На второй день пребывания в доме такса быстро освоилась, шуршала маленькими когтями по линолеуму и кусала резиновые тапки новых хозяев. Ей было непривычно остаться без сестёр, поэтому она всячески искала внимания людей, ходила за ними по пятам, пыталась поймать ноги и жалобно скулила, когда без неё забирались на кровать.
Ещё у таксы жутко чесались уши и морда. Со складчатого продолговатого носа слезала шерсть, а на её месте образовывались воспаленные бугорки и корки, которые собака периодически порывалась расчесать. Из ушей же пахло так, что новая хозяйка постоянно туда заглядывала, охала, пыталась их мыть, что совсем не нравилось собаке, но она всё равно доверчиво позволяла человеку трогать себя.
На третий день хозяйские вздохи усилились. Хозяйка начала разговаривать с кем-то, но не с собакой, хотя дома они были одни.
– У неё все уши в гное, нужно идти к ветеринару. А денег после всех покупок совсем не осталось!
В тот день судьба послала денег хозяину на дороге: ему разбили заднюю фару на машине, и по договоренности сторон заплатили как раз достаточно, чтобы названную Нюшу можно было сводить к врачу. Не самое приятное совпадение, но какое удачное.
Ветеринарная клиника находилась неподалёку от их дома, поэтому хозяйка без труда принесла туда маленького щенка на руках. (Ещё долгое время с тех пор такса числилась там как Нюша, но это другая история.) На пелёнке, расстеленной на большом металлическом столе, собака неуверенно повиляла хвостом и принялась вылизываться, за что получила комплимент от врача: “Какая большая, уже сама за собой ухаживает!”
Собаку взвесили, осмотрели, померили температуру, записали - такса гладкошерстная, два месяца. Взяли мазок из уха. Она всё терпела, смотрела на людей вокруг и позволяла вычищать гной из под длинных таксячьих ушей. Ведь ей он тоже мешал, но она ничего не могла сделать!
Не без радости хозяйка и такса ушли из клиники, снабженные указаниями по лечению аллергии, лосьонами и каплями для глаз и ушей. И с банкой гипоаллергенного корма, конечно. Дома корм был положен в миску и подан к собачьему столу. Но он ничем особо не пах, выглядел неприглядно и вообще не вызывал желания себя есть. Такса обнюхала миску, отошла и посмотрела на хозяйку: нет ли чего другого? Но ничего другого ей не предложили.
Тогда она отправилась на поиски приключений по квартире. Грызла коврики и ножки стульев, таскала игрушку к хозяйке, периодически останавливалась прямо посреди комнаты и оставляла лужу. Обычно после этого хозяйка переносила её на пелёнку, пахнущую пописанным, а такса в ответ только виляла хвостом. Пелёнки были расстелены по всему дому, так что иногда ей удавалось попасть на них, и тогда хозяйка её хвалила.
Несмотря на то, что назначенное лечение не помогало, собака чувствовала себя лучше, чем в первый день после переезда. Она бегала за несоразмерно большим мячом, радостно прыгала по кровати, когда её туда поднимали, и с озорством носилась за ногами людей, желая снять с них столь аппетитные тапочки. Это была уже не та нерасторопная Буля, которую хозяева увидели впервые. И совсем даже не толстенькая Нюша с пузом поросёнка. Она играла и налетала на всё, что движется, при этом с невозмутимым и милым видом засыпала на руках у людей.
- Ну какая же ты Нюша, - размышляла вслух хозяйка, отнимая кусок коврика для йоги у собаки, - ты самая настоящая Пушка!