Не успев досмотреть сон, Маша открыла глаза. Откуда-то сбоку пахло корицей и кофе. Она приподнялась на локте и посмотрела влево, на тумбочке стояла коробочка из известного кафе с булочками с корицей и большой стакан, закрытый крышкой. Внутри, похоже, был ее любимый лавандовый раф. Еще с времен Франции, Мария влюбилась в лаванду, в Прованс, это было так красиво и самозабвенно. А еще ей приснился Жан. Но кофе с булочкой принес явно Васька. Наверное, у него все-таки проснулось чувство вины. Хм... кто же с ним был в театре?
Голова уже болела меньше, но все-таки еще была какой-то тяжелой. Маша села в кровати и оперлась спиной о подушку. В квартире было тихо, но кто-то принес ей кофе и горячую выпечку. Она откашлялась и негромко крикнула: "Вася!" Через несколько секунд в комнату вбежал муж, расплывшись в улыбке.
-Маруська, проснулась! Слава Богу. Я сидел и слушал, как ты дышишь. Потом прикинул, когда ты уже проснешься и сгонял за кофе и булочкой. Как ты, родная моя? - Василий выглядел очень озабоченным и волнительным. Что само по себе было и странно, и не очень. По большому счету, наигранности в его действиях тоже не просматривалось.
-Вась, а ты меня любишь? - Маша посмотрела на мужа и задала стандартный вопрос, который периодически задают друг другу миллионы парочек. Кто-то чтобы что-то подтвердить, кто-то для снятия внутренних сомнений, кто-то еще для каких-то целей.
Василий Филимонов пулей подскочил к жене, упал на колени рядом с кроватью и схватил ее в охапку.
-А кого мне еще прикажешь любить? У меня, кроме тебя никого нет. Родители не в счет, - Вася улыбнулся и погладил супругу по голове.
-Васька... милый мой... спасибо за кофе... - Маша поняла, что "поплыла". Василий помог открыть стакан с кофе и проследил, чтобы она не облилась и не обожглась.
-Маня, давай завтра вызовем врача? Ты мне что-то не нравишься, - Василий почесал затылок, - хочешь, я вызову доктора из своей клиники от работы? Там хорошие специалисты.
Мария прикрыла глаза и стала вспоминать события пятилетней давности, когда они с подружками поехали в подмосковный пансионат на Клязьме, условия были шикарными, ну, не было моря, а так все, что душеньке угодно наличествовало. С ней вместе приехали Светлана и Надя. Как-то вечером за вечерней трапезой к ним за столик подсело трое парней, слово за слово, завязалось общение. Василий сразу "срисовал" Машу. Он тоже ей понравился, может быть, отчасти безбашенный, но приветливый и добрый парень. Было ощущение, что Надежде и Светлане тоже понравился Василий, но он уже сделал свой выбор.
Когда все вернулись домой, сложилась только парочка Маша-Вася, все остальные были курортными романчиками. Маша пригласила Василия к себе, познакомила с бабушкой, потому что она знала, что это был определяющий индикатор в ее жизни, бабуля плохого никогда не советовала своей внученьке. Где была мама, Маша не знала. Она видела ее раза четыре в своей жизни, и эти встречи никак кардинально не отразились в ее душе. Визиты родной матери были сродни урагана или стихийного бедствия. Она врывалась в их размеренную жизнь с бабулей, закрывалась с бабушкой на кухне и долго и громко о чем-то разговаривала, затем влетала в комнату к Маше, обнимала ее, пихала какую-то безделицу, и обещала, что скоро приедет и заберет ее. Маша кивала и с ужасом думала, что хоть бы этого никогда не произошло, потому что ей было лучше всего на свете с любименькой бабулечкой, которая заменила ей и мать, и отца, и бабушку, и дедушку. Такая у нее была классная и мировая бабуля, умная, шустрая и самая-самая любимая.
Вася понравился бабуле, очень даже понравился. Машке уже сравнялось тридцать, бабка понимала, что пора определяться, да, и Василий был вполне пригоден для роли зятя-внука. Мария с Василием повстречались еще пару месяцев и поняли, что смысла что-то проверять, уже нет. Сыграли свадьбу. бабуля подняла свои связи и организовала банкет в самой "Праге" на Арбате. Мать-кукушка на связь так и не вышла. Зажили они вместе дружно в большой квартире на Покровке, никто никому не мешал, да, и вместе было гораздо веселее.
Через четыре года, за день до 34-летия Маши бабуле что-то поплохело, вызвали скорую, приехали быстро, все оперативно сделали. А в день рождения внучки бабушка просто не проснулась, ушла во сне, счастливо и с улыбкой. Мария была безутешна, она понимала, что с уходом бабули, на этой земле у нее не осталось ровным счетом никого, связанного кровью. Мать она не брала в расчет, их ничего не связывало, Маша не питала к ней никаких чувств. Она понимала, что ее стихийные приезды были связаны с тем, что она выпрашивала у собственной матери деньги, которых ей катастрофически не хватало. Бабушка понимала, что другого выхода у нее нет, надо дать денег непутевой дочери, и она отстанет на какое-то время. Маша пыталась найти мать, чтобы сообщить о смерти бабули, но все попытки были тщетны.
О чем больше всего сожалела Мария, так это о том, что ей не удалось порадовать бабушку правнуком, возможность для этого была, только реализовать ее не получилось. Василий говорил, что очень любит детей, но пока еще хотел пожить свободно и фривольно, не связанным пеленками и всеми вытекающими из этого процесса последствиями.
Маша допила кофе. Василий принес ей таз с горячей водой, чтобы она согрела ноги.
-Вася, а ты сдал билеты в "Большой" с большой комиссией? - она очень боялась задавать этот вопрос, но не задать его она не могла.
-Ты знаешь, я не сдал их в кассу, - в воздухе повисла неожиданная пауза, - я продал билеты Пашке Курченко из соседнего отдела за полную стоимость. Так что, все денежки у нас, - он похлопал по нагрудному краману, - вот выздоровеешь, и сходим вместе либо на ту же "Жизель", либо еще на какой спектакль. Жизнь продолжается, Маруська! Главное, чтобы ты была здорова и счастлива! - и Василий крепко обнял жену и чмокнул ее в макушку. По телу пошли теплые волны счастья, думать о плохом уже не хотелось...
Продолжение следует... наверное...