26-го октября (7-го ноября по новому стилю) 1879-го года родился Лев Давидович Бронштейн – будущий Троцкий. Его семья с самого начала была интернациональной – обычная еврейская семья, которая не знала иврит и не говорила на идише: в своём земельном владении Яновке они говорили на суржике – смеси русского и украинского языков.
В какой-то момент маленького Лёву отдали в хедер, где у него сразу же появились большие проблемы: он не понимал, чему его учат, потому что не знал ни иврита, ни идиша. После короткой неудачной учёбы родители отправили его к родственникам в Одессу, где он начал учиться в училище Святого Павла, в котором его знатно обтесали: маленький Лёва начал говорить на литературном русском языке, много читал и старательно учился. Спустя 6 лет учёбы он переехал в Николаев, где завершил школьное образование.
К этому времени Лёва Бронштейн уже стал хорошо воспитанным и образованным человеком, в результате постоянного самообразования: начал он с математики, которая привела голову в порядок, а продолжил – политикой и экономикой. Здесь же, в Николаеве, Лев познакомился с очень странными людьми, маргиналами, которые называли себя революционерами. Под влиянием новых друзей, которые собирали свои коммуны (на деле – подростковые кружки), юный Троцкий быстро сделал шаг в сторону социализма, но не самого обычного.
В середине 60-х годов все основные социалистические идеи развивались в русле того, что сегодня мы называем «народничеством». Иными словами, это были учения об уничтожении частной собственности, эксплуататорского государства и так далее. При этом были две важные черты, которые очень понравились юному Льву Бронштейну. Во-первых, главными революционерами должны были быть яркие люди, герои и повстанцы, которые подняли бы народ и повели его за собой. Во-вторых, главным революционным классом должны были быть крестьяне – Маркс сколько угодно мог говорить про английский пролетариат, но в середине второй половины 19-го века рабочих в России почти не было.
Конечно, Россия в середине 19-го века была довольно отсталой страной: капитализма не было, а промышленность развивалась очень медленными темпами. Однако, революционеры очень часто выдавали это за плюс, говоря, что от этой отсталой России получится сразу же перейти к социализму и обогнать Запад, где буржуазия была очень сильна. Этот переход они хотели совершить с помощью крестьян: у них не было понятия частной собственности, то есть они были стихийные социалисты, которые жили в общине. Надо было только им всё объяснить, свергнуть царя и – готово. Так в упрощённом виде выглядели идеи народников.
Все эти взгляды были близки юному Бронштейну. Даже тяжело сказать, что нравилось ему больше: идея опоры на крестьян или образы великих революционеров, которые поведут за собой народ. Во всяком случаи, интересно, что этот 17-летний человек со всей силой своего темперамента стал нападать на марксистов, считая их догматиками и что марксистское учение – это сухая схема; но то ли дело – народничество! В его николаевской компании почти все разделяли эти идеи и хотели, чтобы революция шла по пути именно такого социализма. Единственным исключением в этой народнической компании была Александра Соколовская, будущая жена Троцкого, которая была ярой марксисткой. Как водится, у них с Лёвой Бронштейном, до появления любви, было яростное и страстное противостояние.
Интересно, что в это время будущий Троцкий писал пьесу, суть которой заключалась в споре между народниками и марксистами. При этом, то ли по воле автора, то ли против неё, по ходу развития сюжета персонажи начинали меняться, и марксист, которой должен был быть поруган и разоблачён, становился всё более привлекательным. Скорее всего, что-то такое же происходило и в мозгах Льва. Кроме того, постепенно начинали зарождаться чувства к Соколовской, вплоть до того, что Бронштейн пообещать ей перейти на сторону марксизма, что, однако, долго не происходило.
Чуть позже молодой человек всё-таки стал марксистом и начал пропагандировать рабочих, потому что для сторонников учения Маркса главная революционная сила – это рабочий класс, и вести революцию должны народные массы, а не отдельные личности. Так, Лёва Бронштейн перенял совершенно другой взгляд на исторический процесс и с тем же темпераментом отправился громить народников.
Далее будущий Троцкий активно пытался агитировать рабочих и создать Южно-русский рабочий союз, в результате чего попал в тюрьму, где прошёл революционные университеты, общаясь с другими политическими заключёнными и более опытными революционерами.
В 1900-м году Бронштейн был отправлен в Сибирь на поселение, где начал мечтать о женитьбе на Соколовской, что и произошло в этом же году. Вскоре после этого Соколовская согласилась остаться в ссылке с двумя крошечными детьми без каких-либо средств к существованию, чтобы её муж сумел благополучно сбежать, что, в общем, и произошло. Интересно, что для побега ему сделали фальшивые документу, и он взял фамилию Троцкого, начальника одесской тюрьмы, в которой до этого сидел. С этого момента Лёва Бронштейн стал Львом Троцким.
После этого революционер совершил долгое путешествие через всю Сибирь и европейскую часть России, выбрался в Европу и отправился в Лондон, где находились многие эмигранты, включая Ленина. С этого момента Троцкий с полной энергией и самоотдачей включился в революционную жизнь.
Это время – начало 20-го века, с множеством социалистических организаций: народнических, марксистских и прочих. Теоретически, уже в 1998-м году была создана Российская Социал-Демократическая Партия (РСДРП). Однако, всех участников первого съезда арестовали, включая председателя Бориса Эйдельмана, и надо было собирать новых членов партии. Так, Ленин начал готовить 2-й съезд, на котором планировал провести свои идеи, создав такую партию, которая нужна была ему.
С этого момента начались очень важные для нашей истории вещи. В 1902-м году началось сложное развитие отношений Ленина и Троцкого, которое шло странным и извилистым путём. Познакомившись с молодым революционером, Владимир Ильич по началу был в полном восторге, потому что наконец приехал человек, разделявший марксистские взгляды, который мог писать для «Искры». После их знакомства Троцкий сразу же получил партийную кличку «Перо» и стал писать про марксизм, поддерживать Ленина, – всё было замечательно.
В то же время Троцкий общался с другими революционерами, особенно из старшего поколения. Наиболее симпатизировали ему Павел Борисович Аксельрод и Вера Засулич, очарованные молодым и горячим Троцким. Интересно, что все воспоминания о нём из этого периода, даже от врагов, говорят о том, насколько он был мягким, хорошим и добрым человеком. Однако, пройдёт два десятилетия и Троцкий вполне резонно будет ассоциироваться со всеми ужасами Гражданской войны и красным террором.
Наверное, единственным человеком, которому Троцкий не понравился с первого же знакомства, был патриарх русского марксизма – Георгий Валентинович Плеханов, который к этому моменту был окружён всеобщим почитанием. Похоже на то, что первому русскому марксизму просто не пришёлся по душе ещё совсем зелёный молодой революционер, который, каким-то чудом, стал «перебивать» его популярность.
В 1903-м году начался 2-й съезд РСДРП, сначала в Брюсселе, а после – в Лондоне. На первой части съезда Троцкий всё время выступал в месте с Лениным, бурно и ярко защищая его позицию по всем фронтам и вопросам. В частности, разгорелся большой спор вокруг еврейских социал-демократов, представителей еврейской социалистической организации «Бунд», которые хотели войти в РСДРП, но сохранить себя как отдельное объединение, ссылаясь на Австро-Венгрию, где в тот момент было много национальных социалистических объединений, сливающихся в одну партию. В этом вопросе Троцкий, вслед за Лениным, выступил категорически против национального деления, поддерживая только интернациональную классовую борьбу.
Одним из важнейших моментов на 2-м съезде, расколовшим всех собравшихся, был спор о первом пункте устава, в котором говорилось, кто может быть членом партии. Юлий Осипович Мартов, один из лидеров меньшевиков и хороший друг Ленина, считал, что членом может стать любой сочувствующий и сотрудничающий. Однако, для Ленина это было слишком мягко: он хотел, чтобы партия была спаянной организацией единомышленников, объединённых железной дисциплиной. Исходя из этого, возникал вопрос, какой вообще должна была быть партия: привлекающей как можно больше людей или состоящей только из тех, кто чётко подчинялся парторганизациям.
В этом вопросе Троцкий стал выступать против Ленина, при чём с такой же энергией, с какой его и поддерживал. Так, излишняя централизация и подавление свободы не нравились ему, Троцкому, который дальше будет заниматься только подавлением этой самой свободы.
В результате, на съезде произошёл раскол: формально они сохранили единство, но стали существовать организации большевиков и меньшевиков, которые далее, с 1903-го до 1917-го, будут то расходиться, то снова соединятся.
Разделял их, конечно, не только устав. Меньшевики вполне резонно говорили о том, что победы рабочего класса не может быть в стране, где его пренебрежительно мало. Исходя из этого, они считали, что необходимо свергнуть царя (вернее, поручить это буржуазии), установить демократическую республику, в которой пролетариат получит опыт и в будущем возьмёт власть в свои руки.
С одной стороны, меньшевистская идея Троцкому совершенно не нравилась. С другой стороны, у большевиков он не мог принять централизацию и дисциплину. В результате этого, все следующие годы до 17-го он будет сам себе хозяином, но ближе всё-таки к меньшевикам. Но, несмотря на это, каждой своей речью он будет пытаться преодолеть раскол и сблизить большевиков с меньшевиками. Однако, ему это никак не удавалось.
Пока жизнь главных революционеров проходила в теоретических спорах по разным парижским и лондонским кафе, в России в 1905-м году уже началась революция. Троцкий, который к этому моменту уже расстался с первой женой и встретил Наталью Седову, спутницу всей его будущей жизни, немедленно отправился на Родину: сначала в Киев, а затем в Петербург. Там он буквально погрузился в стихию революции, разрабатывая идеи свержения царя. К приезду Ленина, который свершился только в ноябре, Троцкий, уже был уже очень известным, став душой Совета (выборного органа рабочих).
В советское время на щит всегда поднимали Иваново-Вознесенский совет, который ещё в мае 5-го года возглавил стачку на Талке. При этом совет в это время был только органом управления стачкой, а вот осенью был создан действительно новый политический орган – Петербургский совет рабочих депутатов, - о котором историки революции старались не говорить, потому что Троцкий чуть ли не вёл его за собой.
Вскоре началась подготовка к вооружённому восстанию. Совет вооружался, пытался вооружать народные дружины, однако всех арестовали. При этом Троцкий смог сделать шоу даже из ареста: когда на заседание совета явились жандармы, Лев Давидович попросил их не перебивать выступающего, после чего сказал: «Смотрите, г. полковник пришёл нас арестовывать. Давайте проголосуем, дадим ли мы ему слово». Забрали после этого, конечно, всех.
Дело членов совета готовилось долго, а Троцкий был просто в восторге от предвкушения своего процесса. В тюрьму ему постоянно присылали подарки, а на заседании суда всё было просто завалено цветами – вся общественность была на их стороне. Интересно, что на суде Троцкий сказал: «Мы не готовили вооружённое восстание, а готовились к нему», - подразумевая, что оно произошло бы и без них. Конечно, эти речи ничего не изменили: Троцкого снова отправили в Сибирь, он вновь сбежал и вместе с женой отправился за границу.
В эмиграции Троцкий сначала обосновался в Вене, а после начала Первой Мировой войны уехал в Париж. Эти годы хорошо показывают, что Троцкий был гораздо интереснее, глубже и шире других революционеров, достаточно ограниченных: он много писал, издавался и даже пытался открыть собственную газету в Вене. В 1912-м году началась Балканская война, и Троцкий сразу же отправился в Болгарию, где интервьюировал пленных и солдат, писал множественные работы, зарабатывая тем самым на жизнь, и вообще не сидел на месте, в отличие от Владимира Ильича.
Всё это время Троцкий путешествовал по Европе и подробно изучал мир европейской революции. В эти же годы он начал развивать идею перманентной революции и присматриваться к работам Ленина, который в годы войны писал как раз о том, что нужно желать поражения собственному правительству и стремиться к превращению империалистической войны в гражданскую. Конечно, Троцкому не нравилась идея о поражении, но сам факт о необходимости борьбы был ему очень близок. На этой почве два революционера начали снова сближаться.
В 1915-м году Троцкий уехал во Францию, где ему были не рады: он хоть и был гражданин страны-союзника, но всё-таки выступал за окончание войны. Кроме того, по приезде он сразу же начал разоблачать французское правительство, что совершенно не понравилось этому самому правительству. В результате, в 1916-м году Троцкого выслали из Франции и навсегда лишили права на въезд. В ходе долгих переговоров было решено отправить революционера в Испанию, куда он благополучно добрался, немедленно сел на корабль и уплыл в США. Там он провёл несколько месяцев, но в 17-м году узнал о революции и немедленно отправился в Россию.
В 1917-м году ситуация была далеко не такой, как в 1905-м: во время первой революции он приехал первым, а в 17-м году ему пришлось очень долго добираться до страны. Первыми в революционном Петрограде оказались находившиеся в России ссыльные и каторжники – в марте Временное правительство дало им амнистию. Ленин, вместе с другими эмигрантами, долго ведя переговоры, приехал в начале апреля через Германию. А Троцкий, просидев долгое время в лагере для интернированных, добрался только в мае.
На Родине его встретили с восторгом и аплодисментами – к этому моменту Троцкий уже стал всеобщим кумиров. Когда он пришёл на Совет, то большинство людей залилось радостными возгласами, вспомнив, что он герой далёкого 1905-го года. Конечно, за заслуги его сразу же ввели в Совет, хотя меньшевики (в частности, Николай Чхеидзе и Матвей Скобелев) и Керенский, почувствовав серьёзную конкуренцию, были этому совсем не рады.
В начале мая, незадолго до приезда Троцкого, был апрельский кризис: шли переговоры между Советом и Временным правительством, итогом которых стало получение мест в правительстве некоторыми членами Совета, – появилось первое коалиционное правительство. Троцкий, как и Ленин, это осудил, но вот, что интересно: если бы ещё в марте его выдвинули в правительство, то он согласился бы? Что-то мне подсказывает, что да.
В мае Троцкий был межрайонцем, то есть не большевиком и не меньшевиком. При этом он во многом начал сходится с большевиками, особенно в политике по отношению к войне.
Летом начались переговоры. Троцкий предлагал объединить партию большевиков и организацию межрайонцев, создав тем самым новую партию, а Ленин хотел, чтобы межрайонцы просто вступили в его партию. Казалось бы, разница не такая большая, однако для них это было очень важно. В конце концов, всё пошло по плану Ленина, и межрайонцы вступили в партию большевиков.
Июль 17-го года сопровождался июльским кризисом и волнениями в Петрограде. Большевики пытались использовать хаотичную энергию толпы, однако Ленин то ли испугавшись, а то ли осознав, что это всё бессмысленно, пытался успокоить людей. В эти же дни толпа солдат, возмущённая меньшевиками и эсерами, которые почему-то не заканчивали войну, а устраивали всё новые наступления, напала на главу партии эсеров Виктора Чернова, чуть его не растерзав. И наверное, если бы Троцкий не примчался с очередной пламенной речью, всё закончилось бы плачевно.
Вскоре все выступления были подавлены, и правительство Керенского обвинило большевиков в том, что они спровоцировали этот мятеж. После этого были опубликованы обвинения в адрес Ленина, согласно которым он оказался немецким шпионом, и было принято решение об аресте нескольких вождей большевиков, в частности, Ленина, Зиновьева и Каменева, первые двое из которых немедленно уехали из страны, а Каменев остался. При этом правительство обошло стороной Троцкого, но через некоторое время арестовало и его.
Конец августа – попытка корниловского переворота. В это время Керенский призвал всех сторонников революции на борьбу с белым движением, после чего произошла удивительная история: матросы Кронштадта, одного из главных оплотов революции, пришли в тюрьму к Троцкому и спросили у него, стоит ли им помогать Керенскому. Конечно, он ответил, что стоит, после чего они отправились на подмогу, и Корнилов был остановлен. Интересно, что через четыре года Троцкий залил кровью Кронштадтское восстание, но в 17-м об этом никто ещё не знал.
В начале осени Ленин по-прежнему прятался, а Троцкий активно участвовал в политической жизни страны как член Петроградского Совета и большевистской партии. Кроме того, он, как и все большевики, начинал готовить вооружённое восстание.
Принято считать, что подготовкой этого восстания занимался ВРК (Военно-революционный комитет), во главе которого стоял Владимир Антонов-Овсеенко. При этом никогда не было и речи о том, что в подготовке Октябрьской революции какую-то роль играл и Троцкий (хотя говорилось о роли даже Каменева и Зиновьева). Между тем, роль Льва Давидовича была огромна – он, безусловно, был главным организатором переворота, распределившим абсолютно всё и всех.
Интересно, что при подготовке к Октябрю возникло сразу несколько важных вопросов. Во-первых, многие спрашивали, а нужно ли вообще это восстание, если Временное правительство к этому моменту почти полностью состояло из социалистов, которые подчинялись, в первую очередь, не Керенскому, а съезду Советов: может стоило просто созвать новый съезд и забрать власть у правительства? Конечно, Ленин не терпел таких разговоров: он хотел взять власть самостоятельно.
Так, всё время шли как бы теоретические, но на самом деле довольно практические разговоры о том, стоит ли дожидаться съезда Советов. Большевики во многом сами спровоцировали этот съезд, потому что последний был совсем недавно – в июне. К тому же, был ещё и его исполком, через голову которого Троцкий и сумел разослать всем Советам приглашение. В результате, они действительно стали съезжаться, и меньшевикам с эсерами пришлось уступить. Далее, 24-го Ленин пришёл в Смольный, где уже кипела жизнь. Вообще, к началу 25-го октября практически весь город, кроме Зимнего дворца, был подчинён ВРК, что без сомнения было заслугой Троцкого.
В последнюю ночь перед восстанием все члены ЦК и ВРК ночевали в Смольном, лёжа на полу в темноте, а уже 25-го октября большевики захватили власть, будто бы передали её съезду Советов (в котором остались только большевики и левые эсеры), создали совнарком, и началась новая жизнь.
В это время популярность Троцкого стала просто огромной. В первые дни после переворота всё ещё качалось на весах. Керенский бежал и пытался пойти на Петроград вместе с войском атамана Краснова. В это же время представители исполнительного комитета очень влиятельного профсоюза железнодорожников заявили, что немедленно остановят все перевозки, если не будет создано коалиционное правительство. Среди большевиков многие были готовы на это пойти, но ВИКЖЕЛЬ поставило ещё одно условие – чтобы в правительстве не было Ленина и Троцкого.
Пока шли переговоры всё тот же Троцкий должен был немедленно организовать сопротивление идущим частям Краснова. Здесь он снова проявил свои организаторские способности при том, что никогда не был военным. Так, он нашёл более-менее преданных революции отряды, которые ещё не разложились, поставил во главе их несколько офицеров, почему-то уже готовых служить революции, и отправил на сражение с наступающим войском. В итоге, Краснов был разбит, и никакого коалиционного правительство создано не было.
После этого главной проблемой стала война. 27-го октября большевики приняли «Декрет о мире», в котором очень хитро обратились ко всем правительствам и народам воюющих стран с тем, чтобы немедленно закончить войну без аннексий и контрибуций. Далее, в декабре Троцкий, который в этот момент уже стал наркомом иностранных дел, отправился в Брест-Литовск на переговоры с немецкими и австрийскими представителями о заключении мира. И пока Ленин выступал за мир, а левые коммунисты – за продолжение войны, Троцкий выдвинул свой авантюристический лозунг: «Не мира, ни войны, а армию распустить». После этого он вёл долгие и мучительные переговоры о праве нации на свободу самоопределения, о будущей судьбе Польши и о захваченных территория.
Параллельно с этим шли бесконечные заседания совнаркома, где обсуждался вопрос о том, как быть, если немцы не захотят подписывать мир. Конечно, Троцкий продолжал отстаивать свою точку зрения: воевать мы не будем, но и мир с империалистами подписывать не станем. В результате, прошло голосование за план действий, и ленинский призыв к подписанию мира не добрал одного голоса, после чего Троцкий проголосовал также, как и Ленин (то есть против собственной идеи). В будущем он объяснил, что таким образом пытался не допустить раскола. При этом Троцкий вскоре отказался ехать на дальнейшие переговоры, и с большим трудом был найден хоть кто-нибудь, кто согласиться поехать вместо него. Этим человеком стал Григорий Яковлевич Сокольников, который отправился на заключительные переговоры, и 3-го марта 18-го года подписал Брестский мир. Троцкий же на фоне этого ушёл с поста министра иностранных дел, после чего начался его звёздный час и одновременно самая кровавая страница его биографии.
14-го марта 1918-го года Троцкий стал наркомом военных дел. С этого момента стало понятно, что всё, сказанное год назад, уже не работает: никакой добровольной армии создать не удалось, потому что никаких добровольцев не было. Так, новый нарком решил скрутить и полностью поменять армию. С одной стороны, то, что он говорил, было вполне резонно, но с другой – интересно, как большевики быстро открестились от своих же прошлогодних идей и обещаний. В результате, весной 18-го года вернулись офицеры (военспецы), что вызвало большие возмущения у многих большевиков, в частности, у Сталина, который в этот момент был на Южном фронте, на три четверти состоящем из отрядов полевых командиров.
Ещё осенью 17-го года, перед октябрьским переворотом, Троцкий много рассуждал и писал о том, что новое социалистическое правительство будет состоять из разных партий, каждая из которых будет говорить всё, что хочет, и активно участвовать в управлении. Однако, сразу после переворота был принят декрет о печати, после которого быстро закрылись все издания, враждебные революции. Интересно, что далее Троцкий предлагал национализировать все типографии, издания, краску с бумагой и выдавать их разным партиям пропорционально их представительству в выборном органе (только непонятно, в каком). Но ничего такого не произошло.
До войны, пока Троцкий был врагом Ленина, он старался максимально издевательски писать про большевиков: про их централизацию, дисциплину и подмену воли народа. В это же время он написал пророческое рассуждение о том, что партия подменит рабочий класс, ЦК заменит партию, а диктатор сместит ЦК. Ровно так и произошло. Ещё в 12-м году Троцкий упрекал Ленина в том, что тот брал курс согласно этому плану, используя в качестве главного ругательного слова «якобинцы». Кроме того, Ленина он назвал «Максимилианом Лениным» в честь Робеспьера. Однако, уже в 17-м году Троцкий, отвечая на вопросы об аресте кадетов, сказал: «Якобинцы ради революции делали и не такое». Так, оказалось, что люди, залившие кровью всю Францию, оказались не такими уж плохими.
То же самое произошло и в вопросе с армией. Все разговоры о том, что революция даст возможность всем партиям проявить себя, быстро сошли на «нет», и в армии установилась чёткая дисциплина, начались призывы, а к каждому военспецу был приставлен комиссар, который одобрял все его решения, при чём на всех уровнях. Кроме того, на случай, если кто-то из бывших офицеров захотел бы перейти на сторону белых, были составлены полные списки семей всех военспецов, чтобы те знали, что было, кого взять в заложники.
Далее Троцкий со всей своей энергией и умом построил армию из идеологически верных партии людей, призванных рабочих и крестьян, и военспецов с комиссарами. Таким образом, армия оказалась вполне боеспособной. Помимо прочего, Троцкий приложил огромные усилия для снабжения и организации: на своём знаменитом бронепоезде он колесил по всем фронтам, лично отправляя солдат в бой, проводя децимации и произнося невероятно зажигательные речи.
В сентябре 18-го года после покушения Фанни Каплан на Ленина было решено ввести красный террор и начать брать в заложники уважаемых людей, чтобы с помощью них шантажировать белых. 2-го сентября был создан реввоенсовет, и Троцкий стал его председателем. Интересно, что во всем известной песне «Смело мы в бой пойдём за власть советов…», в её красном варианте, был куплет, который чуть позже исчез:
Ленин, и Троцкий,
И Луначарский –
Они создавали
Союз пролетарский.
Казалось бы, непонятно, при чём здесь Луначарский – какой-то председатель Наркомпроса. Однако, с начала 17-го года популярность их всех была огромна.
Во время Гражданской войны, с одной стороны, антибольшевистская пропаганда полностью использовала Троцкого, со всеми антисемитскими карикатурами, потому что в нём видели главного виновника всего красного террора. С другой стороны, он всё равно оставался безумно популярным среди красных. При этом есть разные взгляды историков на то, как к этому относился Ленин: во время войны активно нарастало противостояние Сталина и Троцкого, но на чьей стороне находился главный вождь? Есть версия о том, что Владимир Ильич постепенно стравливал двух видных большевиков, чтобы тем самым усилить собственную власть.
В 19-м году произошла странная история. Командующий Восточным фронтов Иоаким Вацетис, человек Троцкого, вместе с группой других командующих был арестован по подозрению в заговоре. Далее их пытались судить, но Вацетиса всё-таки выпустили, сказав, что он был просто неразборчив в связях и дружил не с теми. Эту историю объясняют по-разному: кто-то говорит, что на Вацетиса просто пытались свалить все неудачи Восточного фронта, а кто-то – что это было проявлением борьбы Сталина и Троцкого, то есть первый использовал уже существовавшие у него связи в ЧК, чтобы снять сторонника главного врага. Конечно, мы не знаем, как всё было на самом деле, но то, что уже здесь были заложены будущие конфликты, безусловно.
С июня 18-го года начался военный коммунизм, и партия большевиков поставила под контроль всё. Троцкий, принимая в этом активное участие, в конце 19-го года предложил создать трудовые армии. Однако, поездив по стране и попробовав устроить это на Урале, он вернулся в 20-м году и предложил отменить военный коммунизм, чтобы хоть как-то облегчить ситуацию, на что в ЦК получил жёсткий отказ. После этого Троцкий принял новые меры о наказании дезертиров с трудового фронта, то есть ещё сильнее закрутил гайки. Так, этот яркий и независимый человек легко и просто подчинялся партийной дисциплине, вопрос о которой с каждым годом становился всё более актуальным.
В марте 21-го года в Москве собрался 10-й съезд, на котором буквально взорвались все существующие проблемы: огромное количество представителей разнообразных групп критиковало партию за то, что она взяла всю власть в свои руки. Так, знаменитая «Рабочая оппозиция» во главе с Александром Шляпниковым возмущалась, почему так и не была установлена диктатура пролетариата, хотя давно появились профсоюзы. После этого Троцкий, который до революции упрекал большевиков в угнетении профсоюзов, стал говорить, что профсоюзы должны быть частью госаппарата, подчиняясь партии.
Параллельно с 10-м съезда началось восстание тех самых моряков, которые так любили Троцкого, в Кронштадте. Главным их требованием было – вся власть Советам, но без большевиков. После этого делегаты 10-го съезда отправились в Петроград и возглавили штурм Кронштадта, организованный Троцким. В итоге, всё сопротивление, как и сам город, буквально стёрли с лица Земли, а делегаты вернулись в Москву и приняли решение о замене продразвёрстки продналогом, которое начало НЭП, облегчение жизни и всё такое прочее. Ещё одним принятым решением стало заключение о единстве партии, которое запретило создание внутрипартийных фракций. Эта резолюция станет главной дубинкой во всей политической борьбе следующего десятилетия.
В начале 20-х, когда стало понятно, что Ленину лучше не станет, началась бешенная борьба за власть. Троцкий, конечно, был одним из кандидатов, контролируя армию и флот. Однако, всю первую половину 20-х годов он совершенно не боролся: то ли был уверен в своей победе, то ли просто не хотел власти. Он писал статьи, выпускал книги и рассуждал, пока Сталин, который занимал пост генерального секретаря, подвёл под себя всю власть: с каждым годом в аппарате партии становилось всё больше его людей. Конечно, позже Троцкий это заметил и начал борьбу против бюрократизма. Однако, Сталин сумел сговориться с Каменевы и Зиновьевым, после чего их власть увеличивалась с уменьшением власти Ленина.
Вскоре началась активная политическая борьба. Если не вдаваться во все детали, то можно сказать, что Сталин просто разыграл удивительную шахматную партию. Так, в 24-м году на Троцкого обрушилась страшная критика: говорили, что он развалил армию, не поддержал восстания в Германии, всюду лез со своей перманентной революцией и обвинял партию в бюрократизме. Однако, ещё через год Сталин сконцентрировал в своих руках такую власть, что Каменев и Зиновьев, испугавшись за свои жизни, стали дрейфовать к Троцкому. Таким образом, появился союз трёх крупных, друг друга не переносящих большевиков, которые сплотились против нарастающей угрозы Сталина, окрестившего их «новой оппозицией».
Далее эта только что образованная компания стала говорить, что партия обюрократилась, пропала внутрипартийная демократия и свобода. Кроме того, они заявляли, что необходимо продолжать мировую революцию и обложить крестьян огромным налогом, чтобы успешно построить социализм. Конечно, большинство аппаратчиков в этой дискуссии поддержало Сталина, который в это время обещал социализм в отдельно взятой стране и говорил, что НЭП будет существовать и дальше. Так, аппарат очень быстро поглотил Каменева и Зиновьева, которые немедленно начали каяться, а Троцкого сначала сняли со всем постов, вывели из политбюро и ЦК, а после демонстрации 7-го ноября 27-го года с плакатами «Выполнить завещание Ленина!» его, вместе во всеми приближёнными, исключили из партии, демонстративно выселили из Кремля и перевели на ужасно мелкие посты, а далее – выслали в Алма-Ату. Там он в очень тяжёлых условиях провёл год, пытаясь и открыто, и тайно переписываться с троцкистами. Главной темой их осуждений была возможность объединения с правыми уклонистами – Рыковым и Бухарин, - чтобы устроить свой Термидор. При чём обсуждалось это тогда, когда началась коллективизация, аресты, «Процесс Промпартии», ГУЛАГ, террор, «Шахтинское дело» и так далее, - страна летела в тартарары, а они надеялись устроить Термидор.
Далее Сталин понял, что Троцкий даже в Алма-Ате всё ещё опасен, однако полностью уничтожить его не решался, потому что он был слишком знаменит. В результате, Троцкого решили выслать с территории СССР, но разыгрался какой-то очень странный фарс. Вместе с женой и детьми их доставили в Одессу, дав предварительно попрощаться с родственниками, после чего посадили на пароход «Ильич», перед которым всю дорогу до Константинополя шёл ледокол, потому что Чёрное море замёрзло, – так сильно хотели от него избавиться. При этом Троцкий был убеждён в том, что в Константинополе его сразу же убьют либо красные по поручению Сталина, либо белые, которые были там в эмиграции. Однако, ничего такого не произошло: Троцкого благополучно высадили, вручили ему от советского правительства полторы тысячи долларов и привезли в консульство, где его встретили с распростёртыми руками как легенду революции. Так, четыре года Троцкий прожил в прекрасной вилле на Принцевых островах, что его совершенно не радовало: он жаждал бороться со Сталиным и продолжать политическую жизнь.
Конечно, в Европе он не был нужен никому, кроме небольших групп троцкистов, которые им восхищались, потому что подавляющее большинство левых смотрело в рот Сталину. При этом вся белая эмиграция и правительства европейских стран смотрели на него, как на человека, залившего всю Россию кровью во время Гражданской войны и осуществляющего красный террор. Им он тоже был совершенно не нужен. Кроме того, его не пускали в Германию, Францию и в большинство европейский стран. Единственное приглашение поступило ему из Копенгагена, где он провёл одну лекцию и тут же был отправлен обратно.
Чуть позже, в 36-м году, его пустили в Норвегию, но тоже не на долго. В СССР к этому времени уже произошло убийство Кирова, начался «большой террор» и публичные «Московские процессы», на которых все его бывшие союзники, признавшись в никогда не совершавшихся встречах с ним в Копенгагене, были немедленно расстреляны.
Последние годы Троцкого были посвящены Европе, рушащейся под натиском Гитлера. Здесь он пытался создать четвёртый интернационал, который всё-таки должен был совершить перманентную революцию. Параллельно с этим, он пытался доказать, что всё, говорившееся на «Московских процессах» — это ложь: удивительно, какое количество интеллектуалов, левых, писателей и учёных верили тому, что говорилось на этих делах. Троцкий активно собирал документы, писал в Советский Союз, после чего был обвинён правительством Норвегии в продолжении политической деятельности, что было ему запрещено, и выгнан с территории страны.
Последним пристанищем для Троцкого стала Мексика с его левым правительством. К этому моменту они с женой были уже совершенно затравлены и их преследовали семейные трагедии: две дочери, Зина и Нина умерли от туберкулёза в 28-м и 33-м годах, младшего сына Сергея расстреляли в 37-м, обвинив во вредительстве, а старший сын Лев скончался в 38-м после неудачной операции по удалению аппендицита.
Когда они приехали в Мексику, их любезно принял известный художник Диего Риверо, а другой, не менее известный Давид Сикейрос принял участие в покушении на революционера: вооружённые люди ворвались в дом Троцкого, начали расстреливать всё, что видели, но вся семья спряталась под кровать, а налётчики не удосужились проверить, выжил ли кто-нибудь. Ни сам Троцкий, ни жена, ни внук, который проживал с ними, не пострадали.
Таким образом, Троцкий был загнан на край земли и буквально осаждён. В 40-м году его окружили и защищали американские и мексиканские троцкисты, в группу которых случайно, по приглашению Френка Джексона, проник агент НКВД Рамон Меркадер, долгое время выслеживающий Троцкого. В результате, Меркадер смог втереться в доверие к революционеру и был приглашён в его дом, чтобы показать свои рукописи. Придя в гости, он вручил Троцкому пачку бумаг и, когда тот сел их читать, нанёс ему удар по голове ледорубом. Однако, Троцкий, оставшись в сознании, стал сопротивляться, и на его крики прибежала охрана, которая схватила Меркадера и немедленно увезла Троцкого в больницу. Там ему была назначена операция, которую он, к сожалению, не перенёс и 21-го августа 1940-го года умер на 61-м году жизни. Далее его убийцу осудили на 20 лет, который он отсидел и, в последствие, вышел.
Многие историки очень живо обсуждают, что было бы, если бы к власти пришёл не Сталин, а Троцкий. Кто-то говорит, что пришла бы свобода, а кто-то им возражает. Я думаю, что любой, кто сидел при Сталине, сидел бы и при Троцком, только с одной разницей: при Сталине он получал только одно письмо, а при Троцком получал бы два.
Если вдуматься, эта перемена была бы немаловажной.