Уже в силу того, что Одрисское царство появляется на страницах истории после походов персов в Европу, внешнеполитический фактор в формировании этого фракийского политического объединения привлекал к себе особое внимание. Т.Д. Златковская во Введении к своей монографии, давая краткий историографический обзор, так сформулировала эту точку зрения: «опыт персидского похода, в результате которого многие фракийцы были покорены, создал условия для образования единого царства во Фракии», и далее: «решающую роль в создании одрисского объединения играло «национальное чувство», появившееся у фракийцев после завоевания персами», что якобы и способствовало их объединению под властью одрисов (Златковская 1971: 8). Эта традиционная точка зрения нашла свое выражение в работе Ал. Фола, который отмечал, что последствием персидского завоевания было именно стимулирование развития организационных форм у фракийских племен, вынужденных защищаться перед лицом новой угрозы. В равной степени с персидским завоеванием, он выделяет натиск на восток Македонии и греков на север (Фол 1972: 94). Примерно такой же формулировки придерживается Д. Попов (Попов 2009: 76-77). Более активное влияние персов на создание крупного фракийского государства предполагает точка зрения З. Арчибальд. По ее мнению, персидская оккупация южных областей Фракии привела к быстрому развитию политической организации, появлению элитной военной иерархии, региональных центров власти, установлению регулярных политических и торговых отношений с греческими городами (КИДМ. Т. VI. Полутом II: 527).
Помимо персидского фактора ряд авторов выдвигал на первый план афинское влияние в становлении Одрисского царства. Первым эту точку зрения высказал, кажется Г. Кацаров, согласно которому, одрисам удалось создать столь крупное объединение благодаря поддержке афинян, предпочитавших иметь дело с одним сильным правителем в регионе (Кацаров 1926: 21). Схожих взглядов придерживался М. Ростовцев, который, как и в случае с возникновением Боспорского царства, считал, что Афины поддерживали создание таких крупных региональных держав, исходя из собственных экономических интересов (Rostovtzeff 1941: 111-112). В ранних работах к этой точке зрения был близок также Хр. Данов (Данов 1946-1947: 120), который в более позднее время уже выводил на первый план другие политические и географические факторы (Данов 1969: 317-362). В частности, он отмечал, что немалую роль сыграло то, что одрисы избежали прямого столкновения с персами и благодаря этому сохранили свои военные ресурсы, что дало им перевес над соседними племенами (Данов 1982: 96).
Следует отметить, что внутренним процессам, приведшим к образованию фракийской государственности, отдают первенство практически все исследователи, занимающиеся фракийской историей. В наиболее полном виде эту сторону вопроса осветили в своих монографиях Т.Д. Златковская в 1971 г. (Златковская 1971, там же историография вопроса: С. 8-15) и З. Арчибальд в 1998 г. (Archibald 1998), уделившие большее внимание социальным и экономическим аспектам фракийского общества накануне образования Одрисского царства и в период его существования. Тем не менее, внешнеполитические факторы тоже нельзя отбросить в сторону, по крайней мере в силу состояния наших письменных источников. Для того, чтобы разобраться в этом сложном вопросе, необходимо понять, что собой представляла Фракия до персидского вторжения и что изменилось после изгнания персов.
За исключением мифо-эпической традиции Древней Греции, исторические сведения об истории фракийцев мы получаем лишь в VI-V вв. до н.э. Первое этногеографическое описание Фракии, на сколько нам известно, оставил логограф Гекатей Милетский (конец VI – начало V вв. до н.э.). По сохранившимся у Стефана Византийского фрагментам из труда Гекатея, мы можем сделать вывод, что он оставил описание фракийского побережья с запада на восток от Пиерии и Халкидики до устья Истра (сов. Дунай). Сравнивая эти отрывочные сведения с тем, что сообщает уже сам Геродот, рассказывая о военных экспедициях персов на фракийском побережье, можно отметить, что какие-то племена, известные только Гекатею, отсутствуют в труде Геродота. Многие племена, упоминаемые Гекатеем, неизвестны другим авторам, однако, мы можем сделать выводы о их расположении, следуя указаниям на известные племена и населенные пункты. Исходя из того, что они исчезают из письменных источников, Т.Д. Златковская предположила, что в рассматриваемый период времени во Фракии шли активные процессы поглощения одних племен другими (Златковская 1971: 190-191). В ряде случаев мы находим конкретное подтверждение этому. К примеру, Гекатей называет по соседству с киконами племя ксантов. Геродоту они не известны, а Страбон, который также использовал труд Гекатея (КИДМ. Т. III. Ч. 3: 315-316), знает Ксантею, как город киконов (Strab. VII, fr. 43), следовательно, приблизительно на рубеже веков более слабое племя оказалось поглощено более сильным. Такую же судьбу постигло, вероятно, племя сатрокентов, слившихся с сатрами (Златковская 1971: 190-191).
Сведения о фракийцах Геродота, в первую очередь связаны с персидскими походами против скифов около 513 г. (КИДМ. Т. IV: 89) и против полисов Эллады в 491-478 гг. В это же время персы подчиняют южное и восточное побережье Фракии. В связи с этим, наши знания о расселении фракийских племен в этих местах существенно расширяются. Кроме того, сведения Геродота приоткрывают завесу тайны над историей Фракии накануне персидского вторжения.
(Текст статьи приводится с небольшими изменениями по публикации: Анисимов К.А. ВНУТРЕННИЕ И ВНЕШНИЕ АСПЕКТЫ ОБРАЗОВАНИЯ ОДРИССКОГО ЦАРСТВА И ПРОБЛЕМА ЛОКАЛИЗАЦИИ ПЕРВОНАЧАЛЬНОЙ ПЛЕМЕННОЙ ТЕРРИТОРИИ ОДРИСОВ // Исторический формат. №4. 2020. С. 98-114).