Это должно было быть вступлением к новой жизни,
Но стало кодой всей симфонии
Летний ветер шелестел листьями деревьев, и неспешно гонял волнами траву на земле. За окном была ночь, фонари строго освещали дорогу, по которой едва ли проезжала хотя бы пара машин в час. Город спал, спал в летнюю ночь.
Я бегал уставшими глазами по монитору и искал нужные строки, хотелось доделать работу и лечь спать, руки уже сами набирали нужные слова, а глаза сами смотрели в нужный угол экрана, я чувствовал только усталость и сухость в глазах.
Время от времени из окна поддувал приятный прохладный ветер, полный сладости, от цветов и деревьев. Когда языки этого сквозняка добирались до моей голой спины, я слегка поёживался, но радовался.
В какой-то момент ветер перестал шуметь, совсем перестал. Я посмотрел в окно и увидел почти мертвую картину, пейзаж вечерней улицы был молчалив, ни гула машин, ни ветра, ни голосов, это было слишком даже для ночи. Я быстро кинул глаза в дальний угол монитора, было почти два часа. Наверное, я смотрел на эту мертвую улицу минут десять, смотрел как завороженный. Всё, что было за окном, было совершенно неподвижно и бесшумно, в глубине души я даже немного испугался.
Но вскоре ветер начал, понемногу шевелить листву и улица вновь ожила.
Я оторвался от окна, монитор холодно смотрел на меня белыми страницами. Я почти занес свои руки над клавиатурой, как у меня на шее сплелись её руки.
- Уже совсем поздно, долго тебе ещё?- устало спросила она.
Я взял её ладони в свои, поднял голову, и подставил лицо под шелковые локоны. Её глаза сонно смотрели на меня, и медленно смыкались. Я закрыл высушенные глаза и начал медленно проваливаться в сон, морфей вдавливал меня в кресло всё сильнее и сильнее.
Я почти что заснул, но в последний момент, продрал глаза, и поднял голову.
- Сейчас закрою документы и можно будет идти спать, можешь уже ложиться, тут минут десять не больше,- ответил я, и начал судорожно нажимать на кнопки сохранения.
- Нет, спать ещё нельзя,- устало сказала она, и подошла к окну,- ещё в магазин нужно, а то дома, шаром покати.
Она потянулась, расправив руки в стороны, зевнула, и села на пол, положив голову мне на ноги. Мягкая шевелюра щекотала меня, она задрала голову, и смотрела на меня огромными глазами.
Одной рукой я в быстром темпе бил по клавишам, а другой перебирал густые и приятные волосы.
Открытых документов оставалось всё меньше и меньше, и в какой-то момент на меня смотрел только приятный пейзаж зеленого луга, похоже рабочий день на сегодня закончен, я боязливо кликнул на кнопку выключения, несколько окон моментально открылись, и тут же скрылись, экран потух, и шум вентилятора стих. В комнате остался только звук шелеста листьев за окном.
Я откинулся в кресле, посмотрел на темное небо и желтую, от света фонарей листву. Ночь властвовала на улице, я закрыл ноющие глаза, опустил голову и закрыл лицо ладонями. Глаза горели, я медленно вращал ими, но боль даже не становилась слабее.
Она немного привстала и, оперевшись на мою ногу, села ко мне на колени. Я чувствовал её лицо прямо перед моим.
- Бедняжка, сильно устал?- почти шепотом спросила она.
- Я в лучшем виде, правда спать хочется.
Она положила руки на мои ладони и потянула на себя, я открыл лицо, и она была прямо передо мною, между нами не было и пары дюймов.
Она положила руки мне на плечи и подалась ещё ближе, я взял её за талию, поднял на коленях, ещё мгновение и наши губы сплелись в поцелуе. Моё сердце из тлеющего костра превратилось в раскалённый уголь. На секунду я приоткрывал глаза и видел её лицо, полное томного наслаждения, вперемешку с усталостью.
Поцелуи становились всё жарче и жарче, я чувствовал, как она покусывает мои губы. Я сомкнул руки на её талии мертвой хваткой, от наслаждения она начала стонать, в её голосе появилась бодрость, игривость. Тепло в моём сердце взвилось столбом огня, и разлилось до самого низа живота. Она провела ладонями по моей спине, я почувствовал огненные следы от ногтей. Её руки ласкали мою шею и гладили голову, легкими движениями она начала тереться об меня всем телом.
Я неспешно поднял руки до её груди, завел их за спину и остановил на замке бюстгальтера. Я уже чувствовал её розу, своей раскаленной плотью.
Я уже взялся расстегивать крючки, как она со всей силы укусила меня, прямо за губы, боль пролетела молнией в голове, и я хотел было продолжить, но она всё так же держала зубами мои губы.
Я расслабил руки, опустил их на талию, и она отпустила меня.
- А ты проснулся, пойдём в магазин?- игриво спросила она.
- В круглосуточный мы не опоздаем, а пойти на кровать можем прямо сейчас.
Она вновь прильнула ко мне, и прямо на ухо прошептала своим соблазнительным голосом.
- А защита у тебя есть?
Это был риторический вопрос, и я тут же вспомнил, в доме не было ни единого презерватива.
Я опустил колени, и откинулся на стуле.
- Одевайся, сейчас уже пойдем. Она грациозно спрыгнула с меня, и, напоследок, провела по моим налитым кровью мышцам.
«Чёрт, куплю резины на год вперед»- сказал я себе.
Замок домофона проиграл мелодию, и тяжелая дверь распахнулась под моей рукой. Приторно цветочный запах бил в ноздри, но при этом совсем не мешал трезво мыслить. Мы не торопясь шли вдоль домов под сонным светом фонарей и огромным небом. Через пару поворотов мы подошли к огромной дороге, три полосы в каждую сторону, отличная освещенность, и ни одной машины. Удивительно, это выглядело, словно сон, сон, где ты гуляешь по странно знакомым местам, при этом ты совсем один. Сейчас конечно меня держало за руку милое создание, но она хотела спать и была весьма молчалива, так что она, будучи тихим спутником, ещё сильнее превращала эту ночь в сон.
Высокие, белые стены домов, и редкие фиолетовые огни в окнах. Я шёл вперед, и чувство сна одолевало меня всё сильнее, казалось, что если я сверну в переулок, то на секунду передо мною предстанет ещё не сформированный разумом мир.
- Эй, чего ты руку отпустил, давай быстрее, я домой хочу,- кинула она резко.
Я крепко взял её ладонь, и, отгоняя мысли о чувстве сна, начал быстрее шагать по дороге.
Вскоре мы спустились в подземный переход, там играл саксофонист, медленно, вполголоса музыкант наполнял переход нежным звучанием. Белый электрический свет, звон ламп и саксофон снова придали прогулке ощущение сна. Музыка доносилась лишь из-за поворота, а вокруг нас не было ни души.
Почему-то мелодия мне казалось знакомой, я будто знал, какая нота вылетит в переход следующей.
"Чёрт, я же помню что это"
"Давай вспоминай, вспоминай, ну же!"
Я обернулся, позади был только ярко освещенный коридор, и лестница наверх, впереди: стена и развилка.
- Стой,- слегка дернул я её руку.
- Что?
В её глазах слегка было непонимание, и в ту же секунду я вспомнил, о чём эта песня.
“И даже повседневные слова превращаются в песни о любви”
Я потянул её к себе.
“Подари мне свое сердце и свою душу.”
Она тоже поняла, что это за песня,
“И жизнь будет всегда”
Я подался вперёд, она закрыла глаза
“В розовом цвете”
Она обняла меня, и наши губы сплелись в поцелуе.
Финальный аккорд разнесся вихрем по переходу, и когда эхо стихло, наши губы разомкнулись.
А ты хорош,- она улыбнулась и весело зашагала вперед, взяв меня за руку.
“Черт, а я действительно хорош”
В голове всё ещё гудела музыка, но я бодро шагал по кафелю перехода. Когда мы выходили, саксофонист уже собирал свои инструмент, я успел положить в футляр горсть монет, которые завалялись в кармане.
- Спасибо!- сердечно сказал не молодой мужчина.
Она мило улыбнулась ему, а я улыбчиво кивнул головой.
“Ты даже не представляешь, как хорошо сыграл свою партию, даже не представляешь, как это было красиво”
Мы быстро поднялись по лестнице, и вышли на улицу. В лицо тут же ударил лёгкий ветер, теперь уже едва холодный, но всё ещё приятный. Здесь фонари уже светили ровным белым светом. Зелёные деревья и трава в свете фонарей были неестественно спокойными, я в который раз почувствовал, что шагаю по царству Морфея.
Огромные белые дома то и дело вырастали рядом с узкой дорогой, где-то на вершине они моргали маленькими красными огоньками, а ещё выше пролетали ночные создания, они ревели двигателями и мигали то красными, то зелёными фонарями. Они были чуть выше самих облаков, что закрывали ночной мир от ясного и безучастного взгляда безумного ока. Свет огромной Луны не освещал ни асфальт, ни листву, ни даже нас, этот свет нужен был только для того, что бы смотреть, и видеть то, что происходит на Земле. Будто учёный, что изучает обитателей чашки Петри, но никогда не препятствуют тому, что там происходит. Это даже немного страшно, глаз, смотрящий на то, как мы радуемся, кричим от боли, как рождаемся и умираем, как горим, и гаснем.
Смотря на огромную Луну, и спотыкаясь, мы довольно быстро дошли до магазина. Среди тёмных силуэтов многоэтажных башен, и деревьев магазин сверкал белым не хуже Луны или фонаря. От него шёл мягкий аромат чистящего средства и еды. Мы прошли все окна, освещавшие улицу, и подошли к дверям, которые сразу скользнули в стороны.
Коляска торопливо билась колесиками о швы плиток. Мы неторопливо шагали по магазину, и время от времени останавливались рядом с полками. Людей вокруг почти не было, да и те, что были, занимались своими делами.
Мы остановились рядом с большим холодильником, она водила глазами по полкам и вдумчиво рассматривала этикетки, настолько вдумчиво, что в какой-то момент подвела указательный палец к губам, и как мне показалось начала слегка покусывать его.
Как это удивительно, девушка, которая пять минут назад была полна романтики, а полчаса назад буквально источала страсть, сейчас выглядела как милый ребенок, который выбирает себе игрушку в магазине. И самая большая ирония в том, что я сейчас думаю о ней, что, по сути, бесполезно, а она думает о нас, о том, что мы будем, есть и пить, даже будучи самым милым созданием на свете, она всё равно остается умной и ответственной девушкой. Даже немного смешно, каким разным может быть человек, но в тоже время приятно осознавать, что именно с тобою этот человек может позволить себе быть разным.
Она убрала руку от лица и резко выпрямилась, превратившись во взрослую женщину.
- Это, в синей упаковке, оно будет лучше других.
Её большие глаза остановились на мне, чего-то ожидая.
- Что?
- Я не могу открыть холодильник, там дверца тяжелая, а у меня ногти.
Выдержанная и умная девушка за секунду вновь стала милой девочкой.
Я улыбнулся её непонимающим глазам и дернул дверь холодильника.
Подъезжая к кассе, я смотрел в тележку и думал, о том, что я мог забыть, вроде бы всё необходимое было куплено. Штрих коды мило пикали, банковская карта пикнула куда менее мило, и я забрал, приятно хрустящий бумажный пакет. Двери вновь скользнули в стороны, и в лицо ударил сладкий запах ночного города.
Мы шли обратно вдоль магазина, и она резко остановилась.
- Что-то случилось?
- Резинку не взяла.
«Какую, к черту резинку? Жевательную? У меня в кармане есть, я дам. Для волос? Так вот же она на её руке, закручена браслетом. Уплотнительную? Да это вообще чушь какая-то» - мой уставший мозг продумывал возможные варианты резинок.
Наши непонимающие глаза смотрели друг на друга пару секунд.
- Стой здесь, я сейчас вернусь.
Она развернулась и быстрым шагом пошла в сторону магазина, волосы прыгали в такт шагам, и через пару секунд она скрылась в скользящих дверях.
Я почувствовал себя непонимающим ребенком, которого оставили стоять в очереди. В обнимку с пакетом, я сел на лавочку под высоким белым фонарем. В этот раз голос вечернего города играл по-другому, среди шелеста листьев и редких гулов города появился звук, олицетворяющий ночную работу, всех тех, кто не спит, не потому что веселится, а потому что работает. Едва слышный треск лампы фонаря. Свет от этой лампы был столь же холоден и безучастен, как и свет Луны, но в тоже время фонарь, склонившийся надо мною, больше походил на уставшего родителя, который сонными глазами смотрел на спящего ребенка. Листва в белом свету играла особыми красками, цветами роскошных изумрудов и в тоже время едких кислот.
Я закрыл глаза, и почувствовал, как свет фонаря, будто укрывал меня мягким одеялом. Редкие машины, что проезжали рядом гремели в голове эхом двигателя, я слегка сжал мягкий бумажный пакет, и вновь начал проваливаться в сон.
В один момент я положил голову на пакет и слегка сгорбился, кофта чуть приподнялась и моя поясница на пару секунд оказалась слегка оголена. В тот же момент холодный ветер, будто лезвием прошелся по моей голой коже.
«Чёрт, не спать, не спать»
Я на секунду выпрямился, открыл глаза, и тут же снова захотел спать, глаза закрывались сами собой, и я чувствовал, что сон из головы никуда не уходит.
В очередной сонный кивок я поставил пакет рядом с собою и выпрямился словно струна. Глубокий вдох, и резкий выдох, вместе с воздухом из моей груди вышла часть усталости. После каждого выдоха моя голова становилась всё яснее, а свет фонаря больше не казался пьянящим и убаюкивающим.
Последний выдох, ладони горели теплом, и на них выступали чуть синеватые вены. Грудь ходила вверх и вниз от частого дыхания. Сон остался только на задворках разума, сам я был готов к действию.
- Эй, пойдем, - она махала мне руками, на фоне светлых витрин магазина.
Пакет снова хрустел у меня в руках, в такт шагам.
- Так, что говоришь, за резинку ты купила?
- А ты уже забыл?
- А, точно, чёрт как я мог забыть. Вообще я только ради этого и пошёл в магазин, - улыбнулся я.
Она провела ладонью по моим напряжённым мышцам, и словно фокусница, достала из рукава маленькую коробочку, а после бросила её в пакет.
- Идти нам ещё очень долго, расскажи мне что-нибудь, а то пакет тяжёлый.
- А мои рассказы облегчат пакет?
- Да, в целом, внимание так и работает.
- А если я буду говорить о том, что тебе не понравится?
- Тогда я сильно обижусь, и отдам пакет тебе,- улыбнулся я.
- Тогда я расскажу то, что понравится тебе,- она лукаво стрельнула глазами.
На секунду по телу прошло напряжение, я будто бы испугался, мышцы разом сократились и вновь расслабились.
«Боже, дай мне сил» - подумал я, и сказал,- Дерзай, детка.
- Иногда я вспоминаю тот момент, когда мы начали, тогда ещё только, общаться. Ты был довольно пассивным, и иногда я думала,- «А почему мне вообще интересно с ним?». Я встречалась с парнем, который был куда ярче, был тот, который смешнее шутил, и даже тот, кто чуть ли не полностью меня содержал, тоже был.
Она так эмоционально это рассказывала, что её взгляд устремился куда-то в небо, где его уже нельзя было поймать.
Нетрудно догадаться, что столь увлечённые рассказы о её бывших злили меня, даже не напрягали, не раздражали, а именно злили. До исступления и красной пелены ярости было ещё далеко, но я уже видел, как ловким броском кидаю пакет в стену, и быстрым шагом устремляюсь домой.
Я бросил резкий взгляд на неё, и, поняв как это выглядело, тут же отвел глаза.
- Не смотри на меня так, ты ещё не знаешь, о чём я говорю.
- Так вот, где-то через пару месяцев, когда ты соизволил пойти со мной гулять,- посмотрела она на меня с легкой насмешкой.
«Зачем я вообще попросил что-то рассказать, идти ещё минут двадцать, а я уже ненавижу её»
-… И вот уже после пары свиданий, я начала догадываться, в чём тут дело - ты не тот, кем кажешься.
- Что? Это ещё что значит?- я выдавил из себя легкую улыбку, хотя уже почти обиделся.
- Ты кажешься обычным хорошим парнем, с каким можно встречаться, когда тебе скоро 30, а мужа нет, с каким можно оставить ребенка, кажешься отличным другом для девушки.
«Блять, а пошла ты к черту, друг мать его, сегодня только мне шары доила, а сейчас друг»
- Но со временем начинаешь замечать, с тобой что-то не так, ты как те парни из сериалов, со злым прошлым, или вроде того. Только у тебя это вызнать сложнее, такое чувство, что даже ты не до конца это понимаешь,- этот вопрос она задала мне взглядом,- понимаешь?
- Понимаю, что не стоило начинать эту беседу,- слегка одернул её я, показав, что мне не нравится диалог в таком ключе.
- Нет, ты ещё не понял, я говорю о том что в тебе есть какая-то загадка, на которую ты, похоже так и не нашел ответа, но если долго с тобою быть рядом, то всё становиться ясно. Дело в том, что ты… нестабильный.
«У меня чуть сердце не встало, нестабильный, это ещё что значит? Это вообще комплимент, или что? Не буду пока ничего говорить, чтобы узнать направление мысли»
- Не уходи в себя, ты так и не понял, к чему я всё это говорю. Помнишь, как мило мы держались за руки на работе, а как целовались в гардеробе? Какой злой ты был во время сессии, и как робок в тот момент, когда давал мне читать свои работы? А как ты чуть не заплакал в театре? Сравни того себя, каким ты был зимой, когда пригласил меня в кино, и какой ты сейчас. Да даже сейчас, когда я всё это говорю, сколько раз ты хотел закатить глаза?
Её слова открывали в моём сердце старый вопрос, кем быть, собой или идеалом. Есть ли смысл быть собой, если я слаб, и какой смысл быть идеалом, если мне сложно так жить. В своё время я предпочел быть идеалом, и закрывать в себе всё то, что обличает мои негативные стороны, но со временем эти эмоции начинали копиться и раздирать голову навязчивыми мыслями. Тогда я понял, если что-то хочется сделать, или спросить, то это нужно делать, в конце концов, за всю жизнь я помню лишь пару раз, когда я что-то сделал, и пожалел об этом, и в тоже время есть очень много моментов, когда я остановил себя, а после сожалел, о том, чего не совершил. Но временами этот вопрос вновь поднимается, а дать точный ответ, которого можно было бы придерживаться всю жизнь, я не могу. Наверное, это и называется быть нестабильным.
- Эй, не спи, я вообще для кого эту историю рассказываю. Так вот, к чему я это. Эта нестабильность делает тебя безумно многогранным. Ты одновременно самый уверенный и сильный мужчина на Земле, и в тоже время неловкий, и стеснительный мальчик.
«Да пошла ты… Даже слушать не хочу, донесу этот чертов пакет, и лягу спать, к чёрту всё это»
- Именно это и есть твой секрет, ты не такой как остальные, когда нужно быть взрослым, ты строг, и выдержан, а когда нужно чувствовать, от тебя не ускользнет ни одна эмоция. Ни один человек, не давал мне этого раньше, ни разу в жизни я не чувствовала подобного.
- Я так и не понял, о чем ты говоришь, чего ты не чувствовала?
- Понимания, я говорю о том, что ты знаешь, что нужно сделать, что бы мне было хорошо. Быть рядом с тобой – пожалуй, самое большое счастье в моей жизни.
Она посмотрела на меня чистыми, блестящими глазами, в них была целая вселенная. Моя вселенная.
Я стеснительно отвел глаза.
«Какого чёрта? Я хочу этого, а она хочет ещё больше»
Я едва коснулся её ладони, и она тут же развернулась ко мне.
Мы стояли в центре большого парка, по краям которого деревья шелестели кронами. Свет фонарей, и тени листвы играли на её теле, но я видел лишь глаза. Большие серо-голубые глаза, полные требовательного ожидания, она ждала, ждала того что я сейчас сделаю, но я искренне не понимал, чего я хочу.
Мощный порыв ветра, высек из листвы столько шума, что она поглотила все звуки города, даже машин, которые где-то далеко ревели двигателями, даже моё сердце, что колотилось в груди, всё было в ласковом шелесте мягкой листвы. В этот момент, во всем парке, тень начала бегать по всему парку, фонари будто бы моргали, и на асфальте, на моих руках, в её глазах языки света то появлялись, то исчезали с безумной скоростью.
Я расслабил руки, пакет слегка захрустел, и упал к моим ногам. Я взял обе её ладони, и она податливо подняла руки.
Она уже понимала, что сейчас произойдёт что-то необычное, что-то странное, что-то, что мог бы сделать только я. Крепко взял её ладони, я поднял левую руку вверх, а правой положил её кисть на моё плечо. В глазах блеснул огонёк, она поняла, что я хочу сделать. Последним движением я подставил свою руку, под её талию, и прижал к себе.
«Поехали»
В секунду я оттолкнулся от земли, и мы начали кружиться в вальсе. Первые пару шагов были немного не смелыми, но потом, она почувствовала этот ритм, такт в котором веселился ветер, мы слились с ним, и стали единым целым.
Я смотрел на её завороженные глаза, в которых мелькали фонари, и улыбался мой силуэт. Я слегка усмехнулся от счастья, она сразу увидела это, и рассмеялась так, что в жемчужных зубах начали играть блики фонарей. Мы танцевали и смеялись, на ветру её волосы весело прыгали, и почти всё время были в полете. Мои руки наливались силой, и я чувствовал, как она впивалась ногтями в мышцы, она знает, что я люблю это.
В один момент, шум ветра и листьев заглушил всё, даже звук ударов обуви об асфальт, мы буквально были в центре огромного бального зала, в котором гремела музыка. Было чувство, что весь мир смотрит на нас, что сам Бог любуется идеалом нашей любви. Перекрикивая ветер, и пытаясь совладать с эмоциями, она кричала, и смеялась:
- Ты… нет, ты идиот, ты самый настоящий идиот, Боже, как же люблю тебя,- она прерывалась на заливистый смех.
- Я люблю его!- выкрикнула она в небо, что есть мочи.
Она откинула голову, и мы продолжали крутиться, два самых счастливых человека в мире. Перед глазами было только гигантское черное небо, звезды, и лишь верхушки деревьев, что озарялись светом ламп.
Ветер стихал, и шум листьев больше не был единственным звуком в мире. Через пару секунд и пару оборотов вальса, мир затих, всё вокруг остановилось, и замолчало. Мы тоже остановились, и я посмотрел в её прекрасные глаза, сейчас там были лишь фонари, звезды и я.
- А я, люблю тебя,- едва прошептал я, она даже не услышала всей фразы, а прочла по губам, и по моим глазам, что полнились счастьем.
Мир замер перед кульминацией, она подалась вперёд и закрыла глаза. Спустя мгновение наши губы соединились. Холодный от ночного воздуха, но горячий от пылких сердец, поцелуй был нетороплив, томен, и нежен. Я чувствовал, как по её губам бежит кровь из раны, что она сделала пару часов назад, и как мягко, едва ли заметно она сжимает мои губы. Сколько мы так стояли, секунду, минуту, а может и час, это было не важно, я был готов провести так всю оставшуюся жизнь, в моменте сладости и наслаждения.
«Наверное, сам Бог восторгается нами»
Листва едва зашелестела аплодисментами, и поцелуй разомкнулся. Прохладный ветер едва обжигал губы. Между нашими лицами была лишь пара сантиметров, мы стояли и просто наслаждались друг другом.
- Пойдём, нам ещё спать нужно,- едва шепнула она, довольным сахарным шепотом.
Я не торопясь поднял пакет, и мы медленно пошли домой. Почти что пьяные от любви, мы говорили обо всём, о том, что видели, знали, о людях, о глупостях, и лишь немного о любви.
Я не помню, как мы шли обратно. Лишь в один момент я снова проснулся.
Стоя по колено в дикой траве, мы смотрели на башни, что мерцали впереди. Колосья ласкали ноги, а ветер развеивал сон. Вот на одной из башен возгорелся прожектор, он несколько раз пронзил лучом небо, словно искал что-то во тьме, а после потух. У самой земли мигали красно-синие огни – стражи порядка рыскали по темным углам подворотен. Город переливался огнями, казалось, там нет ни травы, ни деревьев, ни даже ветра. Нет той свободы, что окружала нас. Мы держались за руки, и смотрели на этот светлый мир будущего, из тёмного, но свободного настоящего.
«Неоновый город»
- Пойдём, мне холодно,- она мягко потянула меня за руку, и я податливо двинулся за ней.
Её волосы мило развивались на ветру, оголяя шею, тонкую, бледную, и такую нежную.
Когда мы были дома Солнце уже начало подсвечивать небо. Чёрное покрывало медленно оттенялось тёмно-синим оттенком. Я вошёл в квартиру, поставил пакет на стол, и упал на кровать. Мышцы приятно болели от долгих, бессонных нагрузок. Я дышал смесью спертого воздуха комнаты и холодным ароматом ночи, что из последних сил наполняла комнату.
- Ну и жара, а днём ещё хуже должно быть,- она прошла из одного угла комнаты в другой, и открыла настежь окно, тем же шагом она занято, пошла, разбирать пакет.
Меня всегда удивляла женская красота во время будничной работы, вот она разбирает пакет, а вот она крутиться в танце. Если она убирается, стирает, или моет посуду, то эта грация всё равно с нею. Красота очень часто символизирует бесполезность, капризы, местами даже ненужность, но ангелов, вроде неё, это не касается.
Я услышал, как последний раз хлопнула дверца холодильника, и она пошла ко мне.
- Как ты тут лежишь? Душно, просто кошмар!
Она села на кровать, и закинув руки на плечи, стащила с тела лёгкую кофту. Кофта, полетела на кресло, а за ней и бюстгальтер. Я смотрел на голую спину самой красивой девушки в мире.
"Как же ты хороша"
- Эй, не смотри на меня так, мне просто жарко,- она слегка обернулась, тут же поймала мой пожирающий взгляд.
- Если будешь так на меня смотреть, я оденусь обратно.
- Смотреть я буду также, но могу и тебе подарок сделать,- сказал я с лёгкой улыбкой и скинул майку в сторону.
- Ну что, как тебе Аполлон двадцать первого века?
Она бросила быстрый взгляд на моё тело, и стрельнула пошлой улыбкой. Я взял её за плечи, и положил её голову к себе на плечо так, чтобы видеть её тело. Она мягко ткнула затылком в мои мышцы, словно кошка, мнущая лежанку.
На её оголённой груди прорисовывалась едва заметная линия вены, тонкой синей полосой она проходила под кожей, и едва заметно, бросалась в глаза. Мне всегда казалось это совсем не сексуальным, но при этом безумно милым. Почему-то вены на груди у меня ассоциировались с важным, и почти святым трудом материнства. Сейчас, на ней, это выглядело так, по родному, будто этой грудью она вскармливала наших детей, и сейчас я смотрю, на саму заботу материнства.
Она запрокинула голову, и ещё волосы защекотали мои мышцы. Большие, серые в тусклом свете глаза смотрели на меня. Я едва видел свой силуэт в отражении, глаз. Лёгкие слегка дрожали из-за сильной усталости, и в мышцах разливалось, слегка щекочущее желание спать.
«Ещё час, и я усну. Но этот час, будет хорош»
Будто пьяный, я прильнул к её лицу:
- Резинку с пакета достала?
Она не ответила, она впилась поцелуями в мои губы, жадно обхватывая голову, и проводя ладонями, по моим короткостриженым волосам. Одной рукой я слегка оттягивал её локоны, а вторую, медленно, проведя по всему телу, положил на её киску, слегка надавив ладонью. В тот же момент нежные ладони на моей спине раскрылись острыми ногтями, и по мышцам пробежала сладкая боль. Пальцы медленно входили в её лоно, от чего она, тихо постанывала уставшим, хриплым голосом. С каждой секундой мой язык входил всё глубже и глубже в её милый ротик, а пальцы в её сладкую киску.
В один момент я почувствовал, как она разом сжалась в моих руках, а после её мышцы начали хаотично сокращаться, она билась в оргазме в моих руках.
Она посмотрела на меня сумасшедшим взглядом, и навалилась на меня обеими руками.
Я лежал на спине, и она была прямо надо мною. Её мышцы всё ещё бились в отголосках оргазма, а груди, волосы, и кулон на шее, слегка качались, будто змея, гипнотизирующая жертву. В комнате было жарко, словно высосали весь воздух, и оставили лишь жар.
Она откинулась на спину, и легла на мои ноги. Из кармана джинс она достала презерватив, и, подняв ноги, почти в одно движение скинула с себя оставшуюся одежду. Передо мной были длинные, прямые ноги, с едва напряженными мышцами. Она увидела мой взгляд, и аккуратно, не торопясь, подвела стопу к моему лицу. В тот же момент я схватил её за щиколотку, и впился поцелуем в нежную, едва солоноватую кожу. Краем глаза я смотрел на то, как она заливается смехом, и откидывается назад.
Она слегка надавила ногой на мои губы, и, оставив этот акцент, отвела ногу.
- Сделай это, как ты любишь.
- Жестко?
- Да,- ответила она, сидя на кровати, и расстёгивая мои брюки.
Я встал с кровати, будто меня вытолкнули, и тут же оказался перед нею. Её лицо светилось по-детски глупой улыбкой, пока она одевала резину на мою раскалённую плоть. Презерватив всё никак не хотел налезать, и в какой-то момент она сдернула его, и будто в отместку несколько раз взяла мой член в самое горло, приятное ощущение стенок гортани пьяняще ударило в голову. Оторвавшись, она, слегка задыхаясь, сказала:
- Сегодня можно и без резинки.
В её глазах сверкнули последние звёзды этой ночи, и она растянулась на постели в тонкую линию, едва раздвинув ножки.
Моё тело будто превратилось в живой столб пламени, пальцы крепко вцепились в её кожу, и развели ноги с такой силой, что ещё чуть-чуть, и я разорвал бы их на части. Я резко и грубо вошёл в неё на половину, она слегка взвизгнула, и тщетно попыталась оттолкнуть меня кончиками пальцев. Эта власть и бесцеремонность срывали голову ещё сильнее, и, размахнувшись, я начал бить во всю силу, снова и снова, весь организм превратился в один большой механизм.
Она даже не двигалась, от наслаждения она лишь сжимала свою грудь и стонала севшим голосом.
Удар за ударом, я входил всё глубже и глубже, заставляя переходить её со стонов на крики. Всё вокруг пылало жаром, казалось, если окатить меня водой, она тут же превратится в пар. В один момент весь огонь во мне сошёл в низ живота, импульсы стали ритмичны, я прильнул к ней, и почти обжегся о её раскалённое тело.
- Давай, прямо в меня, сейчас.
Я сжал её плоть с такой силы, что ,казалось, мог порвать мышцы, губами впился в самые сладкие губы на свете, и, перестав чувствовать всё ниже пояса, ощутил заветный туман в голове.
Чувствуя языки друг друга, я делал последние, самые наглые и бесцеремонные удары. Я наполнил свою девочку.
«О, сука, да»
Мы ещё долго целовались, лёжа на том месте, которое ещё минуту назад пылало адским пламенем.
- Мне нужно встать.
Я буквально проснулся от этих слов, сколько мы уже так лежим, час, а может и два. Мои губы стали слегка шершавыми от влаги, а руки, что держали моё тело над ней, успели онеметь.
Я слегка покачнулся, а упал на спину, рядом с нею.
Солнце ещё не вышло на небо, ему мешали последние ночные облака, я смотрел на то, как безграничное синее небо прощается с сонным городом на целый день. От безразличного взгляда огромного купола мне хотелось спать ещё сильнее.
Она легко поднялась с кровати, и встала между небом и моими глазами, её тело очертилось черной гранью от света, и, прогнувшись, будто дикая кошка, легкой поступью пошла к окну.
В одно движение она распахнула створку, что медленно закрывалась, и потянулась за сигаретами, что лежали на дальнем углу подоконника.
Я не любил курить, но любил мяту, и стоять с ней около окна, поэтому держал там же пару леденцов. Я взял один из них, и, едва он начал таять во рту, втянул последний аромат холодного утра.
Небо уже было белым, когда мы смотрели на сонный город, хлыстающий деревья плетьми холодного ветра. Нет, холодно не было, спину грел теплый воздух, и лишь ссадины на спине полыхали огнём в такт шумящей листвы.
Она держала сигарету у самых ногтей, лак на которых, слегка потрескался. Дым из губ тонкой струёй ударял в мир, что был за окном, а она смотрела на тонкую линию горизонта, что вот-вот озарится вспышкой Солнца.
Яркий свет по утрам, всегда казался бесчувственным.
Её глаза закрылись в ожидании утреннего зарева, рука с сигаретой повисла за окном, сейчас свет ударит в глаза.
«Я не могу удержаться»
В тот момент, когда я взял её лицо в свои ладони, она слегка улыбнулась, будто знала, что это произойдёт, и ждала с закрытыми от наслаждения глазами. Я нежно коснулся её губ, наши языки сплелись в поцелуе, и в тот же момент Солнце ударило светом по утреннему небу. Закрытые глаза заливал красный оттенок темноты, мы едва смеялись от того, как свет щекочет лица, и нежились в теплых лучах утренней звезды.
Лёгкий поцелуй, завершающий эту безумную ночь, и милое утро кончился. Мы смотрели на бескрайний город, что просыпался и начинал жить ещё один день. Мои губы слегка щипали, от её укусов, и во рту стоял запах вишнёвых сигарет. Она стояла рядом со мною, и касалась меня почти всем телом, я даже слышал, как леденец бьётся о её зубы.
«Я самый счастливый человек на Земле»