В ночь на май 1670 года Астрахань была взята штурмом армией Степана Разина, в результате чего пала сильнейшая крепость на южной границе России. Интересно, что эта победа была достигнута благодаря акту измены. Повстанцы огромной волной преодолели крепостную стену и стремительно подавили любое сопротивление. С рассветом в Астрахани открылся новый день, окутанный горьким дымом, который не давал проникнуть в город солнечным лучам.
После нападения город погрузился в хаос, когда толпы грабили и грабили. Дома купцов были подожжены, отбрасывая в пламя пляшущие тени мародеров. Приказы о сжигании, задолженность, приговоры и списки различных преступников носились в воздухе, как обожженная бумага. Среди этой суматохи у дверей Святой Казанской церкви лежало бездыханное тело Семёна Коня, сотника и мастера стрельбы из лука, пронзенное казацкими саблями.
Казаки, разгоряченные боем, ворвались в запертую железную решетку церкви, где укрывались знатные семьи. Их пистолеты стреляли залпами в темноту, зловеще предупреждая об их присутствии. Беспощадный натиск никого не щадил, свинцовые пули пробивали воздвигнутые иконы и уносили жизни, избавляя их от грядущих несчастий. Несчастных дворянских жен и дочерей казаки утаскивали, становясь пленниками среди рычащей толпы.
К 9 утра прибыл Степан Разин в сопровождении своего нового друга князя Львова. Атаман в пьяном виде взобрался на колокольню, где держали раненого воеводу Прозоровского. Он предложил свою жизнь в обмен на измену Прозоровского, но был встречен огорченным покачиванием головы Ивана Семеновича. Через несколько мгновений Львова постигла та же участь, так как губернатор сбросил его с башни.
Казнь Прозоровского разожгла гнев Степана Разина, напомнив ему о его старшем брате, которого такая же участь безжалостно постигла в Польше. Следовательно, он приказал казнить всех заключенных, не проявляя пощады, независимо от их богатства. Астрахань стала очагом мародерства, так как собранная добыча и трупы накапливались, привлекая полчища сине-зеленых мух.
После раздела добычи и погребения умерших присягали на новую верность великому государю и их атаману Степану Тимофеевичу. Новым губернатором Астраханской области был назначен удалой казак Васька Ус. Под одобрительный рев толпы Ус, не теряя времени, продемонстрировал казачью силу, посадив боярских дьяков на столбы и расставив их вдоль городских стен.
С вновь обретенной свободой Астрахань погрузилась в бурное веселье. Звуки гуслей, свистящих дудочек, мерцающих волынок и грохота барабанов наполняли воздух. Благородные женщины и крестьяне, движимые смесью крови и алкоголя, наполняли ночь своими криками. Полыхали пожары, гремели взрывы, а над головой кружила черная ворона, символ этого дикого волеизъявления людей.
На следующий день воевода Васька решил с изюминкой устроить браки дворянок и купцов. Пока некоторые городские священники протестовали против такого кощунства, их сопротивление было встречено водянистой могилой в Волге. Тем не менее, другие согласились провести свадьбу, в результате чего свадебные пиры звучали по всей Астрахани еще несколько дней.
По мере того как разворачивался этот бурный период, отрывок из Нового Завета, казалось, устрашающе перекликался с ситуацией в Астрахани: «И стал я на песке морском, и увидел выходящего из моря зверя с семью головами и десятью рогами: на на рогах десять диадим, а на головах имена богохульные. Несчастные дворянки испытывали самые разные эмоции, радуясь или плача, дрожа от страха или сохраняя стоическое молчание, отправляясь на поиски счастья со своими новыми мужьями. Некоторым посчастливилось выйти замуж за удалых казаков с Дона, а другие оказались в паре с ворами из Полле или крепостными из выжженной Степи.
Утолив жажду победы, Степан Разин решил продолжить свою кампанию. Собралось казачье войско, погрузив свои корабли на плуг и готовясь отплыть сначала в Самару, а затем в Москву, столицу. Степан Тимофеевич уже хотел мчаться на лошади, как встретил взлохмаченную женщину с черным от горя лицом и в клочьях волос. В минуту отчаяния она произнесла: Будь ты проклят, антихрист! прежде чем его трагически растоптала лошадь. Затихающий цокот копыт по закопченным стенам добавлял жуткости происходящему.
Когда флот Разина двинулся вверх по Волге, плуги с казаками слегка покачивались. Однако вдалеке маячило чувство ужаса, когда слепой русский бунт, неясный, но становившийся все темнее и темнее, начал обретать форму.