Глава 1
В один из ясных дней мая, около десяти утра, глухо постучав по светло-коричневой деревянной двери, отворив её и не спрашивая разрешения войти, в кабинет Павла Игнатовича Сафронова, молодого участкового уполномоченного полиции, решительно шагнул худощавый мужчина среднего роста, одетый в серый деловой костюм. С наисерьёзнейшим видом он подошёл к рабочему столу участкового и, снова не спросив разрешения, важно и даже несколько нагло уселся на стул для посетителей.
Павел Игнатович, до этого момента просматривавший за столом некие документы и неспешно потягивавший крепкий и пахучий чай из казённой чашки, нехотя оторвал свой взгляд от бумаг, откинулся на спинку мягкого кресла на колёсиках и с неприятным удивлением уставился на бесцеремонного посетителя.
– Вот моё заявление! Сейчас же его зарегистрируйте и немедленно примите самые решительные меры! – чуть ли не швырнув на стол сложенный надвое лист белой бумаги, быстро проговорил мужчина и впился в участкового таким властным взглядом, будто являлся тому непосредственным начальником.
– Кхм… – поднеся кулак к своим губам, хрипло протянул Павел Игнатович, – сперва неплохо было бы представиться…
– Андрей Дмитриевич Волохов, – тут же отрезал мужчина.
– И что же у вас случилось, Андрей Дмитриевич? – не выказывая внутреннего раздражения, поинтересовался участковый.
– Меня обокрали! То есть не меня лично, а мой магазин… но деньги-то там мои, а стало быть, обокрали меня!
– И что же… много унесли? – с театральной серьёзностью спросил Павел Игнатович.
– Пятьсот тысяч!
– Рублей?
– Вы издеваетесь? – изумлённо воскликнул заявитель. – Ну не долларов же! Или вы полагаете, что если бы у меня увели полмиллиона в иностранной валюте, то я бы обратился к местному участковому?
– Понимаю… послушайте… Андрей Денисович…
– Дмитриевич! – недовольно поправил Павла Игнатовича мужчина.
– Да, простите. Андрей Дмитриевич, вы сказали: «К местному участковому», – так вот я вам скажу честно, что человек я на этой должности пока ещё новый. Знать я вас лично не знаю, но ежели вы всё-таки пришли именно сюда, то смею предположить, что магазин ваш находится, как говорится, на нашей земле…
– Так и есть, – немного спокойнее ответил собеседник, – вы правильно предположили, я всё указал в заявлении, на которое вы ещё даже не взглянули…
– Я взгляну, Андрей Дмитриевич, обязательно взгляну и всё зарегистрирую по форме, но сначала я бы хотел, чтоб вы мне обо всём поведали на словах, сможете?
– Смогу, тут ведь дело ясное, – уверенно ответил заявитель и стал неспешно рассказывать о сути своей проблемы. – Значится так, сегодняшним утром, к восьми часам, я приехал в свой магазин, чтобы забрать из сейфа всё те же пятьсот тысяч, о которых уже вам говорил, однако в сейфе их не обнаружилось вовсе! – проговорив одно лишь это предложение, мужчина тут же замолчал и посмотрел на участкового выжидающим взглядом.
Выслушав это немногословное повествование, Павел Игнатович отхлебнул из чашки уже остывшего чаю, снова откинулся на спинку кресла и стал вынужденно задавать наводящие вопросы, дабы прояснить для себя определённые моменты, потому что из услышанных слов потерпевшего, если он таковым и являлся, сложить полную картину происшествия было абсолютно невозможно.
– А что за магазинчик у вас? – начал с общего участковый.
– «Горный ручей» называется, мы…
– А-а-а, знаем такой, – машинально вставил Павел Игнатович, – недалеко здесь находится, «алкоточка» местная.
– Не «алкоточка» это никакая, вы с ума сошли? Мы алкогольной и табачной продукцией торгуем, всё официально, имеются все необходимые бумаги и разрешения! – протестующее проговорил заявитель.
– Так-так-так… и что же, у вас сейф в торговом зале находится, что ли?
– Ну нет же! В подсобном помещении, там что-то вроде моего кабинета.
– Открыт был?
– Кто?
– В смысле?
– Кабинет или сейф?
– А что, сейф был закрыт?
– Да! Сейф был закрыт, а кабинет открыт! Что вы меня запутываете?
– Так как же тогда из него деньги могли ваши пропасть? – лукаво прищурился Павел Игнатович.
– Так ведь продавщицы, продавщицы! Они каждый вечер кладут в сейф выручку за день, ежели в течение дня не было нужды в инкассации, и на следующий день мы уже инкассируем, когда сумма наберётся весомая…
– И что, пятьсот тысяч не были весомой суммой для инкассации?
– Так-то да, но… – замялся вдруг мужчина, – мне нужны были эти деньги наличными именно сегодня, я за ними вот с самого утра и заехал, так-то мы обычно уже и пятьдесят тысяч инкассируем, но недавно я распорядился, чтобы продавщицы собрали именно пятьсот. Вчерашним днём одна из них, чья и была смена, позвонила мне и сообщила, что необходимая сумма уже собрана, однако вчера меня в городе не было, вернулся я только этой ночью, а утром уже и поехал в свой магазин…
– Почему же не ночью? Ведь вы владелец, я правильно понимаю? Могли бы в любое время забрать…
– Да, я владелец, но забрать не смог бы, потому что наш магазин находится на территории небольшого торгового центра… – Андрей Дмитриевич вдруг остановил свою речь, задумался на пару секунд и категорично вспыхнул, – да что вы мне голову-то тут морочите? Сами ведь сказали, что знаете о существовании, как вы выразились, такой «алкоточки», так вот она в торговом центре и размещается.
– Странно, я совсем о другой подумал, мне кажется, на Парусниковой улице я видел магазин с таким же названием…
– Так и есть, тот – наш второй филиал, но вам я сейчас говорю о первом, который в торговом центре «Точка» находится…
– Ну, вот и уточнили, – всё так же безмятежно произнёс Павел Игнатович. – А что с камерами видеонаблюдения?
– Они только в зале.
– Так что же получается тогда?.. – продолжил участковый и будто в задумчивости замолчал, тем самым позволяя высказать свои предположения собеседнику.
– Получается вот что… – начал выдвигать свои версии Андрей Дмитриевич, – получается, взяла эти деньги либо Мария Фёдоровна Остапченко, работавшая вчера, либо же Ирина Дмитриевна Невеличко, которая вышла на смену сегодня… она уже до меня с утра в магазине была, торговый центр работает с семи, наш магазин с восьми, а наши сотрудницы приходят к половине восьмого, дабы подготовиться к открытию.
– А вы?
– А что я?
– Вы сегодня к которому часу в магазин ваш приехали?
– Ближе к восьми или… – Андрей Дмитриевич снова внезапно задумался, – или в начале девятого… не помню даже, были ли уже в зале посетители… Но я как сейф проверил, так сразу же и к вам, заявление только ещё в машине писал некоторое время, – словно очнувшись, бодро проговорил мужчина.
– А почему же сразу к нам решили?
– В каком это смысле?
– В том смысле, что можно ведь было сначала у сегодняшней продавщицы поинтересоваться насчёт этого, а затем, если ничего бы не выяснилось, позвонить вчерашней… Может, и разрешилось бы дело полюбовно, ежели кто из них взял…
– Ежели? Как это понимать? Вы что хотите сказать?
– Ну, знаете, всякие случаи бывают… оговор по какой-нибудь причине, пропажа, никак не связанная со злым умыслом, то есть обыкновенная потеря… да или самая простая забывчивость…
– Забывчивость? – поднялся вдруг на ноги Андрей Дмитриевич. – А-а-а, я всё понял, – с кривой усмешкой произнёс он, – вы просто заявление не хотите принимать у меня, потому что дело раскрыть не сможете! Но вы учтите, что принять моё заявление вы обязаны! По самому нашему государственному закону, и «ежели», как вы соизволили выразиться, заявление моё вы не примите, то я обращусь…
– Да успокойтесь вы, Андрей Дмитриевич, присядьте, пожалуйста. Мне просто нужно было уточнить детали и прикинуть различные варианты. В общем, есть ли у вас контактные данные ваших сотрудниц?
– Так я в своём заявлении и указал, – тут же ответил мужчина и снова вернулся на своё место, – а вы и не взглянули даже… правда, не знаю, нужно было ли эти данные в самом заявлении указывать или как-то отдельно вам сообщить…
– Всё в порядке, заявление можно подавать и в свободной форме, главное, чтобы в нём были указаны персональные данные заявителя и изложены обстоятельства. Сейчас я прочту, – Павел Игнатович взял со стола согнутый надвое лист бумаги с заявлением, – затем вы подпись свою поставите, что предупреждены об ответственности за заведомо ложный донос.
– Заведомо ложный донос, – пробурчал себе под нос Андрей Дмитриевич, – это просто уму непостижимо.
– И затем мы с вами на время расстанемся, я займусь вашим делом и вызову вас при самой ближайшей необходимости, – добавил участковый и принялся читать заявление.
Пока он пробегал взглядом синие строчки мелкого и сжатого почерка и о чём-то в это же время про себя размышлял, Андрей Дмитриевич сидел напротив него задумчиво и хмуро тяготился неясными перспективами нахождения своих денег.
– Ага-ага, понятно, суть мне ясна и изложена вами конкретно, – через пару минут Павел Игнатович оторвался от бумаги, собственноручно добавил внизу листа предложение об ответственности за заведомо ложный донос и протянул мужчине его же заявление для подписи.
Тот подписался в необходимом месте, возвратил лист бумаги участковому и продолжил сидеть на стуле, словно ожидая чего-то ещё, однако через несколько секунд Павел Игнатович самым прямым образом дал ему понять, что высиживать здесь более нечего.
– Вы можете быть свободны, Андрей Дмитриевич, номер своего мобильного оставьте только, чтоб быстрее с вами связаться, когда какие-нибудь новости по вашему делу появятся.
Заявитель достал из внутреннего кармана пиджака свою визитную карточку, передал её Павлу Игнатовичу и деловито сообщил, что будет ждать вестей как можно скорее. Затем он поднялся на ноги и поспешил выйти из кабинета, неожиданно столкнувшись в дверях с крепким темноволосым мужчиной лет тридцати пяти, который в это же самое время входил в кабинет и являлся оперативным сотрудником.
Глава 2
– Привет, Паша! Ну как боевой настрой? – с игривой улыбкой произнёс вошедший и присел на недавнее место Андрея Дмитриевича.
– Привет, Серёга! – мужчины через стол пожали друг другу руки.
– Что там у тебя?
– Да вот… заявитель какой-то странный. Деньги у него в магазине из сейфа кто-то взял, он владелец заведения. Говорит, что сейф закрыт был, а доступ к нему имели две женщины-продавщицы, которые туда выручку и носили из кассы. Вот теперь грешит на некую Марию Фёдоровну Остапченко, которая вчера магазин закрывала, либо же на вторую продавщицу – Ирину Дмитриевну Невеличко, та уже сегодняшним днём открывала, – рассказал вкратце суть дела Павел Игнатович, прочитывая с заявительного листа имена «подозреваемых». – Всё же странно как-то, ну не настолько же эти женщины глупые, чтобы взять из сейфа деньги, когда владелец знает, что доступ к сейфу…
– Как ты сказал? – неожиданно прервал участкового оперативник. – Как там… Остапченко эту…
– Мария Фёдоровна, – ещё раз взглянув на строки заявления, проговорил Павел Игнатович.
– А года она какого?
– Тут не указано, только адрес есть и телефон…
– Какой адрес? – с неподдельным интересом поинтересовался мужчина.
– Октябрьская тридцать пять, квартира девять, а что такое? Знакомая твоя?
– Не брала она, – твёрдо сказал Сергей.
– С чего это такая уверенность?
– Это мать друга моего, Витальки Остапченко, она одна его растила. Мы с детства с ним дружили, в школе учились вместе, потом в академии, а после и работали вместе. Не могла она, я знаю её хорошо. Обычная спокойная женщина, всегда честно жила, оттого и небогато, трудилась в торговле всегда, на базе овощной сперва, потом на рынке, в магазинах всяких…
– Постой, Виталий Остапченко, опер… не тот ли это?
– Да, тот. Ты тогда не работал ещё здесь, но слышать должен был…
– Да, я патрульным в то время только начинал, так её сын – это твой напарник, твой друг?
– Ага, бывший напарник, – хмуро изрёк Сергей.
– А что там за история тогда мутная какая-то произошла? Я как-то хотел спросить, но…
– Да ничего там мутного не было, мы козла одного с машины пасли, он деньги должен был за водяру левую передать… мы и следили за ним, чтобы узнать, кому именно, а потом выйти и на поставщика. В те дни в городе люди стали травиться от магазинной водки как раз, а время близилось к новогодним праздникам, все уже закупаться на Новый год начинали, нужно было скорее узнать, кто и куда поставляет эту палёнку…
– И что случилось?
– Ну перец этот подъехал к дому одному, заглушил двигатель и не выходит. Мы парконулись в том же дворе и стали ждать, что к нему кто-то выйдет, долго мы тогда в машине сидели, а у Витальки мама болела, дома одна лежала. Он быстрее разобраться с этим делом хотел, чтоб к ней поскорее поехать, отгул даже думал на следующий день взять…
– И что дальше было?
– В какой-то момент Виталька не выдержал и говорит: «Мы так до старости здесь просидим! Сейчас он нам и так всё расскажет», – я как сейчас помню его слова. Ну и рванул из машины... а я чего-то замешкался, подумал, что сорвёт же всю операцию, дурень, но тоже за ним почти сразу выбежал. Нагнал его уже тогда, когда он дверь водительскую открыл и стал вытаскивать того урода… в тот момент выстрел и прогремел, – проговорив эти слова, мужчина закрыл глаза и протёр лицо ладонями, будто от напряжения или усталости.
– Дальше я знаю, много в те дни об этом разговоров было, – с пониманием сказал Павел Игнатович, – ты тогда тоже выстрелил, напарник твой в больнице скончался, а дело вы провалили. Тебя ещё потом отстранили от службы на какое-то время.
– Да, на время разбирательства, а потом и сюда перевели, я ведь в центральном тогда был, что-то типа понижения по службе…
– Так может, с того и могла как раз таки Мария Фёдоровна деньги взять? – участковый машинально вернул разговор в прежнее русло. – Сына нет, помощи никакой, всё дорожает постоянно, а зарплата у неё не особо жирная, я думаю. Увидала в сейфе крупную сумму, бес и попутал, если даже и заранее не помышляла…
– Да не, не верю я в это, не могла она. Слушай, а ты что сейчас собираешься с этим заявлением делать? В производство следакам передашь?
– Да как бы нечего ещё передавать, проверить бы сперва хоть что-нибудь, поговорить с теми же продавщицами…
– А давай я к Марии Фёдоровне схожу, у меня лучше поговорить получится. Если ничего не узнаю, то ты со второй продавщицей поболтаешь, идёт?
– Да без проблем, – согласно ответил участковый и протянул своему собеседнику лист с заявлением, – на вот, ознакомься для лучшего понимания.
– Ну мне суть дела ясна, – после прочтения сказал Сергей, вернул лист бумаги и поднялся на ноги. – Я когда с мамой Витальки… – тут же осёкся он, – когда с Марией Фёдоровной пообщаюсь, сразу к тебе, там уже прикинем вместе, что да к чему складывается.
– Хорошо, Серёга, найдёшь меня.
– Договорились, – ответил мужчина и вышел из кабинета.
Глава 3
Уже ближе к обеду Сергей Викторович Пронин, а именно так звали оперативника, который недавно вызвался поговорить с Марией Фёдоровной, стоял на знакомой ему с детства лестничной клетке второго этажа и с пару минут настойчиво звонил в дверной звонок.
– Мария Фёдоровна, это Сергей, друг Виталика, – начал он вскоре стучать по двери и громко представляться, – откройте, пожалуйста, мне с вами поговорить нужно. Это важно, Мария Фёдоровна, откройте… Это Сергей, друг Виталика… – не унимался мужчина и, уже потеряв надежду застать женщину дома, вдруг услышал звук проворачивающегося в замочной скважине ключа.
– Серёжа? – с удивлением произнесла из-за приоткрывшейся двери темноволосая женщина лет пятидесяти пяти. – А ты чего здесь, случилось что?
– Здравствуйте, Мария Фёдоровна, ну наконец-то отворили, – улыбнулся Сергей Викторович, – я уж подумал, что не застану вас, можно войти?
– Да, да, конечно, проходи, Серёжа, – согласно ответила женщина и тут же впустила гостя в квартиру. – Ты проходи в большую комнату, я сейчас чайник поставлю, – добавила она и пошагала на кухню.
В просторной прихожей мужчина снял свою обувь и вошёл в знакомую ему комнату. За стеклом широкого старенького серванта он тут же заметил фотографию своего погибшего друга, неспешно к ней шагнул и пару минут простоял пред ликом товарища, думая о чём-то своём.
– Ну как ты поживаешь, Серёжа? – вскоре за его спиной произнесла женщина и перевела внимание на себя.
– Да я-то хорошо, Мария Фёдоровна, всё по-старому: работа-дом-работа, – вы-то как?
– Ты присаживайся, Серёжа, – указала она рукой на одно из двух кресел, между которыми стоял невысокий круглый столик, покрытый кружевной белой скатертью, – да потихоньку, как видишь, тоже работаю, сегодня вот выходной, правда. Думала на кладбище к Виталику съездить, прибраться там, да что-то голова с самого утра разболелась, из-за погоды, наверное, душно что-то сегодня... А вот и вода закипела, ты посиди пока, я сейчас всё принесу, – торопливо проговорила женщина, когда засвистел чайник, и вышла из комнаты.
«Так и ездит на могилку сына чуть ли не каждый свободный день… – лихорадочно пронеслось в голове Сергея Викторовича. – О себе бы уже подумала, времени-то сколько прошло, совсем себя изведёт воспоминаниями. Что же, мать есть мать».
Вскоре женщина принесла в комнату песочное печенье в столовой плетёной корзиночке, упаковку чая в пакетиках и сахарницу, затем достала из серванта «праздничную» посуду с чайными ложечками, сходила за чайником и снова возвратилась в комнату. Расположившись в кресле за столиком и разлив кипяток по чашкам, она взяла один пакетик чёрного чая, сунула его в свою чашку, насыпала туда же две ложки сахара и продолжила прерванный разговор:
– Ты, Серёжа, по делу какому-то зашёл? Ты из-за двери говорил, что что-то важное у тебя ко мне…
– Да, Мария Фёдоровна, по делу, – серьёзно ответил мужчина и тоже принялся размешивать сахар в своей чашке с пакетиком чая, – только вот даже не знаю, как подступиться…
– Как есть, так и говори, Серёжа, – со слабой улыбкой произнесла женщина.
– Мария Фёдорвна, у вас на работе всё хорошо? Ничего в самое последнее время не случалось? – наводяще спросил Сергей Викторович.
– Эх, Серёжа… – недолго помолчав, с досадой изрекла хозяйка квартиры. – Значит, знаешь уже?
– Знаю, Мария Фёдоровна, знаю, и это хорошо, что пока ещё знаем только мы с нашим участковым, ну и заявитель… рассказывайте, Мария Фёдоровна, как это вас угораздило… или же это не вы деньги взяли?
– Да я взяла, чего уж тут отпираться… только я сама не понимаю, сама не знаю, зачем это сделала.
– Может, вам помощь материальная нужна, Мария Фёдоровна? Так вы скажите…
– Нет, нет, Серёжа, я сама могу себе на хлеб заработать, всегда могла. Да и деньги мне эти совсем ни к чему, которые я… я просто как увидела их вчера сразу в одной пачке… не знаю даже… я и раньше с деньгами всегда работала, пятьсот тысяч, не бог весть какая сумма, а тут что-то как затуманило меня… как помутнение какое-то нашло… наваждение! Схватила перед самым закрытием магазина, домой приехала, положила их на стол, смотрю на них и не понимаю, зачем они мне и что дальше делать… А сегодня утром уже и страшно стало идти возвращать, воровство ведь… ладно уволят просто, так ведь и в полицию поволокут, позор-то какой… воровка, да ещё и мать полицейского, погибшего при исполнении… ой, Серёжа… – рассказав всю эту недавнюю историю, женщина облокотилась на колени, закрыла лицо ладонями и заплакала.
– Не поволокут вас никуда, – ободрительно сказал Сергей Викторович, – я всё устрою. Деньги-то у вас сейчас, не выбросили от греха подальше? – то ли в шутку, то ли всерьёз спросил он.
– У меня, Серёжа, принести? – вытерев слёзы тыльной стороной ладони, спросила хозяйка квартиры.
– Да, несите, Мария Фёдоровна, и лист бумаги с ручкой тоже возьмите.
Женщина тут же поднялась с кресла, подошла к серванту и потянула на себя продолговатый выдвижной ящик, в котором находились некоторые её аккуратно сложенные вещи. Запустив руку под них, Мария Фёдоровна взяла со дна ящика стопку бумажных банкнот, обмотанных тоненькой канцелярской резинкой, и извлекла деньги наружу. Перенеся их на столик, она снова подошла к серванту, открыла дверцу в левой его части, достала оттуда лист бумаги и синюю шариковую ручку и снова вернулась в своё кресло.
– Какое-то заявление нужно писать будет? – виновато посмотрев на Сергея Викторовича, нерешительно спросила она.
– Да, заявление…
– В полицию? Чистосердечное признание? – с ужасом выпалила она, перебив мужчину.
– Да нет же, Мария Фёдоровна, – снисходительно улыбнулся её собеседник, – пишите заявление на увольнение по собственному желанию, я передам его вашему начальству, а за расчётом и документами через дня три в магазин свой зайдёте. Больше трудиться на прежнем месте у вас не получится, но не переживайте, я помогу вам работу новую найти, об этом можете не беспокоиться.
– Ах, Серёженька… стыдно-то как…
– Пишите, Мария Фёдоровна, всё хорошо будет.
– Спасибо тебе, Серёжа. Ты настоящим другом Виталику был, да и просто человек хороший… – искренне сказала женщина и принялась писать необходимое заявление.
Через несколько минут Сергей Викторович взял со стола деньги и лист бумаги, который тут же сложил надвое, допил остававшийся в его чашке чай, поблагодарил женщину за угощение и поднялся на ноги. Выйдя в прихожую, он наскоро обулся, сказал несколько ободрительных слов Марии Фёдоровне, пообещал, что скоро свяжется с ней насчёт обещанной помощи с новой работой, сердечно обнял хозяйку квартиры на прощание и вышел на лестничную клетку.
Глава 4
Через часа полтора Сергей Викторович возвратился в участок полиции и тут же направился в кабинет к Павлу Игнатовичу, который по-прежнему находился на своём рабочем месте и продолжал возиться с какими-то документами.
– А вот и я, – затворив за собой дверь, бодро и даже радостно произнёс оперативник и подошёл к столу участкового. – Вот, Паша, держи, – торопливо бросил он на стол пачку банкнот и уселся на стул, оставив при себе заявление Марии Фёдоровны на увольнение по собственному желанию.
– Ого, всё так быстро разрешилось? А ты говорил, что не брала она денег…
– Оказалось, что брала, только не со зла или ещё с каким умыслом… – туманно пояснил мужчина и стал передавать участковому всё то, что недавно говорила ему мать его погибшего друга.
– Помутнение, говоришь, наваждение?.. – скептически переспросил Павел Игнатович, когда дослушал недолгий рассказ.
– Ну да, а что тут такого? С каждым может случиться, с тобой не случалось подобного, что ли?
– Нет, Серёга, со мной не случалось, – твёрдо ответил участковый, поднялся на ноги, отнёс деньги в массивный сейф, что стоял в углу кабинета, и снова вернулся в своё кресло. – И что делать будем теперь?
– Да всё просто, замнём эту историю, будто ничего и не было.
– И как же? Я заявление зарегистрировал уже…
– И что? Слушай, сделаем так: ты сейчас позвонишь заявителю и пригласишь его явиться в участок как можно скорее. Когда он придёт, скажешь, что хода делу пока не давал, думал разобраться «по горячим следам», и отдашь просто деньги…
– Да, но он ведь спросит о том, у кого я эти деньги обнаружил и что теперь делать с… как там её…
– С Марией Фёдоровной, – машинально вставил Сергей Викторович. – Паша, я всё понимаю, но нужно сделать так, чтобы он написал ещё одно заявление, которое бы упраздняло предыдущее, а то он снова завтра явится и опять такую же заяву накатает о пропаже своих денег… или ещё чего придумает, знаю я этих коммерсов, а так у нас будет отказное – подстрахуемся.
– А если не напишет, а потребует дать делу ход и наказать виновного в пропаже?
– Не потребует, я тут посижу, проконтролирую, – улыбнулся оперативник, поднялся со стула и направился к выходу из кабинета, – наберёшь мне, когда он явится.
– Ну ладно, Серёга, попробую его уговорить. Спасибо тебе за помощь, вот ты ж прыткий, сразу всё размотал, – проговорил ему вдогонку участковый и потянулся за своим мобильным, дабы позвонить Андрею Дмитриевичу – недавнему заявителю по этому делу.
Спустя пару часов в кабинет Павла Игнатовича, всё так же без стука, вошёл ожидаемый мужчина. Он был явно взволнован, уселся на стул перед участковым и, запыхавшись и чуть ли не трясясь, укоризненно промолвил:
– Чего ж так долго-то? Я уже совсем извёлся… ну что, есть какие-то новости, результаты?
– Есть, Андрей Дмитриевич, новости есть и результаты. Сперва о результатах, – спокойно сказал Павел Игнатович, поднялся на ноги, достал из своего сейфа пачку украденных банкнот, снова вернулся на своё место и положил деньги перед собой на стол.
– Это они? – с жарким влечением бросил заявитель и уже хотел было забрать деньги, в этот же самый миг в кабинет вошёл Сергей Викторович, которого участковый заранее предупредил, что заявитель явится к такому-то часу, присел на стул у стены и стал наблюдать за протекавшим здесь диалогом.
– Но-но! – решительно хлопнул заявителя по тянущейся руке Павел Игнатович. – Не так быстро. Эти деньги – результат нашей с Сергеем Викторовичем работы, – он кивнул в сторону сидевшего у стены мужчины, – это наш оперативный сотрудник. Ну а теперь к новостям. Я бы вас попросил, Андрей Дмитриевич, чтобы заявление своё вы забрали… то есть написали ещё одно – отказное.
– Это как же? – удивлённо и даже с возмущением выпалил заявитель. – Вы в своём уме? Недавно я разговаривал с нашей продавщицей, которая сейчас на смене, с Ириной Дмитриевной Невеличко, и она божится, что поутру, когда брала из сейфа разменные деньги в кассу, никаких пятисот тысяч не видела, потому что в сейфе их не было! Стало быть, деньги вы эти отыскали у второй продавщицы, которая работала вчера, у Марии Фёдоровны Остапченко, таким образом…
– Таким образом, Андрей Дмитриевич, мы удовлетворили суть ваших требований… и просим вас о взаимной услуге: напишите отказное заявление. Что вам с того, что на женщину заведут дело? У неё за всю жизнь нет ни одного привода в полицию, её не посадят, понимаете? Тем более что ущерб вам возмещён. Так, может, условным отделается… или даже общественными работами, хоть сумма и не копеечная, но на особо крупный размер всё же не тянет. И могу вас заверить, что нервов в течение процедуры рассмотрения и разрешения дела в суде вы вымотаете себе и ей порядочно… никому ведь от этого лучше не станет. Я открою вам некоторые детали, Андрей Дмитриевич: ваша продавщица, которая взяла эти деньги, Мария Фёдоровна, она это сделала без всякого умысла, то есть совсем без мотива. Она не беднячка и не потратила из этой пачки, – участковый похлопал пальцами по деньгам, – ни одного рубля, так что я думаю, суд и вовсе расценит этот инцидент как обычное хулиганство или даже неудавшуюся шутку, которую вы не поняли или не оценили. Да и чистосердечное признание она напишет, сообщит в нём, что, мол, раскаялась в содеянном и решила вернуть деньги сама, только немного опоздала, пришла к нам в участок, когда вы уже заявление своё написали… но она-то не знала об этом, стало быть, по чистой совести.
– Шутку? – негодующе воскликнул заявитель и встал со стула. – Ну, знаете, это уж слишком! Вы хоть представляете, что я могу…
– Слышь ты, дятел, – резко выпалил Сергей Викторович, тоже в этот миг поднявшийся на ноги, и шагнул к мужчине. – Сядь-ка на место и послушай, что я тебе скажу, – сильно надавив Андрею Дмитриевичу на плечо, оперативник настойчиво вернул того на стул и, стоя рядом с ним, будто нависши над ним, принялся произносить дальнейшие слова в таком же высокомерном тоне: – У этой женщины когда-то был любимый сын, мой напарник, тоже полицейский, и однажды он погиб из-за таких, как ты. Из-за таких же алчных ублюдков, которые ради наживы торговали палёной водкой и травили людей. Ты ведь тоже торгуешь водкой, я навёл справочки…
– Что вы такое говорите? Да, у меня бизнес в этой сфере, – поумерил свой пыл заявитель и стал изъясняться куда спокойнее, – но у нас в магазинах только качественный товар, со всеми акцизными марками и…
– А знаешь, недавно коллеги из экономического отдела накрыли один небольшой подпольный заводик, на котором штамповались поддельные акцизные марки…
– Что вы хотите этим сказать? Я-то тут при чём, мы всю продукцию у официальных поставщиков закупаем…
– Так-то оно так, но можно ведь намекнуть компетентным в этих делах коллегам, что некоторые подозрения имеются в отношении твоей конторки. Найдут чего или нет – это уже безразлично будет. На время проверки все твои точки закроют, начнут проверять товар, документацию, а там и счета заморозят юридические, начнут копаться налоговики. А это может на о-о-очень долгое время затянуться, им-то спешить некуда, а вот фирмочка твоя ко дну быстро пойдёт, и даже если у тебя там всё белым по белому, то в конце проверки перед тобой просто извиняться… через полгодика где-то, когда весь твой бизнес за это время уже медным тазом накроется! Приятная картина? А всё из-за каких-то пятисот тысяч, которые сейчас лежат перед тобой, и твоей глупой несговорчивости… И вот скажи-ка мне теперь, Андрей Дмитриевич, стоит оно того? – Сергей Викторович в красках описал возможные перспективы и вернулся на своё место у стены.
– Я всё понял, – вымученно произнёс мужчина, – я напишу отказное заявление, дайте, пожалуйста, лист бумаги и ручку, только…
– Только? – снова влился в беседу Павел Игнатович.
– Только… что же мне написать? Я ведь указал в своём заявлении, что деньги пропали, ещё и на продавщиц указал, что же мне теперь писать-то?
– Напишите, что нашлись деньги, – ответил участковый и стал на ходу придумывать более-менее правдоподобное объяснение, – укажите, что с утра денег в сейфе не обнаружили по той причине, как оказалось после, что накануне вечером Мария Фёдоровна положила их в пакет и оставила не в сейфе, а сунула в ящик вашего стола, у вас ведь что-то типа кабинета в том помещении. А в сейфе оставила ключ от ящика и разменные деньги в кассу на следующий день. И после того как вы возвратились сегодняшним утром из нашего отдела, уже написав заявление о пропаже и отразив в нём свои предположения, тот самый пакет с деньгами и обнаружили в ящике своего стола. Сегодняшняя ваша сотрудница, Ирина Дмитриевна Невеличко, не была об этом уведомлена своей коллегой, отчего сегодняшним утром и не смогла вам сообщить, где находится искомая вами сумма, поэтому вы и подумали на одну из них. Ну, как-то так, – закончил свою выдумку Павел Игнатович и протянул мужчине пару чистых листов бумаги и авторучку.
– Паша, да тебе адвокатом нужно идти работать, а не в участке штаны просиживать, – невольно рассмеялся Сергей Викторович. – Да, вот ещё что, – снова поднялся на ноги оперативник, шагнул к заявителю и протянул ему сложенный надвое лист бумаги, – это заявление Марии Фёдоровны на увольнение по собственному желанию, через три дня она зайдёт за расчётом и документами. И чтоб ни одного едкого слова с твоей стороны не было в её адрес, – решительно пояснил он, опять возвратился на стул у стены и оттуда отрывисто рявкнул: – Ты всё понял?
– Я всё понял, – ответил мужчина и принялся писать своё отказное заявление.
– Лихо ты с ним, Серёга, – изумлённо сказал Павел Игнатович, когда заявитель, забрав свои деньги, молча покинул кабинет участкового, – только не будет ли теперь у нас проблем каких?
– Не будет, не переживай, был бы это какой-то серьёзный пассажир, он бы из-за такой суммы либо в ментуру не пошёл вовсе, а сам бы разобрался, либо вообще забил бы, просто уволив обеих продавщиц. Так что, Паша, сделали мы с тобой сегодня два добрых дела: и женщине хорошей помогли, и дело раскрыли, правда, нигде в отчёте это не отразишь уже… так что от начальства благодарности с премией не жди! – расхохотался Сергей Викторович и встал со стула. – Ладушки, пойду я, ещё на земле поработать надо, по некоторым адресам пробежаться… бывай, Паша.
– Давай, Серёга, счастливо, увидимся, ещё раз спасибо! – благодарно проговорил участковый, немного про себя о чём-то поразмышлял и снова вернулся к работе над своими нескончаемыми бумагами, что час от часу только прибавлялись на его деревянном терпеливом столе.