Так случилось, что за 25 лет жизни у меня ни разу не было отношений. Школа, колледж и первые годы работы в мед.учреждении прошли для меня без единого опыта взаимной влюблённости, несмотря на то, что мужчин вокруг всегда было предостаточно. Иногда я обращала внимание на определённых людей и испытывала к ним сильную симпатию, но ни разу так и не набралась смелости сказать об этом или хотя бы намекнуть. Эти парни, в свою очередь, тоже не стремились сыграть важную роль в моей жизни, и в итоге никто из нас не проявлял инициативу.
Внешне я мало чем выделяюсь из толпы: ношу стрижку средней длины, одеваюсь в джинсы и футболки, иногда покупаю платья. На работе почти всегда предпочитаю молчать, в то время как остальные медсёстры активно общаются и шутят с хирургами, анестезиологами и санитарами. На перерывах иногда вставляю пару-тройку фраз в разговор, но подробно ни о чём не рассказываю – как говорит мать, это личное, незачем выворачивать душу.
На работе у меня есть одна подруга, с которой я могу общаться свободнее и спокойнее, чем со всеми остальными: её зовут Оля. Когда мы остаёмся вдвоём, с меня будто слетают оковы, и мы начинаем болтать без умолку. Оля очень популярна среди парней, поэтому большая часть её рассказах повествует о «бывших» или «настоящих», а я с увлечением слушаю её и взамен выкладываю подробности собственной одинокой жизни.
Однажды в выходной я проснулась от её звонка. Взволнованным тоном Оля сообщила, что буквально через пару часов к нам в город приезжает один её давний знакомый, но она не может поселить в одной из комнат своей квартиры, как они изначально планировали – парень против. Она умоляла меня приютить этого незнакомца и обещала, что это только на пару дней, пока он не найдёт себе здесь жильё. Я была возмущена, но после долгих уговоров всё же согласилась, поставив одно условие: она приедет ко мне вместе с ним и не покинет дом, пока я не буду убеждена, что этот человек адекватен. Оля вздохнула и согласилась, назвав меня «душнилой».
После полудня я убралась в квартире и села пить чай на кухне, ожидая подругу с её странным знакомым. Как только я собралась ей написать, зазвонил домофон, и я невольно вздрогнула, хоть и ожидала этого звонка. Мной овладела тревога, хотелось всё срочно отменить и никого не впускать, но всё же я встала и подошла к двери.
Оля вбежала в квартиру первой, волоча в хрупкой руке пакет с гремящими бутылками. Зная её, я догадывалась, что без «стаканчика за встречу» мы не обойдёмся, поэтому отреагировала на эту картину спокойно. Следом за ней робко шагнул невысокий щуплый парень с чемоданом и остановился на пороге, спрашивая, где можно разуться.
– В подъезде, – ответила я, – только вчера полы помыла.
Искоса взглянув на беспрепятственно проскочившую в туфельках Олю, он разулся там, где я сказала, и только потом вошёл. На первый взгляд он показался мне неуклюжим и забитым, и я подумала: «Ну ничего, зато не будет доставлять проблем».
– Виктор, – представился он, протянув мне руку, как какому-то партнёру по бизнесу. В его глазах совершенно ничего не удавалось прочитать, а лицо сохраняло одно и то же нейтральное выражение.
Я представилась в ответ так же сухо. Оля, словно не замечая нашей настороженности друг к другу, подлетела и весело пригласила нас распивать «хороший грушевый сидр», купленный ею по акции. Виктор оставил чемодан у стены и, ничего больше не сказав, направился к моей кухне.
Мы расселись по стульям и начали разговор: я спрашивала у своего гостя, кто он такой, кем они с Олей друг другу приходятся и надолго ли он останется в моём доме. Оказалось, что эти двое никогда не были в отношениях, как мне казалось, а познакомились на вечеринке год назад, где Витя подрабатывал фотографом. Действительно: через плечо у него висела небольшая сумка, похожая на чехол для фотоаппарата. Он пообещал, что не задержится в квартире надолго, после чего разговор плавно перетёк в другое русло.
Не знаю, сколько часов мы проговорили, но я не заметила, как за окном начало темнеть. Поначалу Оля говорила больше всех, но потом устала и немного взгрустнула из-за того, что на следующий день ей придётся выходить на работу – наши графики немного различались. А общаться с пациентами с похмелья, когда работаешь в платной клинике, не так-то просто. Витя стал рассказывать о том, как с раннего детства ездил по разным городам и деревням, потому что мать не могла найти стабильную работу, про незаконченную учёбу и страсть к фотографии. В какой-то момент я поймала себя на том, что внимательно рассматриваю его лицо, и когда он заметил это, то сказал:
– Я боялся, что ты окажешься такой. Теперь придётся притворяться, будто ты мне не понравилась.
Оля вдруг звонко засмеялась, в шутку объявила нас мужем и женой и поспешно засобиралась, сославшись на то, что парень её уже заждался. Мне пришлось встать на свои нетвёрдые ноги, чтобы попрощаться и закрыть за ней дверь; на удивление, я добралась до двери без происшествий, а потом ещё и умудрилась вернуться обратно.
После ухода Оли мы некоторое время сидели молча. Я не знала, что сказать, поэтому решила начать с запрета:
– Только не приставай ко мне ночью. Я тебя совсем не знаю.
Парень улыбнулся. Черты его лица были мягкими и гармоничными, а в глазах совсем не было видно пьяной пелены.
– Не буду, мне самому страшно. Ты побьёшь меня, если захочешь.
Ночь мы провели в разных комнатах, а уже на следующий день общались и вели себя так, будто давно состоим в отношениях. Мы вместе и по сей день: переехали в другой город, стали работать над общим делом. Я бросила сестринское дело и окунулась в творчество, где нашла для себя много нового и увлекательного.