Обновленческое движение, несущее привлекательные для многих реформаторские идеи, было использовано большевиками для раскола новообрядческой церкви. Главная ставка была сделана на противоборство обновленцев с церковной иерархией. Особая роль в разжигании раскола была уготовлена ГПУ. Оно умело подхватило идеи реформации о дешевой церкви, вульгаризировав их в «интересы трудового народа». ГПУ ставило своей главной задачей «углубить раскол церковных групп и создать среди них полную непримиримость в каноническом и догматическом отношениях, дабы новая церковь не представляла из себя сплоченную единую организацию»[1].
Впоследствии использованное обновленческое движение должно было быть выброшено за ненадобностью, о чем еще в декабре 1921 г. заявил Председатель ВЧК Ф.Э. Дзержинский:
«Церковь разваливается, поэтому нам надо помочь, но никоим образом не возрождать ее в обновленной форме…. Наша ставка на коммунизм, а не религию»[2].
И действительно, государственная борьба против «мракобесия» не спасла лояльных обновленцев от массовых репрессий второй половины 1930-х годов. Тогда уничтожались все: и левые, и правые. В епархиях к началу Великой Отечественной войны оставалось от 1 до 3 обновленческих храмов. Это был закат обновленчества, которое, фактически полностью прекратило свое существование со смертью в 1946 г. своего главного идеолога и вдохновителя «святейшего и блаженнейшего Первоиерарха Московского и православных церквей в СССР» Александра Введенского.
Однако тогда, в начале 20-х годов большевиками на обновленцев была сделана основная ставка в деле дискредитации религии как таковой.
После отстранения "патриарха" Тихона от власти и создания ВЦУ обновленцы развили бурную деятельность, захватывая власть в центре и в епархиальных управлениях. 29 мая 1922 г. в Москве было созвано учредительное собрание "Живой Церкви", открыто провозгласившее свои реформаторские проекты, заключавшиеся в пересмотре практически всех сторон церковной жизни.
В Москве и Петрограде чуть не каждый день происходили митинги с участием видных обновленческих деятелей. Главной задачей обновленческой пропаганды было доказать «каноничность» своего происхождения, и утвердить мысль, что ВЦУ сформировано по благословению "патриарха", снявшего с себя свои полномочия. Все это способствовало тому, что обновленцы в течение некоторого времени имели значительное число прихожан, тем более что обновленческая церковь пользовалась всяческой поддержкой большевиков вплоть до передачи ей большого количества храмов[3].
В сентябре 1923 года обновленцы, желая получить признание поместных новообрядческих церквей и заручиться их поддержкой, обратились ко всем так называемым "Восточным патриархам" с посланием в котором, возложив ответственность за все несчастья, произошедшие с новообрядчеством в Советской России на "патриарха" Тихона, объявили себя «кормчими, твердо взявшими церковный руль в свои руки»[4].
На Востоке к обновленцам отнеслись по-разному, если в так называемом "Иерусалимском патриархате" их отказались признать законной церковной властью, то, например, в так называемом "Константинопольском патриархате" обновленцы нашли полное понимание и поддержку.
Дело в том, что в начале 1920-х гг. обновленческая революция началась и в так называемой "Константинопольской патриархии". Политика "патриархов" резко изменилась и начала расходиться с православной традицией. Особенно резко это проявилось в годы руководства Мелетием (Метаксакиса) (1923-1924гг.), который был сторонником радикальных нововведений в церковной жизни, сродни тем которые вносили российские обновленцы. Так в мае-июле 1923 г. "патриарх" Мелетий созвал в Константинополе свой так называемый "Всеправославный собор". На этот "собор" собралось едва ли больше десятка человек, причем ни один из которых не представлял официально какой-либо из "патриархатов". "Собор" заменил юлианский календарь григорианским, постановил переменить пасхалию, навеки установленную в Православной Церкви определением I Вселенского Собора, ввел неканонический брак, двоебрачие священнослужителей и утвердил ряд других церковных преобразований. Естественно, что Мелетию был выгоден тот факт, что в России укрепилась обновленческая "Живая церковь", которая имела программу модернистских реформ очень похожую на ту, что проводил и сам Мелетий[5].
С нескрываемым умилением и восторгом благодарили обновленцы Мелетия за его расположение к ним:
«Синод с искренними наилучшими пожеланиями воспоминает моральную поддержку, которую Ваше Блаженство оказало нам,… войдя в общение с нами, как единственным законным правящим органом Российской Православной Церкви»[6].
На протяжении целого ряда лет греки оставались в общении с "Живой церковью", оно было прервано лишь в 1929 г.
Вот благодаря таким интригам, обману, подкупу и шантажу, при помощи Советской власти ВЦУ стало расширять свое влияние по всей стране и за рубежом.
Позиции обновленцев ко всему прочему усилились еще и тем, что 03(16) июня 1922 года три "высших иерарха" новообрядческой церкви – Сергий (Страгородский), Евдоким (Мещерский)и Серафим (Мещеряков) обратились ко всем новообрядцам с Воззванием о признании ими каноничности обновленческого ВЦУ:
«Мы, Сергий, митр. Владимирский и Шуйский, Евдоким, арх. Нижегородский и Арзамасский и Серафим, арх. Костромской и Галичский, рассмотрев платформу ВЦУ и каноническую законность управления, заявляем, что целиком разделяем мероприятия церковного Управления, считаем его единственной канонически законной верховной церковной властью и все распоряжения, исходящие от него, считаем вполне законными и обязательными. Мы призываем последовать нашему примеру всех истинных пастырей и верующих сынов церкви, как вверенных нам, так и других епархий»[7].
Так называемый "Меморандум трех" в критический момент оказал разрушительное воздействие на единство новообрядческой церкви. Собственного говоря, именно свидетельство трех авторитетнейших представителей новообрядчества сыграло огромную, если не решающую роль в деле распространения обновленческого влияния по всей России, поскольку многие новообрядческие "епископы" признали ВЦУ, следуя в этом исключительно призыву авторов меморандума. Об этом весьма красноречиво написал современник тех событий Мануил (Лемешевский):
«Мы не имеем права скрыть от истории тех печальных потрясающих отпадений от единства Русской церкви, которые имели место в массовом масштабе после опубликования в журнале "Живая Церковь" письма-воззвания трех известных архиереев. Многие из архиереев и духовенства рассуждали наивно и правдиво так: «Если же мудрый Сергий признал возможным подчиниться ВЦУ, то ясно, что и мы должны последовать его примеру»[8].
Это был "звездный час" обновленцев.
В кратчайшие сроки обновленческое ВЦУ было признано большинством новообрядческих архиереев, а точнее из правящих 97 архиереев лишь 36 отказалась признать ВЦУ.
В числе безоговорочно признавших обновленческое ВЦУ был и такой видный новообрядческий архиерей как "епископ Ямбургский" Алексий (Симанский), будущий "патриарх" Алексий I.
В целях сохранения своего положения (управляющего Петроградской епархией - после ареста "митрополита" Вениамина), он оправдал по настоянию властей А. Введенского, которого сам "митрополит" Вениамин отлучил от новообрядческой церкви.
23 мая/4 июня Алексий (Симанский) издал послание, в котором, в частности, говорилось:
«Я, призвав Господа и Его небесную помощь, имея согласие Высшего Церковного Управления, по преемству всю полноту власти замещаемого мною Владыки Митрополита, принимая во внимание все обстоятельства дела, признаю потерявшим силу постановление Митрополита Вениамина о незакономерных действиях прот. А. Введенского и прочих упомянутых в послании Владыки Митрополита лиц и общение их с церковью восстановленным»[9].
Данное послание, как и "Меморандума трех" сделало свое дело, расчистив путь обновленцам….
Кроме этого каноничность ВЦУ, как мы уже указали выше, признали и главы поместных новообрядческих церквей – "патриархи" Константинопольский и Александрийский[10].
В конце июля 1922 года признал ВЦУ и "Балашовский епископ" Никола (Позднев). Взятие под стражу "патриарха" привело Владыку Николу в смятение, впрочем, как и многих других провинциальных архиереев. Так же как и многие он надеялся, что стихийно образованное с согласия "патриарха" (как утверждали обновленцы) в далекой Москве ВЦУ и признанное видными духовными лидерами новобрядчества, спасет положение новообрядческой церкви и не допустит ее структурного краха. Ни Владыка Никола, ни другие архиереи не видели на тот момент никакой альтернативы ВЦУ: другого административного центра не было, а жизнь без администрации казалась немыслимой и невозможной.
Искренне думая, что ВЦУ является каноничным, законным органом церковного управления Владыка Никола издал по своей епархии распоряжение о том,
«что все члены советов коллективов при приходских церквах, не признающие ВЦУ, а также Саратовского епархиального управления отлучаются от церковного общения впредь до раскаяния и из списков православных христиан исключены, а потому они не имеют права быть членами советов коллективов».[11]
Следует заметить, что участие Владыки Николы в обновленческом движении было весьма кратким (один год) и фактически формальным. Он не был женат как многие из обновленческих архиереев и не отлагал иноческих обетов. История не знает фактов говорящих о том, что Владыка занимал в обновленческом движении сколько-нибудь активную позицию, он скорее был сторонним наблюдателем, руководителями же обновленчества в Саратовской епархии были Николай Русанов и Сергей Ледовский. Подписи именно этих господ фигурируют на многих обновленческих документах того времени. Владыка же Никола, как мы уже сказали, не принимал в жизни обновленчества практически никакого участия. Все его сочувствие обновленцам сводилось лишь к вопросу демократизации церковного управления в духе ранней Церкви, свои мысли относительного этого Владыка ясно выразил на Московском Соборе Древлеправославной Церкви в мае 1924 года:
«Церковь истинных старообрядцев не должна допускать в своем управлении деспотии, захвата власти со стороны ее Апостольских приемников, т. е. епископов, как это сделал Римский Папа. А тем более старообрядческая Древлеправославная Церковь не должна отдавать себя в руки мирян, своих скромных и послушных чад… она должна руководствоваться теми догматическими истинами веры, какие открыл наш Господь Исус Христос в Своем Евангельском учении и теми каноническими правилами, какие определили св. отцы Церкви по внушению Духа Святого».[12]
Впрочем, посмотрим, как развивались события в новообрядчестве дальше, после учреждения ВЦУ….
29 апреля 1923 года в Москве открылся 1-ый обновленческий собор, названный ими "Вторым всероссийским поместным". Поскольку большевикам не удалось так быстро, как они рассчитывали добить "тихоновскую церковь", то и назначение этого обновленческого собора было скорее объединить обновленцев, чем рассорить.
Тучкову удалось обеспечить единство почти полутысячи делегатов в принятии самых острых мер против "патриарха" Тихона и разброд во всем остальном. Собор объявил о лишении "патриарха" сана, священства и даже монашества с возвращением “в первобытное мирское положение”; само восстановление "института патриаршества" собором 1917-1918 гг. было провозглашено обновленцами “актом контрреволюционным”.
Помимо этого собор принял постановление о переходе на новый стиль, разрешил второбрачие священников и брачный епископат, а также подверг отлучению карловацкое духовенство.
Скандальный собор произвел на Владыку Николу удручающее впечатление. Владыка полностью разочаровался как в обновленчестве, так и в новообрядчестве вообще.
По его словам, к этому его подтолкнули бесконечные «разделения и раздоры, которыми живут и занимаются сторонники Патриаршества и живоцерковцы в Господствующей Российской церкви»[13].
Летом 1923 года Владыка вступил в переговоры с представителями Древлеправославной Церкви о его возможном к ней присоединении, начал изучать ее историю, церковную и общественную позицию.
Между тем случилось то, чего обновленцы никак не ожидали, под влиянием протестов мировой общественности 25 июня 1923 года "патриарх" был освобожден из-под ареста. За этим последовало лавинообразное возвращение в "патриаршую церковь" духовенства и храмов. В панике обновленцы созвали экстренный съезд, на котором: переименовали ВЦУ в «Священный Синод Российской православной церкви», и вернулись к Юлианскому календарю.
В июле 1923 года в №184 газеты «Дни», которая издавалась в Париже А.Ф. Керенским, было помещено послание "патриарха" Тихона датированное 6 декабря 1922 года, в котором он подвергал ВЦУ анафеме, что, безусловно, было бы для нас весьма важным фактом, если бы данное послание не было подложным, ибо 27.06(10.07).1923 года, после своего освобождения из заключения "патриарх" Тихон обнародовал совсем другое послание:
«В заграничной газете «Дни» от 10 июля с.г. за №184 напечатано послание, якобы исходившее от меня, по поводу отношения нашего к ВЦУ… Настоящим заявляю, что такого послания я не писал, и что таковое является поддельным и несоответствующим нашему взгляду».[14]
В то же время, "патриарх" Тихон посчитал необходимым внести ясность в историю происхождения пресловутого ВЦУ. Так в своем послании от 02(15) июля 1923г. он засвидетельствовал, что не признает каноничности обновленческого Высшего Управления, а также проинформировал свою церковь об истинных полномочиях и задачах возложенных на так называемую «Инициативную группу прогрессивного духовенства»:
«Просили Нас вверить им канцелярию Нашу для приведения в порядок поступающих в нее бумаг. Сочтя это полезным, Мы уступили их домогательствам…. Им было поручено лишь дела принять и передать их митр. Агафангелу, как только он приедет в Москву. О том же, как должны поступить они с принятыми делами, если бы митр. Агафангел совсем не явился в Москву, никаких распоряжений нами сделано не было… на то, что они сами в таком случае должны были бы заменить митр. Агафангела и стать во главе церковного управления, в резолюции быть не могло, так как полномочия, связанные с саном епископа, не могут быть переданы пресвитерам».[15]
Итак, в июле 1923 года "патриарх" Тихон осудил ВЦУ, на что, безусловно, имел право, однако единолично вынести постановление о находящихся в общении с ВЦУ "епископах" он не мог, поскольку решить этот вопрос, правомочен был лишь "архиерейский собор". Более того, осудив действия обновленческого ВЦУ, "патриарх" Тихон тем не мене не пожелал насильно подчинять своей власти те общины, которые этого не желали, чем фактически благословил автономное управление новообрядческих приходов. Все это весьма конкретно изложено в Воззвании "патриарха" Тихона и группы иерархов новообрядческой церкви, которое увидело свет в сентябре 1923 года:
«Церковное Управление прежде всего не должно вмешиваться в жизнь тех общин, которые не выразят свободного и добровольного согласия подчиниться его руководству».[16]
В то же время относительно обновленческой иерархии "патриарх" Тихон вместе со своим Синодом издал еще ряд постановлений. Так 07(20) декабря 1923 года им издано постановление №160 о запрещении в священнослужении обновленческой иерархии[17], 02(15) января 1924 года постановление №3 о непризнании каноничности обновленческой иерархии:
«Всех уклонившихся в «обновленчество» и состоящих вне общения с Патриархом считать отколовшимися от Православной Церкви – состоящими в расколе; иерархию, как и управление у обновленцев, - незаконным»[18],
А 2(15) апреля 1924 года послание №180 о каноническом осуждении, запрещении и предании церковному суду главных деятелей обновленческого раскола.[19]
Вот, пожалуй, и все факты из истории обновленческого движения в новообрядчестве, которые относятся к истории восстановления епископского чина в Древлеправославной Церкви.
Что ж, подытожим….
Итак, поскольку Владыка Никола был рукоположен в епископский сан 11 июля 1921 года (до происхождения обновленческого раскола), возведен в сан Архиепископа на Саратовскую кафедру 28 сентября 1922 г., и присоединился к Древлеправославной Церкви в сущем архиерейском сане 22 октября/4 ноября 1923 г., то канонические прещения, наложенные на обновленческое духовенство "патриархом" Тихоном и его Синодом 07(20) декабря 1923 года и 02(15) января 1924 года, не имеют к Владыке Николе никакого отношения, ибо к этому моменту он уже был не обновленческим, а древлеправославным архиереем.
Законность же Архиепископского сана Владыки Николы подтверждается и из постановления "Заместителя Патриаршего Местоблюстителя митрополита Нижегородского" Сергия (Страгородского) и "Временного Патриаршего Синода" об отношении к священнодействиям, которые совершали обновленцы, №1864 от 24.07(06.08).1929 года:
«Все священнодействия, совершенные обновленческими клириками после 15 апреля 1924 г., недействительны».[20]
Следовательно, все священнодействия, а значит и хиротонии, совершенные обновленцами до указанной даты новообрядческий Синод признал действительными и законными, в том числе и возведение в Архиепископский сан, а также назначение на Саратовскую кафедру викарного епископа Николы (Позднева).
Мы думаем, что в настоящий момент будет уместно изложить официальную позицию Древлеправославной Церкви по отношению к обновленцам и к совершенным ими хиротониям.
Московский Собор 1924 года определили:
«Переходящих из Великороссийской церкви принимать прежним порядком, т. е. вторым чином, а священнослужителей при том и в сущем сане; но в виду происшедшего в 1922 году разделения Великороссийской церкви, в случаях возникновения каких-либо сомнений представлять о сих сомнениях на разрешение Главного Церковного Совета, так как общие по сему предмету указания могут быть даны лишь после выяснения происходящих в Великороссийской церкви событий».[21]
В течение года ГЦС проанализировал ситуацию, сложившуюся в новообрядчестве, исходя из чего, Хвалынский Собор 1925 года вынес по данному вопросу такое постановление:
«Принимать епископов от Господствующей церкви, то есть, принявших епископство до поместного собора в Москве, 1923г.»[22].
Таким образом, было принято соборное решение не признавать хиротонии (равно и прочие священнодействия) совершенные обновленцами после их реформаторского собора 1923 года, а, следовательно, была осуждена и сама их церковная реформация: упразднение института монашества, брачный епископат, второбрачие духовенства и т. п.
Отсюда, безусловно, следует, что если бы только Архиепископ Никола, был рукоположен в святительский сан обновленцами после их собора 1923 года утвердившего церковную реформацию, то в сущем сане он бы принят не был.
_____________________________________
[1] Н.Н. Покровский, С.Г. Петров, «Архивы Кремля. Политбюро и Церковь 1922-1925», М.- РОССПЭН, 1997г., кн. 1, стр. 9.
[2] Там же, стр. 51.
[3] Герд Штриккер. «Русская православная церковь в советское время (1917-1991)», М.: «Пропилеи», 1995г., кн. 1, стр. 186.
[4] Там же, стр. 208-209.
[5] Дмитрий Сафонов. Статья «Святейший патриарх Тихон и Константинопольский патриархат».
[6] Bishop PHOTIUS. The 70-th Anniversary of the Pan-Orthodox Congress in Constantinople // Orthodox Life. № 1. 1994. P. 42.
[7] М.Е. Губонин, «Акты Святейшего Патриарха Тихона», М.-ПСТБИ, 1994г., стр. 218-219.
[8] Лев Регельсон. «Трагедия русской церкви: 1917-1945 гг.».
[9] Там же.
[10] А.Левитин-Краснов, В.Шавров, «Очерки по истории русской церковной смуты», М., 1996г., стр.118.
[11] Н.Н. Покровский, С.Г. Петров, «Архивы Кремля. Политбюро и Церковь 1922-1925», М.- РОССПЭН, 1997г., кн.2, стр. 328-329.
[12] Труды Всеросс. Соборов старообрядцев, приемлющих священство от Греко-российской церкви. Московского за 1924 год. Хвалынского за 1925 г., Хвалынск, 1925г., стр. 24.
[13] Там же, стр. 23.
[14] М.Е. Губонин, «Акты Святейшего Патриарха Тихона», М.-ПСТБИ, 1994г., стр. 287-288.
[15] Там же, стр. 290.
[16] Там же, стр. 297-298.
[17] Там же, стр. 307.
[18] Там же, стр. 309.
[19] Там же, стр. 315.
[20] Там же, стр. 644.
[21] Труды Всеросс. Соборов старообрядцев, приемлющих священство от Греко-российской церкви. Московского за 1924 год. Хвалынского за 1925 г., Хвалынск, 1925г., стр. 40-41.
[22] Там же, стр. 61.