76
Весной сорок первого года Нина и Зоя заканчивали обязательное семилетнее образование. Все эти годы они ходили вместе, сидели за одной партой, сообразительная Зоя помогала Нине с математикой и точными науками, а сочинения и вовсе всегда писала за двоих, обладая богатой фантазией, девочке это было не сложно.
Нина в свою очередь всегда защищала сестру, не давала её в обиду, отваживала навязчивых кавалеров, которые уже появились у тонкой и будто прозрачной четырнадцатилетней Зои.
Сама Нина тяготела к естественным наукам, могла часами не вылезать из лаборатории, этого сестра не любила и всегда ждала в соседнем классе. Она делала уроки за себя и сестру, и болтала с мальчишками, пока старшая ставила эксперименты.
У Нины тоже были поклонники, они обычно и провожали обеих сестёр до дома. Жили Лебедевы все там же - в большой комнате, данной Ивану от работы. Взрослые уже давно думали о том, как бы забрать к себе Александру, которая уже почти не ходила. Но женщина отказывалась. Они с Павлом были уже не молоды и жить в одной комнате со взрослыми детьми и подросшими и внучками, было невозможно.
- Я лучше здесь полежу, - говорила Саша, когда Аня в очередной раз уговаривала её переехать к ним, - а вы заходите почаще. Девочки почти забегать перестали.
- Молодость, - качала головой Аня, - одни кавалеры на уме, особенно у Нины.
- Следи, как бы не загуляла, - ответила пожилая женщина, - у нас в деревне в пятнадцать лет девиц уже замуж выдавали. И не просто так, а чтобы все желания молодые в браке были.
- За ней в этом плане Зоя следит, - улыбнулась Аня, - я слышала, как она отчитывала сестру за излишнее кокетство. И знаешь, наша Нина, вся такая сильная и уверенная, с сестрой становится слабой и послушной. Я всегда удивлялась их характерам.
- То ли ещё будет, - сказала Саша, - за кого здесь вообще замуж выходить? Мы ни родителей женихов не знаем, ни семью. Как наших девочек выдавать?
- Рано им еще, мама, - ответила Анна, - учиться надо. В городе ведь все по-другому. Здесь профессию надо получать, потом на предприятие идти. Работой на земле да своим хозяйством себя не прокормишь.
- Как я скучаю по нашей деревней, - вздохнула Саша, - кажется, сколько лет прошло, мне здесь все родным стало, я ведь из этих стен практически не выхожу. Продукты вы или Павел приносите, я только готовлю да в окно смотрю. Но все равно помню, каким был наш дом. Закрываю глаза и вместо этого глухого двора вижу простор перед окнами нашей с Пашей спальни. А поле... Какое у нас было поле, как одаривало оно нас урожаем под заботливыми руками моих мужчин. А как Иван с Мишей отцу помогать бегали, а Макар, ещё совсем маленький, не поспевал за ними.
Александра сглотнула слезу и замолчала. Долго находясь одна она много вспомнила прошлую жизнь, это была её единственная отдушина. Так её настоящая жизнь давно стала скучной и однообразной. Когда внучки стали постарше и она уже не была им нужна, даже в болезни девочки справлялись сами, Саше стало совсем одиноко. Она ругала свои ноги, которые не носят её и не дают выйти на работу, где можно было бы отвлечься от грустных мыслей.
- Мама, я тоже скучаю по нашему дому, очень, - ответила Аня, - но надо жить дальше. Мы спаслись и это главное. Знаете сколько за эти годы людей сослали в Сибирь, а скольких расстреляли без суда и следствия? Сейчас об этом шёпотом говорят. А сколько не доехало до места ссылки, погибнув от нечеловеческих условий перевозки. Но мы смогли этого избежать, правда, лишились тоже очень многого.
- Знаю я, дочка, знаю, - проговорила Саша, - да только от этого не легче. Моя жизнь закончилась, когда мы потеряли всё. Хорошо, что вы с Иваном смогли на ноги встать. Может и квартиру свою дождётесь.
- Пока Ване ничего не предлагают, - покачала головой невестка, - говорят, получил жильё и радуйся. А я бы уже так хотела отдельную комнату с ним. Нам теперь даже не поговорить. Раньше дети маленькими были, рано ложились, да и мало понимали в наших разговорах. А сейчас все иначе. И им тоже с нами тяжело. Я как вспомню наш дом, где для каждого своя светелка была, так плакать хочется.
Она сглотнула подкативший к горлу ком. Боль потери всегда была в её сердце. Только порой она уходила далеко внутрь и Аня не замечала этих переживаний, сосредоточившись на текущих проблемах. Но когда выдавалась минутка побыть наедине с собой, она сразу уносилась мыслями в оставленный дом, мечтательно бродила по комнатам, предполагая, кто где сейчас бы жил. Выходила на крыльцо, шла по мягкой траве, встречала мужа с полевых работ, прижимаясь к его мозолистым рукам и вдыхая запах полевых трав, исходящий от его волос.
Напитавшись таким образом, она возвращалась в свое настоящее, с отвращением смотрела на окружающие её каменные стены, узкий двор и испытывала желание вновь закрыть глаза. А ещё её расстраивало, что дочки родного дома не помнили. Нина ещё сохранила в себе несколько воспоминаний, а вот Зоя совсем ничего не знала.
Аня рассказывала им, но чувствовала, что такого отклика, как в её душе, старый дом не вызывает. Девочкам было вполне уютно в комнате, где они выросли. Они не представляли другого жилья и простора вокруг, постоянно упираясь взглядом в соседние дома и здания.
- Может хоть вы будете здесь счастливы, - говорила им Аня, имея в виду город, который так и не стал ей родным.
Работать она продолжала на ткацкой фабрике, чуть продвинувшись по служебной лестнице, но не имея образования, далеко не пошла. Пару раз ей предлагали учиться, но она отказалась. Сил отпахать смену на работе, а вечером идти на лекции, уже не было. Да и это означало бы, что ей придётся забросить свою семью. Так как свободного времени не было бы ни минуты. А Аня любила собрать всех за семейным столом, скромно, но накрыть его. Расспросить каждого о его дне, выслушать, приласкать словом и взглядом. Именно так по её мнению должна была выглядеть семья, и она строго придерживалась своего выбора.
Иван её поддерживал. Он не хотел, чтобы жена сильно уставала. А вот сам брал дополнительные смены, освобождая Аню от переработок. Так они и жили, пока в июне сорок первого по громкоговорителям города не объявили страшные вести.
