В моём дневнике были бессмертные строки Омара Хайяма и отрывки из Арабских сказок "Шах-наме", например слова влюбленной девушки:
- Прошедшее меня печалит, настоящее тяготит, а будущее повергает в ужас.
Также в моём дневнике были Японские стихи танка из Японского эпоса "Дом Тайра":
Храм Гион.
В отзвуке колоколов, оглашавших пределы Гиона,
Бренность деяний земных обрела непреложность закона.
Разом поблекла листва на деревьях сяра в час успенья -
Неотвратимо грядёт уведанье, сменяя цветенье,
Так же недолог был век, закосневших во зле и гордыне - Снам быстротечных ночей уподобились многие ныне,
Сколько могучих владык, беспощадных, не ведавших страха,
Ныне ушло без следа - горстка ветром влекомого страха!
25 июля в моём дневнике было стихотворение Владимира Высоцкого:
Я щас взорвусь, как 300 тонн тротила, -
Во мне заряд нетворческого зла:
Меня сегодня Муза посетила,
Так, немного посидела и ушла!
У ней имелись веские причины -
Я не имею права на нытьё:
Представьте, Муза...ночью...у мужчины!
Бог весть, что люди скажут про неё.
И всё же мне досадно, одиноко:
Ведь эта Муза - люди подтвердят! -
Засиживалась сутками у Блока,
У Пушкина жила не выходя.
Я бросился к столу - весь нетерпенье,
Но... Господи, помилуй и спаси!
Она ушла, исчезло вдохновенье
И три рубля: должно быть на такси.
Я в бешенстве мечусь, как зверь, по дому,
Но Бог с ней, с Музой, я её простил,
Она ушла к кому-нибудь другому,
Я, видно, её плохо угостил.
Огромный торт, утыканный свечами,
Засох от горя, да и я иссяк.
С соседями я допил, сволочами -
Для Музы предназначенный коньяк.
... Ушли года, как люди в чёрном списке,
Всё в прошлом, я зеваю от тоски.
Она ушла безмолвно по Английски,
Но от неё остались две строки.
Вот две строки - я гений, прочь сомненья,
Даёшь восторги, лавры и цветы:
"Я помню это чудное мгновенье,
Когда передо мной явилась ты"!
Впервые я слушала записи песен Владимира Высоцкого на магнитофонной ленте в квартире в городе Уфе у своего двоюродного брата Урала Габдуллина 25 июля 1980 года.