Широко известна фраза, что войну выиграл у австрийцев прусский школьный учитель, и дело не в том, что прусский солдат был прекрасно образован, а вот австриец путал правую и левую ноги. Победила немецкая система образования.
Она заключалась в том, что школа делала из крестьянина, привыкшего жить и трудиться согласно природному циклу, солдата, сражающегося по команде начальства, и этот продукт прусской системы образования должен был не задумываться над тем, нравится ли ему эта команда. Школа учила его не рассуждать, а выполнять.
В СССР школа получилась, возможно, наиболее близкой к прусскому первоисточнику. Именно эта чёткость и простота до сих пор заставляют вспоминать советскую школу с ностальгией – всё понятно!
Среди советских педагогов особенно отличился в этом плане А.С. Макаренко, показывавший, как надо готовить упорядоченного, грамотного, чистоплотного и готового к труду и службе в армии человека. Именно поэтому маршал Жуков сказал: «Войну выиграла молодёжь!»
С чего начал Макаренко? С раздумья: «Я с отвращением и злостью думал о педагогической науке: сколько книг, сколько бумаги, сколько славы! А в то же время пустое место, ничего нет, с одним хулиганом нельзя управиться, нет ни метода, ни инструмента, ни логики, просто ничего нет. Какое-то шарлатанство».
В 1920 году советская власть приняла решение собирать беспризорников с улиц и определять в специальные воспитательные колонии. Причём ресурсов, ни материальных, ни человеческих, нет – поступили так, как в деревнях учили плавать: бросили в омут – тони или плыви. Он выплыл.
Восемь лет он подбирает команду воспитателей, создаёт свою систему, находит главные пути: коллектив и труд каждого воспитанника.
Но Макаренко фундаментально разошёлся во взглядах с Крупской по поводу принуждения и наказаний: он считал их необходимыми методами воспитания, а она настаивала на идее полного отказа от них, потому что «страх наказания воспитывает в ребёнке раба». Теоретик спорил с практиком! Добавлю, что сейчас полное отсутствие каких-либо форм наказания превращает уже в 3–4 классе хулигана в тирана, от которого нет спасения (школьные психологи нашли выход: это не хулиган, это гиперактивный, нужно искать подход!)
Макаренко укоряли в том, что в колонии мало уделяется внимания воспитанию классового самосознания (не правда ли, как знакомо и актуально?). Сам он презрительно называл такое воспитание, которое от него требовали, «трепанием языком по тексту учебника политграмотности» и считал гораздо более важным то, что у него запущенный парень с улицы учится работать и зарабатывать, а не воровать.
Вот только гуманисты-теоретики его методы считали слишком жёсткими.
А дальше приведу длинную цитату, которая полностью разрушает все теории современной нашей школы: «Я позволил себе выставить несомненное для меня утверждение, что пока не создан коллектив и органы коллектива, пока нет традиций и не воспитаны первичные трудовые и бытовые навыки, воспитатель имеет право и должен не отказываться от принуждения. Я утверждал также, что нельзя основывать всё воспитание на интересе, что воспитание чувства долга часто становится в противоречие с интересом ребёнка, в особенности так, как он его понимает. Я требовал воспитания закалённого, крепкого человека, могущего проделывать и неприятную работу, и скучную работу, если она вызывается интересами коллектива».
Крупская хлёстко назвала его колонию «рабской и крепостнической школой». В результате вместо получения заслуженных наград Антону Семёновичу в 1928 году пришлось переводиться в другое место — тоже в качестве начальника трудовой коммуны, но подчинённой уже не Народному комиссариату просвещения, а Государственному политическому управлению при НКВД – именно это дало потом повод отдельным журналистам заявить, что Макаренко воспитывал будущих палачей Берии (ведь при НКВД – вот ужас-то!).
Это была детская трудовая коммуна имени Дзержинского при Харьковском электромеханическом заводе. Воспитанники коммуны работали на этом заводе – выпускали фотоаппараты.
Остаётся добавить, что Макаренко искренне считал, что детей воспитывать должно именно государство, создавая нужные характеры и навыки, а родители – непрофессионалы, пусть только рожают!
И всё-таки «система Макаренко» существовала только в колонии, которую возглавлял сам Макаренко. После смерти Макаренко стал «классиком», а школа ничего подобного повторить не могла и медленно сползала к принципу: «У нас в советской школе не может быть двоечников и второгодников!»
Советские, а затем российские интернаты не справлялись с теми обязанностями, которые на них возложили: каждый третий воспитанник детского дома, интерната через год после выпуска становился бомжом, каждый пятый попадал в колонию, каждый десятый совершал самоубийство (https://www.pravda.ru/society/1095803-detdom/)