Среди многочисленных антиалкогольных инициатив особенно интересно выглядит такое явление как сухой закон в театре.
Такие сообщения в частности появлялись о МХАТе имени Горького - когда начальство ввело там сухой закон. Грозились отменять спектакли, если от актеров будет замечен просто запах спиртного, и одного актера тогда уволили – из-за рюмки коньяка.
Сам уволенный тогда говорил, что пить перед спектаклем – обычное дело, что так поступали Высоцкий, Даль, Папанов, Леонов и его коллеги по театру. "Непьющих актеров в МХАТе нет", - говорил уволенный.
И как писал об этом журнал Story, заявления уволенного актера не казались таким уж преувеличением, если вспомнить, как Михаила Царева, знаменитого художественного руководители Малого театра в 70-80-е годы как-то спросили:
“Есть хорошие актеры непьющие?”
Царев задумался и ответил:
«Ну как… Нет».
Да, творческие люди весьма подвержены этой пагубной привычке, и многие знаменитые мастера культуры славились своим пристрастием к крепким напиткам. Классический примеры – Михаил Шолохов и Александр Фадеев.
О запоях Шолохова ходили легенды. В 1952 году писатель был избран делегатом XIX съезда КПСС - так он пропускал заседания по причине жестокого запоя.
Рассказывали, что Сталин на встречах с руководителями Союза писателей в шутку даже обещал принять специальное постановление Политбюро, которое бы обязало Шолохова уменьшить длительность своих запоев с десяти дней до трех.
А когда уже при Хрущеве Шолохов в 1959 году поехал в США, представитель СССР в ООН получил специальное задание: не допускать, чтобы Шолохов во время поездки сорвался в очередной запой.
Сильно пьющим был и руководитель Союза писателей Александр Фадеев – и даже Сталин мирился с этим. Когда Фадеев был не в состоянии явиться по вызову в Кремль, и вместо него приезжал заместитель, Сталин лишь пошучивал по этому поводу.
И некоторые беседы Сталина с самим Фадеевым порой звучали как анекдот – например, когда вождь интересовался вредными привычками того же Шолохова:
– Ну как Шолохов, пьет?
– Не больше других, товарищ Сталин.
– Вас, товарищ Фадеев, мы не хотели обидеть.
У других творческих личностей потребление крепких напитков выглядело более элегантно. Это были не угрюмые запои, а веселые застолья, каскады шуток и розыгрышей.
Этим, например, славился знаменитый тенор тех времен, солист Большого театра Иван Козловский. Он любил задавать тон на банкетах, и его знакомые вспоминали, что это было неизменной традицией:
«Роль тамады, как всегда, исполнял Иван Семенович. Он за всех поочередно говорил тосты. Причем он очень ловко и незаметно выспрашивал у хозяев кое-что о гостях и произносил тост, удивляя всех своими знаниями об этих людях».
Знаменитый тенор вообще очень любил розыгрыши. Например, он мог прибить гвоздями к паркету чьи-нибудь галоши в гримерке театра.
Еще он, бывало, завязал морским узлом концертные брюки кому-нибудь из своих коллег. Ну и самая рискованная шутка - это когда Козловский подкладывал в карман своему аккомпаниатору серебряные вилки со стола на правительственном банкете. Сам певец писал:
«Ах, эти милые розыгрыши! Часто они вспоминаются с улыбкой и грустью».
Возможно, Козловский выступал со своими импровизированными шутками и перед самым высоким начальством – ведь его часто приглашали к Сталину. Но, конечно, звали его к вождю не ради шуток, а для того чтобы он спел. В частности, Козловского часто привозили на сталинскую дачу – выступить перед хозяином и его гостями.
Один из участников таких вечеринок вспоминал в своих мемуарах, как однажды доставленный на дачу певец сообщил, что у него болит горло – и попросил не заставлять его петь. На что Сталин объявил:
“Пусть товарищ Козловский бережет свой голос. Мы тогда с Берией сами споем – а певец пусть слушает”.
И два кавказца тут же мастерски спели “Сулико”.
