Советский лингвист Сергей Ожегов — автор самого известного словаря русской лексики. У этого издания, как и у многих научных трудов в 40–50-е годы в СССР, непростая судьба. Команда «ВТБ — России» рассказывает, как Ожегов работал над словарем в годы войны и за что его осудили коллеги-лингвисты.
Замысел словаря появился накануне войны
Идея создать словарь появилась в Академии наук в 1940 году. Работать над изданием должны были Сергей Ожегов, Дмитрий Ушаков и Григорий Винокур, а завершить работу планировали к 1942 году. Но из-за войны процесс замедлился. Редакторы разъехались в эвакуацию, а Ушаков, который возглавлял редколлегию, вернуться к работе так и не смог: умер в апреле 1942 года в Ташкенте.
Но даже в годы войны финансирование словаря продолжалось, так что работа шла, хоть и медленно. В конце 1945 — начале 1946 года в издательство Академии наук СССР поступила первая рукопись. Составителем значился Сергей Ожегов, а редактором — академик Сергей Обнорский.
Первая рукопись не прошла цензуру
Александр Корчагин, научный редактор издательства Академии наук, стал первым, кто написал рецензию на будущий словарь. Она была не разгромной, но обличительной. Ожегову предлагали «пересмотреть и доработать» словник (список слов, которые включены в словарь) и определения некоторых слов.
К примеру, вопросы у редактора вызвало определение слова сандалии:
«Сандалии… легкая обувь, состоящая из подошвы, привязываемой ремешками к ноге», — такое определение дает Ожегов. А Корчагин же заключает:
«Определение явно неудовлетворительное. Обычные для нашего производства сандалии состоят не только из подошвы, но имеют и верх. О них вообще достаточно было бы сказать — легкая летняя обувь, не привязывая их к ноге. Но автор, видимо, задался целью в одном коротком определении сказать также о сандалиях древних греков и римлян, действительно представлявших собой подошвы, прикреплявшиеся к ногам ремешками (такой род обуви употребляется некоторыми народами и в наше время). В результате — неудача».
Ожегов адекватно воспринимал критику и старался в каждом комментарии уловить здравое зерно. Он доработал словарь по рекомендациям Академии наук: пересмотрел словник, поправил определения. Но у редакторов снова возникли вопросы. В первом издании словаря было 50 тысяч слов — неудивительно, что у редакторов и рецензентов снова и снова появлялись вопросы. Ожегов и сам стремился совершинствовать словарь: он лично подготовил два дополненных издания. После смерти Ожегова обновления и дополнения в словарь вносила его ученица Наталия Шведова, а словарь в итоге насчитывает 80 тысяч слов.
Не всем словам нашлось место в словаре
Другой блок критики коснулся идеологического содержания. Рецензент Корчагин отмечал, что словарь задуман как однотомник, поэтому включить в него все слова было очевидно невозможно. Но вопросы вызывал принцип отбора, который использовал Ожегов.
«Почему, скажем, в словарь не включены такие слова, как продналог, продразверстка, а такие, как семик или хиротония, нашли в нем место? Разве для молодежи, например, которая будет пользоваться словарем, последние представляют большой интерес?»
А вот фрагмент из рецензии лингвиста Федота Филина:
«Какое слово важнее, агитпункт или иеродиакон, фотография или фелонь, военком или схимонах? Ответ совершенно ясен. Однако автор неизвестно по каким причинам пошел по пути странному для советского языковеда: экономя на крайне нужных словах, он ввел огромное количество культово-религиозных терминов и иных ненужных или малонужных слов».
Сергей Ожегов при составлении словаря не ориентировался на социальный заказ: для него иконостас был явно важнее продналога. Лингвист хотел отразить в словаре богатый опыт русской истории и духовные традиции, а не угождать советской власти. Это был смелый подход, за который словарь раскритиковали даже «свои». Но заканчивалась рецензия Корчагина обнадеживающей фразой: «Мы верим этому словарю».
Словарь завоевал сердца читателей
Апогеем критики стала статья филолога Николая Родионова «Об одном неудачном словаре», которую опубликовала газета «Культура и жизнь». Рецензент в ней прошелся и по принципам отбора слов, и по определениям, и по идеологии. Но Ожегов ответил на критику письмом в ту же газету, где сдержанно и научно аргументировал, почему эта рецензия не выдерживает требований к советской критике:
«Автор рецензии не изучил словаря, не изучил истории советской лексикографии, не вник в сложный комплекс языковедных проблем. Сформулированный в заглавии вывод рецензента представляется односторонним, построенным на случайно взятом, недостаточном и неисчерпывающем материале».
Эта перепалка с критиками могла бы продолжаться еще долго. Но словарь вызвал огромный резонанс среди читателей. Ожегову присылали благодарные и теплые отклики, письма с дополнениями и комментариями. Словарь справился с главной задачей — пробудить интерес к языку.
После первого издания словаря Ожегова прошло более 70 лет. Но он все еще остается авторитетным справочником, который есть почти в каждом доме. Издание много раз дополняли и обновляли, но в его основе остается работа, которую проделал, а потом отстоял Сергей Ожегов. Банк ВТБ больше 20 лет оказывает поддержку культурным проектам России, которые поддерживают и развивают национальные ценности.