9 октября – юбилей Сергея Сергеевича ТЕЗИКОВА, в недавнем прошлом – заведующего отделом культуры Администрации города Чапаевска.
11 октября – круглая дата у Оксаны Петровны ТУШКАНОВОЙ (Плакида), педагога гимназии «Перспектива», редактора газеты «Новая перспектива», дипломанта Всероссийского конкурса школьных изданий, а также замечательного корректора, с которой я работал почти два десятилетия.
12 октября – юбилей Вячеслава Викторович СИЗОНЕНКО, режиссера телевидения, члена Союза журналистов России.
Я искренне поздравляю юбиляров. Воплощения ваших творческих замыслов!
А в качестве персоны сегодняшнего поста я выбрал Ирину Аркадьевну КОЛЕСНИКОВУ, юбилей которой приходится на 7 октября!
Даже не знаю, с чего следует начать ее представление… Она бесконечно отзывчивый человек, врач, учредитель Самарской школы ультразвука, и я – в числе тех, кто был однажды спасен благодаря ее участию.
Но она – и лучшая исполнительница авторских песен в Самаре, лауреат Грушинских фестивалей, душа творческого товарищества «Знай наших!», организатор фестиваля авторской песни «А в сентябре…», посвященного памяти Сергея Анцинова и Юрия Панюшкина…
Со своим мужем и творческим партнером Андреем Колесниковым она уже много лет с достоинством представляет наш край «на широких просторах» Вселенной.
Долгих лет, Ира! Сохрани свой оптимизм! Будь открыта к восприятию новых творческих предложений.
Ну, а вы, дорогие писатели, уверен, помните, что хороший юбилей – целый месяц юбилей. И вам – напоминание о двух концертах в честь Ирины.
И в заключение. Я несколько раз брал у него интервью, но в преддверии юбилея выбрал разговор на троих – с Ириной и Андреем – трехлетней давности.
Ирина и Андрей Колесниковы: «Авторская песня – живой организм»
Февраль 2020-го выдался Грушинским. В клубе – вновь разногласия, власть, надувая щеки, демонстрирует, что она выше «мелких склок и конфликтов» и знает как нужно поступать в сложных ситуациях. А в результате поклонники авторской песни имеют целых два фестиваля и возможность услышать Шаова и Митяева, Хомчик и Ланкина, Сергеева и Козловского, Фролову и Киреева…
Но есть имена тех, кто есть на афишах обоих фестивалей – Александр Моисеевич Городницкий, Александр Исаев, Ирина и Андрей Колесниковы.
И Ирина, и Андрей – выпускники Самарского государственного медицинского университета (правда, Андрей окончил вуз, когда тот назывался еще Куйбышевским медицинским институтом имени Д. И. Ульянова). У них – совместный медицинский бизнес. Оба – лауреаты Грушинского (Андрей – в 1988-м, Ирина – в 1997-м), оба работали в жюри фестиваля. Инициаторы фестиваля памяти Сергея Анцинова и Юрия Панюшкина «А в сентябре…», проекта поддержки творчества бардов самарского региона «Знай наших!». Почетные гости и члены жюри множества фестивалей, в числе которых «Агидель» (Уфа), «Песни Булата» (Колонтаево), «Странники» (США), KSPUS (Восточное побережье США). Активно гастролируют по России, США, Канаде, Германии, Израилю.
Я напросился к Колесниковым на разговор.
2020-й год. Лет 65 назад появилась авторская песня. И как только к авторской песне не подходили! Как к жанру, чем она никогда не являлась и являться не может, потому что авторская песня – это некое социальное явление, у которого есть носители неких ценностей и интересов, а жанровых особенностей нет. Всё поменялось. Тех, кто составлял слушателей и авторов, определял каноны, по которым движение развивалось, вообще говоря, практически нет с нами. Да и уже лет сорок минуло с появления «звуковых детей Заболоцкого» (так Андрей Вознесенский когда-то обозвал Бориса Гребенщикова и целое поколение «русского рока»), которые сидят совсем за другими кострами.
Я как-то с Исаевым оказался в аэропорту, вместе ждали самолета, и Саша спросил: «Ты можешь перечислить 10 имен?» Я говорю: «Запросто». Но если мы говорим не об исполнителях, а об авторах, то, по большому счету, самый молодой человек, который что-то перевернул во мне, – а я в этом смысле достаточно толерантный – это мой ровесник Миша Щербаков. Авторская песня как социокультурный феномен – она где сейчас?
А. К.: Географически в России она существует во всех точках. Количество фестивалей авторской песни не уменьшается. Народ у нас любит петь и играть на гитаре. Не каждая песня, исполненная на гитаре, является авторской, но, тем не менее, тяга людей к тому, чтобы проводить такие фестивали, существует. Очень много инициативных людей, которые являются организаторами этих фестивалей. На них авторская песня и держится. Но нужно четко понимать: мы говорим про количество или про качество. Количество есть. Качество спорное. Вопрос, как его оценить и можно ли на него как-то повлиять. Авторская песня – не забег на 100 метров. Всё субъективно. Одному песня нравится, другому нет. В то же время существуют какие-то изначальные ориентиры, с которыми мы сравниваем…
А можете назвать эти ориентиры, если они не персональные?
А. К.: Я уверен, что ни один жанр, ни одно течение не существует без имен. Даже если мы попытаемся сказать, что хорошо и что плохо, без имен, всё равно будем отталкиваться от лучших представителей и на них ориентироваться. Но если мы хотим определить, какое произведение будет относиться к авторской песне, а какое нет, или будет считаться хорошим или плохим, то здесь, для меня лично, вопрос всегда в послевкусии. Меня волнует не только то, что происходит, когда человек исполняет, а то, что потом происходит со мной, после услышанного. Если после этого что-то во мне произошло, то да – состоялось, но если не цепляет, то это всё зря.
Авторская песня не монумент, а живой организм. Сегодня у человека абсолютно ничего не будет получаться, но если он над собой работает, не просто имитирует эмоции, а действительно их вкладывает... У нас в стране очень много имитации.
Мы вообще одна сплошная имитация!
А. К.: Когда человек имитирует, он людей не обманет. Но я знаю тех, кто начинал как имитатор. Они хотели на сцену, хотели быть увиденными и услышанными. Но этого мало. Проблема сейчас в том, что путь на сцену очень короткий, простой: Научился брать аккорды, взял стихи, свои или чужие, что-то из них слепил – и ты уже на сцене. А если еще жена сказала, что ты хорошо поёшь, может звездная болезнь начаться. А дальше порой человек настолько любит себя в авторской песне, что его уже ничего не волнует – вышел на сцену и счастлив. Таких очень много. Даже фестивали есть такие, где человек 50, все счастливые, по очереди выходят на сцену. Но к авторской песне это не имеет отношения. Тяга выйти на сцену в российских людях присутствует, и это не плохо. Но на заре авторской песни, если человек понимал, что пока еще недостаточно готов, то на сцену он не выходил. Степень ответственности была высокая. Если ты плохо играешь на гитаре, то не сможешь вести диалог со зрителем, а будешь думать, ту ли ноту сыграл.
Но есть те, кому наплевать, ту или не ту.
А. К.: Если человек в конце концов понимает, что на сцене должны присутствовать смысл и эмоция – они друг друга дополняют, – и способен это произвести, значит, выступает не зря. Но доступность жанра авторской песни сейчас довольно опасна.
Просто мы живем в стране победивших троечников. Вообще говоря, за что бы ни взялся человек, будь то гитара или кисть, – «Они могут, а я почему не могу?» Критерии снижаются, их уже не существует. Но есть и поколенческий аспект. Хотим мы или нет, но тем, кто начинал, уже за 80. А 40-летним глубоко наплевать, что те – седые и с их сединами нужно считаться. И у одного костра эти поколения собираются чрезвычайно редко. Тогда как дальше будет существовать это со-общество, которое про авторскую песню?
А. К.: Мы давали интервью в Америке и на «Эхе Москвы». И там, и там нас спрашивали, существует ли какая-то угроза исчезновения бардовской песни. Не изжило ли себя это течение. Мое мнение: это саморазвивающееся и саморегулирующееся явление. Оно способно существовать без нашей заботы и самооздоравливаться. Мы, когда были молодыми, и сегодняшняя молодежь – разве нас можно сравнивать? Разное время, разные страны, разные ценности, разные моральные устои… Бесперспективно абсолютно. И не нужно по поводу современной молодежи трепетать и бояться. Вы не поверите, все стареют. В 17 они будут слушать рэп – плохой или, прости господи, хороший. В 25 придут к джазу или хорошему року, а к 30-ти они спокойно придут к тому явлению, которое называется авторской песней. Не все, конечно, но многие.
Для вас такая последовательность идеальна? У меня вот всё наоборот.
А. К.: Я хотел сказать, что плохое всё равно отпадет, а хорошее победит.
Вы социальный оптимист.
А. К.: Я просто внимательно слежу за происходящим. Мы посещаем фестивали. Для меня очень важным аспектом стала одна вещь, которую я наблюдал за границей и благодаря которой успокоился: не надо волноваться за судьбу авторской песни. У нее всё будет хорошо.
В чем смысл? Много наших людей уехало за границу, в Америку, Германию, Израиль... Многие из них, находясь здесь, не были приверженцами авторской песни. Но, переехав, ушли в эту сферу. Оказалось, это явление способно объединять людей, которые хотят думать, хотят переживать, и таких людей там очень много. То же самое здесь. Дайте молодежи чуть-чуть состариться. Они окунутся в другие житейские проблемы, у них появятся другие ценности, а с ними придет время авторской песни. Но хорошей, честной. Они тоже стремятся к хорошему. Они все с высшим образованием, следят за политикой, многое понимают.
Есть еще одна страта уехавших туда, которая не вписывается во все эти модели. Это те, кто вместо авторской песни ушел в академическую музыку. Авторская песня – это всё-таки такой островок, диаспора, которая существует сама по себе.
А. К.: Я не говорю о том, что все должны туда прийти.
И. К.: Есть много других направлений. В Америке, например, большая театральная тусовка.
А. К.: Есть много тусовок по разным интересам, от академической тусовки до строительства. Но авторская песня для многих стала элементом объединения.
А здесь – предметом разъединения…
А.К.: Куча городов в России, где идут конфликты клубов...
Идут не конфликты клубов. Идут конфликты организаторов. Когда я вижу, что у нас есть грушинский непрерывный февраль, фамилию Колесников я вижу на всех афишах, и конфликт между теми, кто поет, – он в меньшей степени.
А. К.: В защиту бардов скажу, что они живут очень дружно. И они не участники конфликтов. Другое дело, что барды очень часто – люди ведомые и, к сожалению, иногда не могут позволить себе иметь принципиальную позицию в каких-то ситуациях в силу определенных обстоятельств. Но если во многих городах идет борьба организаторов, значит, есть аудитория, значит, есть интерес к этому. Кто станет бороться за то, что никому не надо?
Являясь слушателем и зрителем последние 50 лет, я могу сказать, что в зал приходят для того, чтобы встретиться с друзьями. А всё остальное – повод.
А. К.: Мы с Ирой как раз и придумали «Знай наших!» как возможность собраться людям, которые давно вместе не собирались. И специально делаем антракты подольше, чтобы они потусовались и пообщались.
Как сказал один из руководителей этой страны: «Это существует, потому что мы туда еще не залезли», имея в виду авторскую песню. И проблемы возникают, когда государство начинает свое мудрое плечо подставлять и участвовать в разрешении конфликтов… И тут я вижу, что уже несколько лет существует проект, в котором организаторы пишут всякие «спасибо» тем, кто их поддержал, и среди этих поддерживающих есть бюджетоносители. Как вы умудряетесь не подпустить их к идеологии проекта?
А. К.: Честно говоря, мы целенаправленно стараемся сделать так, чтобы проект был самостоятельным и самодостаточным. Он и задумывался как встреча самарских людей с теми, кто поет. Помните фразу дяди Бори о том, что в Самаре бардов нет? Ни разу не слышал, но говорят, что так было сказано. Факт в том, что долгие годы самарские барды, не важно, какого уровня, все-таки были дистанцированы от Грушинского фестиваля, где выступали в основном приезжие люди. И самарские барды находились там не в почете.
Я сам как человек, который пришел в бардовскую песню, стал лауреатом – это было давно, – потом в силу определенных обстоятельств принял решение бросить бардовскую песню и лет 12–15 этим не занимался, ушел в бизнес… Барды – люди ведомые, я уже говорил. Им важно быть кому-то нужными. Есть те, кто реализует себя, не обращая внимания на то, нужно это кому-нибудь или нет. А многие хорошие и достойные ребята – их не зовут, и они «сдуваются». Таких большинство. Он на кухне друзьям спел – и отлично. А если хронически не зовут, мало кто из них способен приложить усилия к тому, чтобы пробиться. А если чуть-чуть энергии дать – «Ты нужен там, хотим тебя послушать», – он для того, чтобы его послушали, полстраны проедет. И психология людей, которые пишут, она такова. Толчок нужен минимальный. Финансовая мотивация для многих бардов не на первом месте.
Вот тут тоже две страны. Та, которая Россия, – в ней немотивированные люди. И страна, которая Москва, – финансово мотивированная.
А. К.: Я пока про Самару. Самарские люди были абсолютно демотивированы. Например, я считаю, что такой бард, как Сережа Анцинов, заслуживал больше известности и уважения со стороны бардовского сообщества. Саша Вольдман, который сейчас у нас выступает, тоже замечательный бард и тоже был дистанцирован от фестиваля. И некоторые люди, которые уже ушли из жизни – Игорь Гольдин… Это люди, которым не давали выступать ни на каких фестивалях в Самаре.
И. К.: Их иногда приходится уговаривать по полгода, чтобы собрались, отрепетировали, вышли на сцену.
А. К.: Диме Шульпову говорю: «Надо выступить». – «Не, я завязал». – «Димка, надо». Он приходит, дает получасовой концерт – зрители счастливы, он счастлив. И когда я звоню им за полгода и говорю, что у них будет блок выступлений, у них появляется цель, они начинают готовиться. Сейчас я некоторым бардам стараюсь помочь попасть на какие-то другие фестивали. Для них это тоже мотивация. Барды – люди ведомые. Но им нужно что? Для барда успех — это катализатор. И важен не объем успеха, а его наличие как таковое. Я, возможно, чуть посильнее оказался психологически.
Но в провинции есть еще одна беда. В Самаре есть фестиваль, летом, и есть серия концертов, которые по недоразумению тоже называются фестивалем, зимой. Есть сборы, которые вы устраиваете, – три раза в год… В столице нашей родины – соскучились, пришли в «Гнездо глухаря», сели в уголку, и так хоть каждую неделю. У нас нет бульона, который позволял бы среде не тухнуть.
Так вот такое «гнездо глухаря», которое на Комсомольской пыталось организоваться, благополучно умерло. Школы на моей памяти в Самареза последние 40 лет возникали, но школа авторской песни – это не школа для детей. Это такой постоянно действующий семинар, когда вы собираетесь раз в месяц или в две недели. И если вы уже сделали благородное дело с этим «Знай наших» – я без иронии, – чего вам дальше не пойти? У вас на это нет времени?
А. К.: Вы в точку попали. Время. Для нас авторская песня, безусловно, не является источником дохода. И мы этому очень рады. У нас есть возможность заработать деньги на другом и вкладывать их в авторскую песню, в те же спонсорские проекты, как «Знай наших». Но чтобы заработать, мы обязаны тратить много сил на наш медицинский бизнес. При этом нужно находить время на гастрольную деятельность, а выступлений у нас много и не заниматься ими тоже нельзя. Это часть нашей жизни, часть наших эмоций и, в конце концов, возможность быть увиденными, услышанными, общаться с друзьями, которых мы очень любим, и возможность посмотреть…
И то, как вы занимаетесь бизнесом, и то, как вы занимаетесь бардовскими проектами, свидетельство того, что вы всё это умеете делать как управленец. Ведь в авторской песне не энтузиастов не хватает, а тех, кто понимает, что такое настоящее управление.
И. К.: Насколько я знаю, под эгидой правительства и общественной палаты Самарской области собираются создать Центр авторской песни . Ремонтируется зал, в котором выступал еще Валерий Грушин. Мы готовы помочь, если будет такая необходимость, но у нас свои проекты, которые требуют внимания.
Кто менеджер всего этого?
А. К.: Пока нет. Ищут. Очень надеюсь, что во главе этого проекта появится хороший, умный управленец.
Любите фантастику?
А. К.: Просто у меня такая особенность: я очень часто, если что-то задумываю, то реализую. Затеяв «Знай наших!», мы предполагали, что самарские барды будут собирать полные залы. Что и произошло. И уже будет 10-й концерт. Поэтому верю в то, что и другие смогут.
Вы грозились назвать самарских бардов. Осуществите угрозу и назовите хотя бы пять. Нынешних, а не из прошлого.
А. К.: Причем авторов. Саша Вольдман, Дима Шульпов...
И. К.: Юлия Багаева.
Видите. Удивили. Не знаю такую.
А.К.: Очень интересная. Она очень хороший автор, но невостребованность убивает тягу.
И.К.: Из совсем молодых – Даша Барабанова.
А. К.: Она исполнительская. Как автор пока еще зреет.
И. К.: Марина Бударина, Сергей Иванченко красавец просто (сызранский).
А. К.: Юра Карпов.
И. К.: Аполинаров Лёша. У него очень хорошие песни.
А. К.: Татьяна Ляндрес – талантливый человек. Вот все эти люди у нас выступали, и выступление для них было праздником. Им удалось, их хорошо встречали. Это был тот случай, когда они нашли друг друга с аудиторией.
А теперь отвлекитесь от Самары. Ваши пристрастия? Вообще.
А. К.: Миша Щербаков. Визбора могу слушать с любого места. А больше всего в последнее время слушаем знаете кого? Владимира Музыкантова. Это любимейший на сегодняшний день автор. Он живет в Филадельфии, сам москвич, без пяти минут нобелевский лауреат. Они записали диск вместе с Александром Никитиным...
И. К.: Где Александр выступил невероятным аранжировщиком, гитаристом и исполнителем. Просто такой уровень эстетического удовольствия получили! У нас два диска их, и это любимые.
Визбор Визбором, но из великой тройки Галич–Окуджава–Высоцкий?
А. К.: Окуджава. «Болезнь» была переходящей. Был период, когда Высоцкий доминировал, и когда Галич…
А поэзия? Чистая.
А. К.: Я очень много читал Михаила Исаковского.
Я всерьез спрашиваю.
А. К.: Это серьезно. Фолк во мне хорошо сидит. У меня даже песни получаются народные, хотя я вроде не в селе родился. И, наверное, Юрий Левитанский.
Ира, а вы?
И. К.: С Левитанским я согласна. Давид Самойлов. Но через песни в большей степени всё равно.
Это как раз понятно. Первое стихотворение Бродского я, например, услышал от Евгения Исааковича Клячкина году в 66-м, когда ни о каком Бродском речь вообще не шла. Он спел публично, не называя автора. А если не о песне, а о музыке?..
А. К.: Я вообще меломан. И я всеяден в музыке. Хотя у меня почти полное собрание Моцарта. Но недавно слушал Володю Васильева. У меня много бардов на виниле – около 300 пластинок. У меня в офисе вертушки, дома, переносная есть… В принципе, как автор я могу реализовывать любые свои музыкальные пристрастия. У меня есть тексты, написанные в разных музыкальных жанрах: и в классическом, и в виде вальса, фокстрота… И мне это интересно.
А где ваше следующее выступление в Самаре планируется, кроме зимнего фестиваля?
А.К.: В Самаремы уже больше года не делали свой концерт. Получилось, что мы не выступали и на последнем «Знай наших!», чтобы возможность выступить была у других. Но думаем, что-то придумаем. Самарцы просят.
Опубликовано в «Свежей газете. Культуре» 13 февраля 2020 года, № 3 (176)