Автором двух интересных публикаций в «Смоленском вестнике» конца XIX века, посвященных педагогике, был Василий Иванович Макаревский. О нем известно не так много. Происходил Василий Иванович из священнического рода, его отец на 1891 г. был настоятелем храма села Дятлово Слонимского уезда Гродненской губернии. В.И. Макаревский, вероятно, окончил духовную семинарию, два года он преподавал в Тростяницкой церковно-учительской школе Гродненской губернии. В 1891 г. Василий Иванович служил учителем Ольшевской церковно-приходской школы Слонимского уезда, но подал прошение епископу Смоленскому и Дорогобужскому Гурию с просьбой назначить его учителем двухклассной церковно-приходской школы села Луги Рославльского уезда Смоленской губернии, на что от епископа было получено согласие. На 1897 г. В.И. Макаревский служил учителем Кармановской двухклассной церковно-приходской школы Гжатского уезда. Судя по публикациям, Василий Иванович обладал широким кругозором, образованностью и любознательностью, что и побудило его написать обстоятельные очерки, посвященные педагогическим новациям в Смоленской губернии.
Стилистика и грамматика полностью сохранены при наборе текста очерков с оригинала.
ПЕДАГОГИЧЕСКИЕ ОЧЕРКИ
Василий МАКАРЕВСКИЙ
"Летняя детская колония в имении Лыткино Дорогобужского уезда"
В одном из нумеров «Смоленского вестника» сообщалось о прибытии в нашу губернию партии девочек, учениц московских городских училищ. В конце июня я имел случай побывать в колонии и о своих впечатлениях, вынесенных оттуда, спешу поделиться с читателями.
Предварительно скажу несколько слов об организации колоний, подобных Лыткинской, и о симпатичной деятельности первого в России московского кружка, положившего начало детским колониям, деятельности, бесспорно, заслуживающей подражания.
Всем, я думаю, известно, в каких неприглядных условиях протекает жизнь бедного люда в наших больших городах. Сырые подвальные каморки вместо квартир, притом страшно переполненные, отсутствие света и воздуха, грязь и проч. – вот обычная картина таких жилищ. Понятно, что подобная антигигиеничная обстановка крайне вредно отражается на здоровье неокрепших детских организмов, и для них два-три месяца пребывания в деревне, на лоне природы, является сущим благодеянием. Справедливость требует сказать при этом, что и деревенские крестьянские дети часто живут в еще худших санитарных условиях, но зато они не лишены возможности круглый год пользоваться чистым воздухом, а это много значит. В нашей повременной печати, как в общей, так и специально-педагогической, неоднократно трактовалось о необходимости для городских бедных школьников деревенского дачного отдыха, обставленного разумными развлечениями, под руководством и надзором опытных и преданных делу педагогов. За границей вопрос этот давно разрешен, там колонии, прогулки, продолжительные путешествия всей школы – обычное явление, у нас же пока все это еще в зародыше. Тем больше чести инициаторам и скромным труженикам этого дела.
Как и следовало ожидать, инициатива пошла из Москвы, где уже не один год существует кружок лиц, близко стоящих к московским городским начальным училищам, который поставил своею задачею устройство летних колоний для детей, учащихся и учившихся в московских городских училищах. В состав кружка, помимо почти всех попечителей, учителей и учительниц школ, входят многие интеллигентные лица, сочувствующие целям кружка; душою же всего дела являются графиня Е.А. Уварова и г-жа Орлова.
Деятельность кружка ограничивается только одними городскими училищами, что вполне понятно, так как цель кружка – облегчить участь именно городской бедноты. Дело, начатое лет 10 тому назад при самых скромных средствах, благодаря поддержке добрых людей, с каждым годом ширится и растет, обещая в будущем дать богатые плоды. Уже теперь упомянутый кружок при усадьбах в разных имениях довел число колоний до 25, в которые направлено уже сейчас 458 детей бедняков, из них мальчиков – 168 и девочек – 290 человек.
Колонии устраиваются в различных местах Московской, Владимирской, Курской, Орловской, Тульской и др. губерний, одна у нас, в Смоленской, причем за содержание, проезд и проч. установлена однообразная плата с каждого ребенка – по 20 рублей за два летних месяца. Плата, как видите, недорогая, доступная людям с очень ограниченными средствами. Совершенно же бедных, а их большинство, кружок берет на свое полное содержание, кроме того, почти каждая школа на свои средства из остатков (счастливые школы имеют остатки!) снаряжает одного-двух школьников. Необходимо добавить, что железные дороги бесплатно или со значительной скидкой перевозят маленьких дачников, равно как и за летние помещения под колонии кружок нигде не платит ни копейки; исключение составляет наша смоленская, Лыткинская колония, где за помещение губернской земской управе уплачивается ни более ни менее, как 250 рублей за два месяца пользования домом.
Как дополнение к летним колониям тем же кружком третий год уже организуются систематические прогулки, главным образом, с гигиеническими целями, так называемые «полуколонии». Прогулки эти происходят по окончании учебного года, с конца мая по август, три раза в неделю, всего 30 прогулок в лето. Для прогулок служат Петровско-Разумовское, Измайловский зверинец и др. подмосковные местности. В полуколонии дети проводят день, часов до 6-7, получают молоко, обед и чай, пользуются купаньем и гуляньем. Имеются для них книги и игрушки; по возможности устраиваются для детей собственные садовые и огородные грядки; на случай дождя имеется особое помещение. Стоимость 30 прогулок – 9 рублей, включая еду, перевоз и надзор.
Теперь на основании личного знакомства расскажу, как дети проводят время в колонии в имении Лыткино Дорогобужского уезда. Предварительно два слова о самом имении. Как известно, Лыткино в числе других девяти имений по духовному завещанию покойной Черкасовой перешло в собственность нашего губернского земства. Крупный дар земству – имения оцениваются в миллион – в свое время породил много толков, проникших и в печать, с одной стороны, а с другой – судебный процесс недовольных наследников. Процесс тянулся долго, около 5 лет, и, пройдя все инстанции, 22 минувшего мая закончился окончательно в пользу земства, которому предстоит теперь довольно сложная задача: ликвидировать дела, продать имения и на вырученные деньги, исполняя волю покойной, устроить в одном из имений больницу для умалишенных хроников.
Лыткино находится в 5 верстах от ст[анции] Дорогобуж Московско-Брестск[ой] жел[езной] дор[оги] и в 8 верстах от Батищева, известного во всей образованной России. Имение расположено в сухой, здоровой местности и как дача бесподобное. Великолепный двухэтажный каменный дом на горе, кругом цветники, старинный парк, за ним березовые рощи, от дома террасами спуск к большому пруду, где устроены купальни, чудный воздух – словом, найти более хорошую усадьбу трудно. Недаром же колония платит земству 250 руб. уже четвертый год и скрепя сердце заплатит столько же и в пятый…
В имение я прибыл 18 июня, в полдень, когда дети колонии обедали, о чем я догадался по пению предобеденной молитвы. Столовая в парке, в тени деревьев. Представившись заведующей колонией г-же Сидоровой, я просил ознакомить меня с жизнью колонии, причем не скрыл, что сведения нужны для печати, на что последовало полное согласие с ее стороны. Пока дети собирались на отдаленную прогулку за 7 верст в им[ение] Евдокимово, мне было показано помещение колонии.
Весь второй этаж барского дома отведен под спальни, и анфилада комнат занята складными, «походными» кроватями девочек, на одной кровати увидел большую куклу; там же и комнаты заведующей и ее трех помощниц-учительниц. В первом этаже – столовая, зала для игр, гардеробная и проч.; кухня в отдельном помещении. Так как колония проводит здесь четвертое лето, то обстановка не перевозится.
Лыткинская колония – одна из многолюднейших; в колонии 53 девочки в возрасте от 9 до 16 лет, обыкновенно же бывает от 10 до 25 человек. Надзор и вся хозяйственная часть лежат на заведующей колонией и ее помощницах. Старшие девочки поочередно ведут дневники, где подробно отмечают все мало-мальски выдающееся в жизни колонии.
День в колонии начинается в 8 часов. Девочки, совершив свой туалет под надзором воспитательниц в уборной, как в шутку называют балкон – у каждой девочки свое полотенце, гребешок, зубная щеточка и порошок, – отправляются пить чай и молоко, при этом им дается булка, черный хлеб, более слабым варятся яйца. Должен заметить, что кружок, набирая колонию, из множества желающих попасть туда отдает предпочтение более слабым детям, что решает врач, мнением которого и руководствуются в таких случаях. Дети при отъезде в деревню свидетельствуются и взвешиваются, то же бывает и при возвращении в город. Таблица взвешиваний дает прелюбопытные цифры, наглядно показывая всю благотворность деревенского житья в колонии: помимо громадного улучшения общего состояния здоровья, вес каждой увеличивается за лето на 10-15 фунтов (примерно от 4 до 6,1 кг). Впрочем, иных результатов трудно и ожидать, так как на питание, чистоту и порядок здесь обращено особое внимание. Достаточно сказать, что ежедневное употребление молока в колонии доходит до шести ведер.
После завтрака дежурные принимаются за уборку комнат, остальные же по назначению – за другие работы: ухаживают за цветами, метут дорожки, одни вяжут, другие вышивают, третьи шьют и т.д., каждая сообразно силам и возрасту. Работа в присутствии наставниц идет дружно и весело, по окончании которой уделяется час времени на чтение, письмо и повторение пройденного курса. Так незаметно проходит время до обеда, подаваемого обыкновенно в 12 часов. Обедают, смотря по состоянию погоды, на открытом воздухе или дома, в столовой; обед, как и ужин, из двух блюд простых и питательных, в заключение молоко. В колонии принято за правило, чтобы каждая колонистка сама мыла свою посуду и содержала ее в чистоте, поэтому особой прислуги не полагается, кроме кухарки и швейцара – все же остальное лежит на обязанности девочек. И надо видеть, какой везде царит образцовый порядок.
После обеда и до вечернего чая время посвящается играм и забавам. К услугам детей кегли, крокет, серсо, мячи, качели и игрушки, кто не играет, может читать – книг много. Перед чаем в хорошую погоду обязательное купание. Купаются не все сразу, а маленькими партиями – две-три девочки не больше, конечно, в присутствии воспитательниц. В истории колоний с купальнями соединено одно печальное воспоминание. В первый год существования колоний, лет 10 тому назад, во время купанья как-то утонули три девочки. Этот трагический случай, сильно опечаливший всех причастных делу кружка, и в то же время давший повод к нападкам на его деятельность в известной части печати, повел к тому, что общие купанья в колониях не допускаются. По окончании купанья принимаются за чай и молоко в 5 часов. Кончили чаепитие, убрали посуду и всей компанией отправляются в лес гулять, собирать ягоды и грибы. Из лесу возвращаются к 9 часам, когда ужинают и после общей молитвы укладываются спать. С девочками в общей спальне обязательно спит и одна из воспитательниц. Так проходит день в колонии.
Этот порядок нарушается раза два-три за лето, когда колония отправляется в дальние прогулки, как то было и в мое посещение. В этот день решено было «погостить» в соседнем имении Евдокимово, принадлежащем губернскому земству, в 7 верстах от Лыткина. После обеда колония, запасшись провизией, отправилась в путь, маленькие девочки на подводах, старшие пешком. Предложили и мне принять участие в прогулке, но я с сожалением отказался – слишком было жарко. К тому же со станции в колонию я пришел пешком и порядочно устал; вообще, прогулка при 25 градусах тепла в европейском костюме, при манжетах и воротничках – вещь не из приятных… Тем не менее в Евдокимово вечером я приехал, полюбовался на детское веселье, послушал детских песенок и с удовольствием выпил молока. Домой колония вернулась поздно, часов в 11, я же, распрощавшись, уехал раньше, боясь опоздать на поезд.
Выше я сказал, что старшие девочки ведут дневники. С разрешения заведующей колонией я прочитал некоторые из дневников и кое-что выписал. В дневниках этих, как в зеркале, отражается вся внутренняя жизнь колонии с ее радостями и горестями, и они являются лучшим свидетелем той простоты, тех милых, чисто родственных отношений, какие установились между воспитателями и их питомцами. Само собой разумеется, что о каких-либо взысканиях или наказаниях здесь не может быть и речи. Читая дневник, на каждой странице видишь, сколько новых впечатлений и невинных радостей дает колония бедным детям, ни разу не видавшим деревни. Одна девочка как событие отмечает: «сегодня в первый раз увидели бороньбу»; другая – «купаться было очень хорошо, только очень много головастиков»; третья останавливает свое внимание на меню обеда – «подавали щи из щавели, котлеты с пюре и землянику с молоком», четвертая пишет: «Нам объявили, что мы будем кататься на лодке. Все пришли в неописанный восторг. Гребла Антонина Александровна (учительница). После ужина несколько девочек представляли, а мы были зрителями. Было очень весело и смешно. Мы никак не могли заснуть под впечатлением весело проведенного дня». В другом месте одна девочка описывает, как они собирали ягоды, разбежались в разные стороны и как Анна Гавриловна, чтобы собрать всех, «нас обманула», сказав, что возле нее много ягод, а ягод не было… и все в таком же роде.
Помимо дневников дети не менее раза в неделю пишут письма своим родным, за этим строго следят воспитательницы.
Вообще колония производит впечатление одной дружной семьи, где роль старших сводится к постоянной, неусыпной заботе о младших. При таких условиях и при такой привольной жизни, по-видимому, трудно ожидать, чтобы дети могли скучать или жалеть о покинутом городе, а между тем это так. На мой вопрос, скучают ли дети по своим родным, заведующая колонией г. Сидорова ответила, что на первых порах, пока деревня представляет для них прелесть новизны, девочки забывают о городе, но потом, особенно со второго месяца своего пребывания на даче, все чаще и чаще вспоминают об отъезде, высчитывают даже часы, минуты и секунды и с такою же радостью покидают деревню, с какою туда въезжали. Но проходит зима, наступает новое лето, и те же девочки со слезами на глазах упрашивают учительниц взять опять их в колонию, просьбы их, к сожалению, редко исполняются, так как кружок за неимением средств ежегодно отказывает в приеме многим детям, которые еще ни разу не бывали в деревне и не наслаждались ее удовольствиями.
Все это, разумеется, очень грустно. Во всяком случае, деятельность кружка идет по правильному пути и заслуживает симпатий и одобрения. Хочется верить, что деятельность эта найдет себе подражателей и в других городах, так как мы не сомневаемся, что везде найдутся отзывчивые и добрые люди, которые пожелают прийти на помощь и облегчить участь обездоленных детей городской бедноты.
"Школа молочного хозяйства в с. Пречистом Гжатского уезда"
Не так давно в столичных газетах сообщалось, что Министерством земледелия предположено открыть 25 низших сельскохозяйственных школ разных типов. Не знаю, сколько в этом числе намечено к открытию школ по скотоводству и сыроварению, но только должен заметить, что по такой важной отрасли народного хозяйства школ у нас в настоящее время поразительно мало: во всей России насчитывается низших школ молочного хозяйства только девять, и в этом числе три школы в нашей Смоленской губернии – одна, Бессоновская, в Вяземском уезде, и две – Пречистенская и Скугоревская – в Гжатском. Последняя, как мы о том сообщали, открыта в июне текущего года и еще не получила полной организации, представляя филиальное отделение Пречистенской школы, так что собственно нормальных, вполне организованных школ нужно считать не 9, а 8. Восьми школ при ограниченном приеме учащихся и при громадном спросе со стороны крупных и средних имений на опытных скотоводов-сыроваров, разумеется, более чем недостаточно для такого громадного государства, как Россия, и потому увеличение числа их в несколько раз является насущнейшей потребностью. Насколько велик спрос, можно видеть хотя бы из того, что, напр., в Пречистенскую школу, о которой сейчас я дам подробный отчет, уже теперь, в средине учебного года, прислано более двадцати приглашений, а курс оканчивают только шесть человек…
Как известно, школы молочного хозяйства открываются министерством в имениях частных владельцев по взаимному договору на известное количество лет, причем Департамент земледелия и сельской промышленности оставляет за собою право нарушить договор и раньше срока, если почему-либо найдет, что школа не удовлетворяет своему назначению. По условию министерство со своей стороны дает средства на содержание учебного персонала, учебные пособия, на экскурсии учеников и практикантов, на содержание учащихся и т.д. не менее 3000 рублей ежегодно; владелец же, учредитель школы, должен дать помещение, отопление, освещение, содержать на свой счет мастера-сыровара, скотника и скотницу и, кроме того, предоставить в распоряжение школы необходимый для практических занятий учеников хозяйственный инвентарь, принадлежащий имению. На таких началах с 1890 года существует и Пречистенская мужская школа скотоводства, сыроварения и маслоделия 2-го разряда, устав и отчет которой предо мною. Но прежде рассмотрения обстоятельного и интересного отчета позволю себе сказать два слова как о самом имении, так и о ведении в нем хозяйства, ибо школа в хозяйственном отношении имеет тесную связь со скотоводством и молочным хозяйством всего имения.
Имение Пречистое, некогда князей Голицыных, теперь принадлежит г. Муромцеву, расположено в 12 верстах к северу от Гжатска по петербургскому земскому тракту. Изящный двухэтажный каменный дом готического стиля, в котором прекрасно сохранились художественные лепные работы, старинный парк, пруды, цветники, многочисленные обширные службы и, главное, образцово поставленное хозяйство – все это дает право считать имение одним из лучших в уезде.
Все имение состоит из 2717 десятин, которые по отдельным угодьям распределяются так: под усадьбой – 28 дес[ятин], пашней – 436, заливных и пустошных лугов – 300 и под лесом – 1100 дес[ятин], остальные – неудобные. Систему хозяйства можно назвать промышленной, так как кроме хорошо организованного скотоводства и молочного дела в хозяйстве имеется винокуренный завод с ректификационным отделением и производится добывание торфа. Система полевого хозяйства принята улучшенная зерновая, с восьмипольным севооборотом, причем 4 поля засеваются клевером и тимофеевкой. Все полевые клинья разбиты на три части: одна занимает возвышенное положение, другая – низменное, третья – середина между ними. Благодаря подобному делению клиньев, урожаи получаются без значительных колебаний по годам. Скот содержится улучшенный русский, среди которого встречается много экземпляров с ясно выраженными признаками иностранных пород, главным образом, альгаузской. Само собою разумеется, что воспитание и уход за скотом образцовый. Если ко всему этому добавить, что земледельческие машины здесь в большом ходу и что сам владелец практически изучил ведение сельского хозяйства в Америке – то обзор хозяйства имения можно считать оконченным. Перехожу теперь к школьному отчету.
Школа, как говорит устав ее, имеет целью распространение в народ, преимущественно путем практических занятий, знаний по уходу за молочным скотом и по обработке молока в сыр, главным образом, бакштейн, тильзитский и лимбургский, и масло. Курс учения в школе продолжается два года и разделяется на два класса. Но по окончании этого курса учившиеся в школе посылаются на казенный счет на практику в другие молочные хозяйства для усовершенствования на один год. Так что собственно ученье продолжается три года.
В школу принимаются ученики-работники всех сословий, но преимущественно из местных крестьян, здорового телосложения, обладающие привычкой к физическому труду и имеющие от роду не менее 17 лет, кроме того, требуется, как minimum, умение читать и писать по-русски. С такими минимальными познаниями в отчетном году не было принято ни одного, большинство же представили свидетельства об окончании одноклассных и двухклассных училищ. Не было также и ни одного ученика из Гжатского уезда, да и вся-то Смоленская губерния имела всего шесть своих представителей в школе, из остальных 6-ти по уставу в школе полагается иметь не более 12 и не менее 6 учеников, поровну в каждом классе – 4 ученика из Лифляндской губ[ернии], 1 – из Минской и 1 – из Орловской. Объясняется это довольно просто: местный элемент отсутствует в школе потому, что вся крестьянская молодежь Гжатского уезда, начиная с 10-11-летнего возраста, неудержимо стремится в Петербург и Москву на фабрики и заводы; мне по опыту известно, как здесь много детей бросает начальную школу, часто за несколько дней до выпускных экзаменов из-за того, что «тятька в Москву едет» и берет с собой сынишку «к торговле приучаться». Взамен их сюда идут представители Прибалтийского края, Царства Польского, Белоруссии, благословенной Украйны, а с проведением железной дороги, наверное, пожалуют и из Сибири по той простой причине, что школ молочного хозяйства там нет, а сыровары нужны, и спрос на них великий. Недавно, напр., по приглашению одного сибиряка-скотопромышленника туда поехал один из питомцев Пречистенской школы на оклад 720 рублей при всем готовом; в Европейской же России оклады в среднем наполовину меньше. Но продолжаю о школе.
Принятые в школу ученики – прием обыкновенно производится в начале декабря – пользуются стипендией от казны, в размере ста рублей в год на каждого. Из этой суммы 40 рублей удерживается в счет платы за общий рабочий стол учредителю школы, а остальные деньги выдаются на руки «для поддержания своей одежды в целости и чистоте», как говорит устав. Стипендиатов обществ и частных лиц не было.
Учебные занятия в школе идут круглый год и разделяются на теоретические и практические. Теоретический курс состоит из повторения общеобразовательных предметов в объеме курса начальных школ, на что полагается с церковным пением 3 часа ежедневно, и специальных предметов: а) разведение, содержание и кормление крупного рогатого скота и свиней; б) элементарные понятия о составе и свойствах молока и способы определения его качества посредством простейших приборов; в) маслоделие, г) сыроварение; д) ведение записей по скотному двору и молочной, е) элементарные сведения по скотоврачеванию; ж) объяснение важнейших для земледельца явлений природы. Занятия теорией прекращаются с 15 декабря по 15 января, на Пасху и летом во время сенокоса и уборки кормов на 4-6 недель.
Практические же занятия идут в школе изо дня в день весь год и заключаются в постоянном исполнении всех работ по скотоводству и молочному хозяйству. Работы эти состоят: в доении коров (ознакомившись лично со способом доения коров учениками школы, я убедился, что наши хозяйки не умеют доить), в кормлении и чистке их, в выпаивании телят, в откармливании бракованного скота, в уходе за свиньями, в очистке скотного двора от навоза и уход за навозом, в уходе за молоком и отделении от него сливок, в маслоделии, в сыроварении, в ведении ежедневных записей по скотному двору и молочной, в составлении месячных и годовых отчетов и т.д. до присутствования при вскрытии трупов павших животных, как то было при мне. Эти работы распределяются между учениками таким образом, чтобы каждый из них в продолжение своего учения в школе основательно проделал все работы и мог по окончании курса и на экзаменах не только производить самостоятельно каждую работу, но и объяснить, почему она делается так, а не иначе.
Маслоделию и сыроварению обучают учеников мастера: маслодел и сыровар. Но вообще, все практические занятия учеников происходят под наблюдением и при надлежащих указаниях и объяснениях администрации школы. Что и говорить, работы всем достаточно, но за то и учителя, их два, кроме законодателя, не забыты: получая вообще приличное вознаграждение за свои труды, они в то же время пользуются через каждые 5 лет прибавкой в размере четверти нормального оклада, а это что-нибудь да значит.
Переводных экзаменов в школе нет. По окончании же полного теоретического и практического курса учащиеся подвергаются экзамену, причем главное внимание обращается на практические занятия учеников, и выдержавшие получают установленное свидетельство, дающее льготу 3-го разр[яда] по отб[ытию] воинск[ой] повин[ности] и освобождающее от телесных наказаний. Кроме того, после трехлетней самостоятельной практической деятельности бывшие ученики Пречистенской школы должны представить в школу как отчет о своих занятиях, так и полученные им от частных хозяев аттестаты, и тем из них, отчеты коих признаны будут советом школы удовлетворительными и аттестаты их хорошими, выдаются от Департамента земледелия и сельской промышленности свидетельства на звание мастеров маслоделия и сыроварения. На экзаменах кроме совета школы и управляющего государственными имуществами Смоленской, Витебской и Могилевской губ[ерний] г. Апсеитова, под постоянным наблюдением которого находится Пречистенская школа, присутствовали с правом голоса и многие соседи, землевладельцы и владельцы молочных хозяйств.
Подводя в заключение итоги деятельности школы со дня ее открытия 4 октября 1890 г., мы видим, что полный практический и теоретический курс в ней окончило 30 учеников; конечно, все на местах с окладами от 15 и до 60 рублей в месяц, молочное хозяйство в имении под ее руководством процветает, о чем наглядно свидетельствуют как таблицы с точным обозначением постепенного роста дела, так и похвальные отзывы и дипломы, полученные школой за свои изделия на сельскохозяйственных выставках в Ярцеве, Москве и Нижнем Новгороде. Нечего, конечно, добавлять, что с материальной стороны школа обставлена прекрасно и имеет все, начиная от библиотеки и кончая приборами для определения качества молока!
Источник: Макаревский В.И. Школа молочного хозяйства в с. Пречистом Гжатского уезда // Смоленский вестник. 1898. 2 августа. №167. С. 2-3.; Летняя детская колония в имении Лыткино Дорогобужского уезда // Смоленский вестник. 1898. 17 июля. №155. С. 2-3.