Менее чем за сутки страх властно взял доселе мирный северный городок в свой ледяной плен.
Вечерние проспекты погрузились в тишину и пустоту всеобщего оцепенения.
Редкий прохожий на бегу наблюдал изредка проезжающие авто в основном с опознавательными знаками полиции.
Страх вползал в каждую квартиру, проникая через стекла смартфонов и мониторы компьютеров. Он молниеносно завоевывал пространство, питаемый воображением интернетных паникёров.
Галке повезло: ее с работы прихватил на своей видавшей виды иномарке бывший одноклассник, теперь уважаемый человек – отец Павел. Он был здесь несколько дней – навещал родителей. Решил заехать к подруге детства, что оказалось весьма кстати.
- А Паша слегка поседел, хотя карие большие глаза все так же по-мальчишески улыбаются, - думала Галка, разглядывая батюшку. – И тот Пашка, и не тот. Что-то изменилось…
-Благословите, батюшка, - попросила Галка и с благоговением опустила голову перед отцом Павлом, который ее тут же благословил.
Когда обменялись новостями, Галина, чуть помедлив, нерешительно начала:
- Паш, у нас тут маньяк объявился. Женская половина города от каждого шороха вздрагивает, мужская – рвется на защиту. Тут предложили сегодня бесплатное такси организовать. Представляешь: идет такая одинокая и дрожащая, а к ней подъезжает рыцарь, готовый защитить и доставить в целости и сохранности по ее адресу. Только девчонки от такой галантности бегут куда подальше. Сегодня в каждой машине и в каждом незнакомом мужчине мы видим опасность! Но знаешь, в беде в людях лучшее проявляется, народ сплотился, кто-то и о молитве вспомнил.
Пока Галка без умолку выкладывала свои переживания, отец Павел вглядывался в лицо родного, до боли знакомого города, скованного надрывным ожиданием: кто следующий?
- Господи, не остави нас грешных. Защити беззащитных, умудри ищущих, открой скрывающихся. Даруй нам всем благодать, сжигающую страх, попаляющую грех, - эта молитва поселилась в сердце еще с утра, и теперь почти сама плакала и нудила ко Господу.
Неожиданно быстро подъехали к дому. Галка озаботилась ужином. Прямо на глазах стол преобразился и стал манить разными вкусностями. И, как водится в этих краях, потекли разговоры за жизнь. А жизнь, как известно, повернулась сейчас не лучшей своей стороной, и слабой женщине нужен был совет друга и священника. Не всем в этом городе в этот вечер так повезло с собеседником, как ей.
- Мне страшно, - начала она.
Голос задрожал, предательски выдав волнение. Галка набрала воздуха в легкие и стала выкладывать другу то, о чем не говорила даже маме:
- Как-то зимой в студенческие годы я возвращалась с гулянки одна. Троллейбус остановился в центре города.
Несколько шагов нужно было пройти в темном проёме между домами, чтобы оказаться в своем подъезде. Сзади послышались быстрые шаги. Успела про себя крикнуть: «Господи, помилуй!» - и упала на заледенелый асфальт…
Я впервые тогда узнала, что такое настоящий животный страх. Нечеловеческими усилиями приподнялась на ватных руках и не своим голосом закричала на обидчика, уловив краем глаза лишь убегающие подошвы мужских сапог...
Господь помиловал. Несколько лет я ощущала этот страх, когда слышала сзади шаги на безлюдной дорожке. Вчера – страх вернулся! Что делать, Паша? Как побороть страх? Я даже молиться не могу…
- Господи, помилуй. Молодец, что вовремя Бога вспомнила. Как думаешь, почему молитва не идет?
- Не знаю, - прошептала Галка, готовая внимать объяснениям друга.
- Молитвы нет, потому что страх этот – не от Бога. Все Евангелие пронизано обращением к человеку: «Не бойся!». Кто-то даже сосчитал, сколько раз это слово повторяется в Новом Завете. И тебе тоже Христос говорит: «Не бойся, только веруй!».
Знал я такой страх, Галочка. В самом начале воцерковления меня доставал враг рода человеческого. Мучил во сне, когда человек слаб. Чуть в сон погружаешься, тут же наваливается темнота, становится очень страшно.
А по молодости так спать хочется, не то что сейчас. Глаза слипаются, а ты изо всех сил стараешься их не закрывать, чтобы не оказаться во власти тьмы.
Мама дала молитву «Отче наш…», выучил наизусть. Ею побеждается страх. Там в конце есть просьба, точно и емко выражающая, на мой взгляд, одно из главных условий нашего спасения: избавиться от лукаваго. Избавиться от его пут здесь и … в жизни будущего века. А ведь без власти лукаваго – везде почти рай.
Так я сражался во сне, пытаясь докричаться до Бога. Силишься перекреститься – не получается. Молитва идет как сквозь бетон: тяжело, медленно, обрывается. Просыпаешься весь в поту среди этой борьбы.
Месяц мучился. В храме – плохо. Крутит-мутит до Причастия. Но терпел. А после Причастия снова легко становилось. Как заново рождался.
- Так что, Галочка, страх - не от Бога, а молитва – главное оружие воина. А что мы воины Христовы, думаю, ты не будешь спорить. Так ведь? Помнишь, у апостола Павла в Послании к Ефесянам говорится: «Облекитесь во всеоружие Божие, чтобы вам можно было стать против козней диавольских…».
Не забудь только, что все эти доспехи в церкви получают! На соборной молитве, на исповеди, в Причастии нам даются силы.
- Я причащаюсь. Регулярно. Молитва только не идет. Вычитываю, - поделилась наболевшим Галка.
- А пробовала с Богом говорить по душам? Проблемы Ему свои рассказывать? Что молитва не идет, жаловаться пробовала? Что страшно тебе – об этом говорила? Помощи просила? – зачастил вопросами отец Павел.
- Думаешь, услышит? – засомневалась раскрасневшаяся Галка.
- Если от сердца да с несумненной верой, то обязательно услышит.
- А где веру взять? Вот чтоб верить-верить! Страх-то сильнее… - не отставала с вопросами настырная одноклассница.
- Господь побеждает страх. Выше страха - Бог! Знаешь Псалом 90–ый наизусть?
- Не выучила пока.
- Обязательно выучи! Вчитывайся в него, вживайся. Там каждое слово – броня, каждая мысль – обетование. Тут тебе и от страха лекарство и веры укрепление. Только подумай: «Живый в помощи Вышняго…». А без Его помощи можешь быть уже и не живый. Доверься Богу, ощути крыло Ангельское, почувствуй силу Божию, побеждающую врагов видимых и невидимых.
Знаешь, что от тебя при этом требуется? Всего-то нужно с верой попросить. Если пока не получается с верой, чаще повторяй последние строки Псалма: «Воззовѐт ко Мне, и услы̀шу его: с ним есмь в ско̀рби, изму̀ его и просла̀влю его, долгото̀ю дней испо̀лню его, и явлю̀ ему спасѐние Моѐ.»
- Паш, это сильно… Но согласись, Господь не всегда слышит, даже если с верой обращаешься. Мы ведь крестным ходом шли в июле. Два месяца прошло ли? Веру нашу несли по родным улицам, просили о спасении живущих здесь, о вразумлении молодежи, о здравии деточек и стариков. А сегодня под тем самым мостом, где 17 июля шел крестный ход с иконами Спасителя, Богородицы, царственных страстотерпцев, погибла вторая девушка. Почему? Ведь мы от души молились! И под тем самым мостом…
- Галочка, дорогая, не спеши делать выводы. Подожди немножко, помолись. Молчание Бога совсем не означает, что Он тебя не слышит. Почитай Псалтирь, Евангелие. Я часто там ответы нахожу. Чтобы Господь был с нами в скорби, нужно и нам быть в это время с ним.
- Я подожду… Что еще остается? Девчонок жалко. Выходили за порог и не знали, что навсегда уходят. Успели хоть к Богу воззвать? Крещеные или нет?
- Им сейчас нужна молитвенная помощь. Думаю, священники в личных молитвах поминают.
- Не бойся, Галочка, и ты воздыхать к Богу о них и о других людях, встречающихся тебе. Тихонечко проси Господа о милости к ним. Глядишь – и о тебе будет кому помолиться во время испытаний, - так завершил этот важный для обоих разговор отец Павел.
- Время позднее – пора и честь знать.
Галка долго сокрушалась, что с разговорами не предложила чаю, но друг наотрез отказался задержаться. Проводив гостя, она направилась исполнять наказ: молиться, молиться и молиться.
После вечернего правила взяла Псалтирь. Но перед этим решила с Богом поговорить. Все нарывы своей души Ему открывала, за грехи прощения просила, о дрожащих от страха горожанках умоляла, о упокоении убиенных девушек взывала.
Видимым результатом Галкиного разговора с Богом стала гора мокрых от слез салфеток, полетевшая в мусорное ведро.
Наконец немного успокоившись, она снова взяла в руки Псалтирь. Почему-то сразу открылось начало 2 кафизмы. Галка решила читать, что открылось: «Исповемся Тебе, Господи, всем сердцем моим, повем вся чудеса Твоя…».
Церковно-славянский язык даже в исполнении букв русского алфавита позволял сознанию выхватывать из текста лишь отдельные более - менее понятные фразы. Но уже первые слова откликнулись в сердце тихой надеждой, и она начала впитывать в себя бесценные строки царя Давида, то и дело возвращаясь, перечитывая, пытаясь уловить что-то очень важное для нее именно сегодня.
Из этих строк, как из мозаики, Галка со слезами складывала Ответ Бога. И этот Ответ ложился на сердце драгоценным бисером радостной вести: Господь ее слышит.
Мысли псалмопевца сменяли одна другую подобно движению волн. Были спокойные радостные отливы Божьих обетований о том, что защитит убогих и накажет грешных, поможет в скорби, услышит молитву их.
Далее накатывали тревожные приливы усиленных воззваний царя Давида о прощении, о защите от врага, о спасении. Радость и хвала Господу сменялись печалью забытого Богом, попираемого врагами, но уповающего на своего Создателя человека.
И Галка словами Давида-псалмопевца то радовалась Божьим дарам, то умоляла о наказании убийцы, о спасении живущих в городе девушек и защите от парализующего страха. Она училась горячим сердцем разговаривать с Богом.
Особенно поразил ее 13 псалом, где звучали слова пророка о Господе, взирающем на людей с высоты Небес. Создатель жаждет найти хоть одного среди людей, который ищет Бога. И…не находит. Все уклонились, нет делающего добро.
Эти слова вернули Галку к страшной действительности. Родной город находится во власти ледяного страха. Может, два дня назад и на его жителей пристально взглянул Господь. Приник в поиске достойного и не нашел.
Достойный делает правду, говорит истину, не творит никому зла, серебра не дает в рост. И самое главное – Бога призывает и уповает на Него. У такого нет страха, кроме страха Божия.
Удел же не надеющихся на Всевышнего в серьезных испытаниях – паника.
Там видят страх, где его нет.
- Да убоялись! Убоялись не Бога! – вторит ему Галка.
Один запутавшийся в дьявольских сетях, ослепленный гордостью сидит в ловительстве, чтобы убить беззащитного. И этот один ввел в область бесовского страха тысячи людей!
Галка думала: «Но не всех. Нет, не всех. Молятся, я знаю. Молятся наши батюшки, наши братья и сестры». И вместе с ними, словами царя Давида она возопила:
- Господи, Боже мой! "Сокруши мышцу грешному и лукавому, взыщется грех его и не обрящется"!
И в конце 9 псалма, который особенно понравился и перечитывался из-за этого несколько раз, медом пролилось в сердце Галины: «Желание убогих услышал еси, Господи, уготованию сердца их внят ухо Твое».
Псалмы прогнали остатки страха, подарив приятный покой и ясность. Пришла уверенность, что все будет хорошо. С мыслями о вновь обретенном Боге, таком близком и любящем, Галина убирала со стола, мыла посуду, готовилась ко сну. С этими же мыслями она встретила утро.
На работе быстро разнеслась весть, которая Галку почти не удивила. Вечером прошлого дня в лесополосе был схвачен преступник. Как загнанный зверь, он метался среди деревьев и кустов в надежде найти убежище. Его гнал дикий страх. Страх, который двое суток в напряжении держал весь город, бумерангом возвращался к нему: «в делех руку своею увязе грешник».
При задержании он метался, не в силах справится с приступом панического страха, не подчинялся требованиям сотрудников полиции. Стражам порядка пришлось стрелять в воздух, чтобы привести его в чувство. В отделении он быстро начал давать признательные показания. Потом был суд. Учитывая предыдущие заслуги, ему дали пожизненное наказание. Галке вспомнилось вчерашнее: «Яко сотворил еси суд мой, и прю мою, сел еси на Престоле, судяй правду». Это был всего лишь земной суд. Дается еще время на покаяние во оставление грехов до другого суда, который неминуемо будет.
Нашли убийцу благодаря камерам видеонаблюдения на перекрестке недалеко от того самого моста, по которому шла с крестным ходом в июле Галка, и под которым оборвалась жизнь одной из девушек.
Так об этот старенький весь в ямах и рытвинах мост был разбит вдребезги ледяной страх, сковавший на двое суток жизнь небольшого северного города.