Герой Советского Союза, Маршал авиации Степан Акимович КРАСОВСКИЙ начал военную службу в 1916 г. радиотелеграфистом. В Гражданскую войну освоил специальность летчика-наблюдателя, стал комиссаром авиаотряда. В период советско-финляндской войны – командир Мурманской авиабригады. Затем – начальник Краснодарского военного авиационного училища, с июня 1941 г. – командующий ВВС Северо-Кавказского военного округа. С осени 1941 г. на командных должностях армейской и фронтовой авиации, с ноября 1942 г. по март 1943 г. – командующий 17-й воздушной армией.
В последующем руководимая им 2-я воздушная армия поддерживала наземные войска и вела воздушные бои в Курской битве, при форсировании Днепра, освобождении Киева, в Корсунь-Шевченковской, Львовско-Сандомирской, Нижнесилезской, Берлинской и Пражской операциях.
Указом Президиума ВС СССР от 29 мая 1945 г. Степан Акимович Красовский удостоен звания Героя Советского Союза. Награждён 6 орденами Ленина, орденом Октябрьской Революции, 4 орденами Красного Знамени, орденами Суворова 1-й и 2-й степени, Кутузова 1-й степени, Богдана Хмельницкого 1-й степени, Красной Звезды, «За службу Родине в ВС СССР» 3-й степени и медалями, а также иностранными орденами и медалями.
В 1960 г. в серии «Военные мемуары» опубликованы его воспоминания «Жизнь в авиации».
«…19 ноября 1942 г. в 7 часов 30 минут началось историческое контрнаступление советских войск под Сталинградом. Наступление началось огневым артиллерийским налетом. Затем огонь был перенесен в глубину вражеской обороны, после чего пошла в атаку пехота.
Едва забрезжил рассвет, как с аэродромов поднялись и взяли курс к передовым позициям врага группы наших бомбардировщиков, штурмовиков, истребителей. Но погода была крайне неблагоприятной: низкие серые облака висели над заснеженными полями, сверху медленно падали мокрые хлопья снега. Видимость оказалась очень плохой, и налеты с воздуха должного эффекта не давали. В первый день наступления почти бездействовала и авиация противника.
Сплошная облачность, снегопад удерживались и на второй день, но, несмотря на сложные метеорологические условия, летчики мелкими группами и в одиночку наносили удары по врагу с воздуха. Экипажи одновременно бомбили и штурмовали вражеские аэродромы. Самыми крупными в полосе нашего наступления были Тацинский и Морозовский. По разведданным, на каждом из них находилось до 300 самолетов. Было известно, что немцы лётное поле заливают водой – таким образом им удавалось быстро заделывать воронки на посадочных площадках и возобновлять полёты. Вот почему эти аэродромы мы ни на миг не упускали из виду, нанося по ним бомбово-штурмовые удары…»
«…Румыны целыми подразделениями сдавались в плен. На следующий день после начала наступления дежурный по штабу доложил мне, что по улице идет толпа румынских солдат с оружием. Когда солдаты подошли к штабу, я увидел, как от толпы отделился человек в изношенной зелено-бурой шинели и большой овчинной папахе. Он сказал по-русски:
- Рота румынских солдат пришла в плен. Куда нам?..
- Почему вас не отправили этапом? – спросил я.
- Наступая, русские прошли мимо, они нас не заметили. А мы и не стреляли. Зачем стрелять, когда всё кончено…
Я приказал офицеру штаба разоружить румын и отвести к коменданту.
Несколько позже, когда ликвидация окруженной под Сталинградом группировки подходила к концу, мне пришлось наблюдать еще одну характерную сцену, которая раскрывает психологию простого румынского солдата.
Один из румын, сдавшийся в плен, прижился на мельнице в донской деревушке и регулярно привозил на волах муку в пекарню. Его видели наши солдаты, знали, что он румын, но не трогали. Однажды он проезжал мимо комендатуры, возле которой толпились румыны. Один из пленных, увидев своего соотечественника, подбежал к повозке и, плача, стал обнимать животных. Было видно, что солдат истосковался по крестьянской работе. В то время как он обнимал волов, шепча им какие-то ласковые слова, солдат-возница говорил:
- А кто тебе, чудаку, мешал сдаться в плен…»
Е.И. Челышева, зав. отделом