Симонян разрешила Пашиняну повеситься. На абрикосе. Хочется сказать: «ничего личного», но как-то не поворачивается язык. Личное, определенно, что-то есть.
Говорят, в свою пору их вместе видели в Геленджике на бывшем проспекте Луначарского (именно поэтому его недавно переименовали (а не из-за антисоветчины), чтобы стереть память о курортном романе). Нет ничего страшнее обиженной женщины!
Повесился Иуда на осине,
Что может быть подобной смерти горше?
Не подобает вешаться мужчине,
Мужчина должен разъезжать на «Порше».
Иное дело, да, на абрикосе,
Как Симонян сулила Пашиняну.
Висишь себе, качаешься на тросе
Среди плодов пахучих и румяных.
И на черешне (белой) элегантно
Повеситься на зорьке в черном фраке,
И не посмеют даже хулиганы
В тебя стрелять с колена из рогатки.
На пальме можно, где растут кокосы,
Висеть, туда вскарабкавшись с разбега,
А на секвойе – это просто космос,
Желайте этой участи коллегам.
На ясене повеситься, как Óдин,
Висеть и сознавать, что жизнь прекрасна.
Кому петля – тот точно не утонет,
Хотя б и не умел он плавать брассом.
Но всё равно, будь трезв и аккуратен,
Не пей с друзьями пива близ Ухани,
Не заводи курортного романа,
А то Марго, гляди, благоухает.
Виктор Волхов/29.09.2023