеобразные отношения и с Вознесенским, и с Евтушенко, но всё-таки интересно, как один и тот же образ может восприниматься как проявление искренности и холуйства. В этом интерес разных перспектив и взглядов.
Это же самое проявилось и в эпоху перестройки, когда Михаил Сергеевич Горбачёв, как водится всем политикам, стал обращаться к истории. Интересно, как тогда уходило в прошлое и то, что он говорил, и то, что подхватывали другие: сначала критиковали Брежнева, а затем – и Сталина. При этом довольно долго противопоставляли сталинское время ленинскому, то есть занимались тем же, чем и шестидесятники. Потом, конечно, критика пошла и дальше, но перестройка кончилась, как и весь Советский Союз.
При этом совершенно понятно, что образ Ленина никуда не денется, и что Владимир Ильич не просто сыграл огромную роль в истории нашей страны, но и продолжает её играть, поскольку мы по-прежнему используем его в нашей жизни. Когда кто-то говорит, что надо похоронить Ленина и вынести его из мавзолея, а кто-то этому противится, то это касается того исторического Ленина, нашей жизни и тех противоречивых взглядов, которые существуют сегодня. Поэтому я не сомневаюсь, что, скажем, лет через пятьдесят вполне можно будет говорить о множестве других образов, мифов и представлений, связанных с Лениным, которые в чём-то будут воспроизводить старые, а в чём-то будут совершенно другими.
Маяковский сказал бы, что Ленин и теперь живее всех живых, а я скажу, что роль его в истории была огромной и оценивают её по-разному.