После поездки в Печоры Марине и вправду стало лучше.
- Это всё чудотворные иконы, – заявил Митрохин, – Это мы ещё с тобой в пещеры не спустились, там вообще всё фонит.
- Что значит – фонит? – спросила Марина.
- Это значит, что фон магнитный идёт, – объяснил он, – Не знаю, как это получается, но я беру раз в год магнитные физиопроцедуры, и от них похожие ощущения в теле.
- Может, священники под каждую чудотворную икону большой магнит кладут? – предположила Марина.
- Да кто их знает, – пожал плечами Митрохин, – Только разве на все иконы магнитов напасёшься? Да и куда их там класть? Если честно, не знаю. А как же чудеса?
- Ну, может, и чудеса, – смягчилась Марина.
Она не была такой уж религиозной, хоть в храмы ходила довольно часто и куличи пекла на пасху. Кто его знает, может, и иконы её настроение повысили. Места там намоленные, а вот в силу слова Марина точно верила.
Осень нынче стояла тёплая, ласковая, красивая, как будто в награду за плохое лето. Но по ночам всё равно было уже холодно, а по утрам выползал туман, становилось сыро. Осень чувствовалась во всём, особенно в желтизне листьев, которые уже начали потихоньку опадать.
В тот день Митрохин забрал маленького Никитку на целый день к себе. Дед и внук запланировали сходить в зоопарк и пообедать в ресторане. Марина сталась одна дома, сделала генеральную уборку, сходила в магазин. Когда возвращалась из магазина, её взгляд упал на клумбу возле подъезда, из-за которой она по весне разругалась с домкомом. За клумбой с тех пор никто не ухаживал, Марине вдруг стало жаль своих растений, которые она так любовно сажала, и она решила взять лопату и тяпку и навести здесь порядок. Обида её прошла уже, ещё не хватало так долго обижаться на такое ничтожество, как их домком. С клумбой Марина управилась быстро, и даже на душе повеселело.
- Исправляетесь, Марина Игоревна, – проскрипел над ней знакомый голос.
Она даже голову не подняла на Серёгина. Он постоял, постоял над ней в полном игноре и, не найдясь, что ещё сказать, ушёл прочь. Марине стало смешно. Ещё не хватало ей «исправляться», она давно уже себя считает законченной эгоисткой и делает только то, что ей нравится. За исключением родных, конечно, здесь она готова на жертвы.
Позвонил Митрохин и отпросил Никиту на ночёвку, что-то дед с внуком там опять задумали. Марина разрешила, хоть и не любила, когда Никита ночевал не дома. Вечером с Димой устроили себе романтический ужин. Как мило.
- Мариш, я через пару дней в Абхазию поеду, предлагаю тебе поехать вместе, а то ведь никуда не выезжаешь, а у моря побывать всем пойдёт на пользу, – предложил он.
Марина задумалась. А и правда, может, и поехать. В последний раз они там встретили Кота и Креветку.
- Кстати, как там Кот и Креветка? – спросила она Диму.
- Да они добровольцами записались и пять ушли воевать, сказали, что им здесь адреналину не хватает, да и деньги не будут лишними, – ответил он.
- Так они ж контуженные инвалиды? – удивилась Марина.
- Да вроде добровольцами всех желающих берут, хотя, может, они соврали, а сами опять в бега ударились, – пожал плечами Дима, – Слава Всевышнему, мне они ничего не должны, и я с ними никак не связан.
Через два дня Дима купил билеты на самолёт, и они отправились в осеннюю Абхазию. Никитка тоже был с ними. Остановились опять в том же самом Гранд-отеле. Осенью Сухум показался Марине ещё прекраснее, чем в сезон. Некоторые лиственные деревья здесь тоже пожелтели, но большинство растений всё же были вечнозелёными, и это создавало впечатление вечной молодости.
- Мариш, завтра мы с Никитой решили забраться на Иверскую гору в Новом Афоне, надеюсь, ты не против, – сказал Дима.
- Не против, тем более, там, наверное, красиво, – согласилась Марина.
- Там ОЧЕНЬ красиво, – подмигнул ей Дима.
Продолжение находится здесь: