Шла спокойная, размеренная работа, хотя может ли быть спокойной работа в реанимации? И вот – звонок из «скорой»: «Вам везут пятнадцатилетнюю девочку с отравлением». Через 15 минут повторный: «У ребёнка остановка дыхания»...
Такие звонки всегда приводят всю реанимацию в высочайшее напряжение. В приёмную влетает каталка, а на ней… Губы серые, зрачки – два блюдца, тоненькой ниточкой на шейной артерии бьётся пульс. Всё очень критично, у нас в запасе всего минуты две, дальше – остановка сердца. Пластиковая трубка – в горло – 30 секунд, аппарат с кислородом – ещё 10. Молодец Виктор Егорович, это высокий класс реаниматолога. И вот: порозовели губы, ровнее забилось сердце – быстро в реанимацию! Нас встречают сёстры, сейчас нам нужна вена, в любой момент может сорваться ритм сердца. Самые опытные – ювелиры в своём деле – в обычной ситуации попадают в любую с закрытыми глазами, но у нас нет давления, нет даже тоненькой волосинки! Бригада застывает в ожидании, только два белых колпака склоняются над правой и левой рукой: кто попадёт первым, открыв доступ к живительным лекарствам? Есть! Капельница справа. За работу принимаются врачи, лаборанты собирают в пузырьки кровь для судебных химиков. Спускаюсь в приёмный покой. Две тени бросаются навстречу. Я понимаю, дочка, взращённая в любви, заботе, на грани жизни и смерти, мир для них рухнул. Отец в коридоре берёт меня за рукав:
– Доктор, спасите мою Таню! Это я во всем виноват, ушёл из семьи, так получилось. Я не думал, что вот так…
Да, дела! Девочка не захотела делить маму и папу и решила семейный конфликт по-своему – горстью таблеток. Эх, Таня-Таня…
К вечеру отказывают печень и почки. Виктор Егорович заметался, как раненый тигр, вижу, что адреналин бьёт ему по вискам, сердце – отбойным молотком в грудную клетку (не хватает ещё инфаркта у реаниматолога!).
– Соберись, отключи эмоции, тебе ночь работать!
– Дай мне пять минут! – и ушёл, закрылся в ординаторской.
Будем готовить сепаратор, проведём плазмаферез (удаление токсинов из крови).
– Юрич! У ребёнка давление зашкаливает, как прогонять кровь через машину? Сердце может не выдержать.
– Ребята! Какие варианты? Печень села. Почки не работают… Ищем выход! А ну – собрались!
Балансируем по краю, к трём ночи – выжатые, как лимоны. А результата нет: не работают лёгкие, печень, почки, девчонка без сознания, зрачки широкие, на свет не реагируют. Хоть самому закрыться и завыть! Утром готовим искусственную почку, но всё то же: сердце не качает, а трепыхается.
…Опускаю подробности, которые – суть обычная работа реаниматолога. На вторые сутки судебные химики прислали спектр отравляющих. Да, девочка решила уйти наверняка.
На седьмые сутки появились признаки сознания, а на четырнадцатые, когда она смогла говорить, первыми её словами были: «Я не хочу жить». Вот тебе и на!
Длинными вечерами я садился за стол в палате, где лежала Таня, писал истории болезни, говорил о жизни, рассказывал о работе, учёбе, но вся моя битва за эту травмированную душу разбивалась о её равнодушие. Она смотрела безжизненным взглядом в стену или закрывала глаза.
Однажды в палату привезли девочку лет 11-12, после тяжелой операции, и я впервые заметил в Таниных глазах интерес. Вечером они заговорили между собой! Прошло время, и в один из вечеров, она неожиданно спросила, есть ли у меня папа и мама. «Да есть» – «А у меня нет». Меня прорвало: «Они, что умерли? Ты их похоронила? Они каждый день здесь. Ты знаешь, что если бы ты умерла, хоронили бы и маму и папу». Таня плакала. «Ты любишь папу?». «Да, очень!» «Маму?». «Да!». «Они без тебя не могут жить. Тысячи семей живут порознь, в разводе, это никак не мешает детям быть любимыми, общаться, вместе проводить время». Мой монолог был длинным, пока я не почувствовал: всё – хватит!
Первым пришёл отец, они обнялись и молча плакали, я вышел, не знаю, о чём они говорили. Потом была мама. Таню перевели в нефрологию, по вечерам она приходила к нам в ординаторскую, щебетала о школе, друзьях, о планах на каникулы, спрашивала про профессию врача.
За день до выписки Таня принесла мне подарок. Это был мышонок в фарфоровом башмачке. «Мышонок – это я, а башмак – ваша реанимация».
Прошли годы, мышонок перекочевал из ординаторской ко мне домой. И вот однажды летом, ко мне подходит старшая сестра и спрашивает, не нужна ли нам санитарочка – студентка Воронежского медицинского? Почему нет? Лишние рабочие руки всегда пригодятся. К моему удивлению, навстречу нам шла красивая, стройная, высокая девушка в белом халате.
– Таня! Как? Ты в медицинском?
Она улыбнулась.
– Вы так вкусно рассказывали про реанимацию!
Она работала у нас на каникулах несколько лет. А потом жизненные вихри разнесли нас в разные стороны, я уехал в Москву. И вот однажды коллега по работе передаёт мне привет от эндокринолога из поликлиники: «Привет вам от Татьяны Викторовны – называет фамилию, – она из Липецка».
Мы встретились на следующий день, это была Таня, Татьяна Викторовна. Обнялись. «Я замужем, счастлива, уже большая дочка, с папой и мамой тоже всё хорошо». «Как ты узнала, что я в Москве?». Хитро улыбнулась.
– Я про вас всё знаю.
Автор Владимир Плотников