Отчёт академии наук за 1759 г. о подведомственных ей университете и гимназии гласит:
"Как между студентами, так и гимназистами находится почти половина отчасти пьяниц, забияк, ленивых, непонятных и в учении никакого успеха не оказавших".
На тот момент в России действуют две гимназии (не считая Академической) и один университет. И если половина из их питомцев настолько непригодна, что даже отчёт академии наук не нашёл лучшей характеристики, то что можно сказать об образовании и науке в целом?
Ни для кого не секрет, что в XVIII веке люди в подавляющем большинстве были безграмотны, и речь велась не только о крестьянах, но и о высшем, дворянском сословии, где считалось, что от книг можно серьёзно заболеть (Елизавета Петровна так и вовсе видела в эдаком увлечении причину ранней смерти своей сестры Анны), а поэтому, если печатному слову и уделялось внимание, то его низкопробному варианту вроде весёлых стишков, да и то - преимущественно во время туалета - остальное время можно было потратить с куда большей "пользой" в виде танцев, визитов к соседям и сплетен.
Конечно, говоря о веке Просвещения, хочется понять, чем же всё-таки просвещались, на каком уровне было образование (то есть если его действительно задавались целью получить и находили для этого способы), ведь даже сейчас два крупнейших Университета страны спорят, а кто же из них древнее: Московскiй или Санкт-Петербургскiй, - хоть этот спор сродни тщеславному пустозвонству, ведь, как будет показано в дальнейшем, даже наличие громких слов вроде Университета вовсе не значило, что там получали настоящее университетское образование, а порой само существование высшего учебного учреждения сводилось к номинальному.
Итак, до Манифеста о вольности дворянства за 1762 г, который распустил дворян во всех смыслах этого слова (в т.ч. разрешил не служить, и теперь те стали владеть своими землями и крепостными за красивые глазки, а не за верную царёву службу), за образованием молодых людей (увы, не девушек) тщательно следили. Даже, если юноши получали домашнее образование, то должны были периодически являться к "губернаторам" на "смотры": за неявку в военкомат грозило суровое наказание вплоть до каторги.
Когда же наступила вольница, то вся ответственность за подрастающее поколение и "стандарты образовательной программы" легла на родителей (а тут, сами понимаете, как Бог на душу положит). Хотя, положа руку на сердце - простите за тавтологию - даже царевич Алексей, сын самого́ реформатора Петра, и то предпочёл однажды повредить себе руку из пистоля, чтобы избежать экзамена перед батюшкой. Страшновато обнаружить перед неуравновешенным отцом своё невежество, когда столько времени учился чертёжному делу за границей на казённый счёт, а вышел неучем...
Если не брать во внимание везения, когда крепостной дядька или дьячок-священник, приставленный учить грамоте, действительно был сведущ в своём деле, или самообразования, без которого и в наше время никак, а в XVIII веке тем более, - то задача родителей (и учебных заведений) сводилась к нахождению грамотного репетитора специалиста. И тут встречаем первое обвинение обществу того времени от потомков - пристрастие к иностранцам.
Мода на иностранных педагогов!
Как точно подметил историк и публицист В. О. Михневич, дело было не только в моде на всё заморское, а и в прозаическом отсутствии кадров на местах. Ну неоткуда было взять толковых специалистов из своих, потому что их иногда просто не было, а те, которые были, не удовлетворяли запросам. Так как же так, ведь если верить спору тупоконечников с остроконечниками, то есть университетов обеих столиц, уже тогда на бескрайние просторы Руси-Матушки не одно учебное заведение выпускало специалистов... Или не выпускало?..
Так, в 1765 году на юридическом факультете Московского университета обалдевал овладевал знаниями ровно один студент! А в 1767 - ровно один студент числился на медицинском! Это в стране с многомиллионным населением. Просто капля в море. Зато звучит-то как - у-ни-вер-си-тет!
Да и, если брать происхождение учёных того времени, видно, каким престижем пользовалась святая святых - наука. Само учёное звание не признавалось почётным, так что неудивительно, что большинство наших учёных - это выходцы из неблагородных сословий (включая гения Ломоносова). Стать профессором для дворянина было так же немыслимо, как пойти актёром на сцену! Это понижало социальный статус, ибо только благородное безделье поощрялось, а наука - не более чем игрушка, которой можно заняться со скуки, но упаси Боже посвятить сему занятию свою жизнь - засмеют! Быть умным - это моветон. Наука высшему сословию позволялась как хобби. Не диво, что при наличии университета и академии наук в России не было практически ни одного учёного мирового уровня!
Получалось, учебные заведения порой не удовлетворяли не только качественно, но и количественно, и их пользопроизводительность сводилась к нулю. Ведь, по идее, именно учебные заведения должны были поставлять педагогов, чтобы удовлетворять возросшие потребности покупателя учеников. Попросту говоря, нужно было учить одних, чтобы потом выученные учили других, но что-то застопорилось, и поток ценных "домашних" кадров иссяк, едва успев забить из образовательной скважины тоненькой струйкой.
Отсюда и изобилие иностранных "мадам'ов" и "гофмейстеров", которые на родине могли быть и мастеровыми, и лакеями, и парикмахерами, и беглыми офицерами, а в российских городах становились светочами науки. Иногда французов нанимали лакеями в учреждения, напр., в Сухопутный Шляхетский Корпус, но и те со временем перекочёвывали учителями в частные дома! Губа не дypa. Во времена Елизаветы, учитывая наплыв иностранных гувернёров и гувернанток, решили хоть как-то проверять знания особ, эти знания рассевавших, введя образовательный ценз. Так, один из испытуемых не знал, что такое "имя прилагательное", предположив, что это "новое изобретение академиков", ведь когда он покидал родину, об этом "не говорили". Как тут не вспомнить Митрофанушку и его прилагательную дверь, раз "она приложена к своему месту".
Сохранилась забавная история об учителе, нанятом для обучения молодого отпрыска знатного семейства набиравшему популярность французскому языку. Учение пошло впрок, только на выходе оказалось: юноша выучил... финский! Ведь обучал его чухонец, а не француз, но родители ученика таких тонкостей не различали. Конечно, у иностранцев было одно неоспоримое преимущественно перед отечественными Цыфиркиными. Они могли научить своему языку, а для XVIII века это уже не мало. Учитывая сильное развитие печатного дела в Европе, становится ясно, что, овладевая иностранным языком, ученик получал доступ и к учёным трудам, и к хорошим книгам, которые переводились на русский весьма долго, не отличаясь ясностью изложения, а иногда и не переводились вовсе! Да и отечественных самостоятельных учебников катастрофически не хватало.
Пансионы и увлечение театром
Существовали и пансионы, которые, конечно, для многих городов были в диковинку. Но и там, где они существовали, не было хоть более-менее удовлетворительной программы, а некоторые пансионы содержали бывшие каторжники (напр. жестокий немец Розе). В пансионе, который посещал знаменитый мемуарист Болотов, было всего 15 учеников и даже приходящая взрослая девица. Преподавали там один французский, короткое время географию - короткое, потому что преподаватель, объяснявший только карту Европы, вскоре куда-то подевался, - ну и рисование (за отдельную плату).
Другой проблемой некоторых образовательных учреждений было чрезмерное увлечение театром. Так, даже в военном заведении, Шляхетном корпусе, военные дисциплины задвигались в угоду театральным постановкам. Для примера аттестация одного кадета за 1747 год:
Геометрію и практику окончил, иррегулярную фортификацію начал; по-немецки говорит и пишет нарочито, имеет доброе начало во французском языке, исторію и географiю начал
Похожая ситуация установилась много позже и в первом учебном государственном заведении для девочек - Смольном институте, воспитанницы которого могли соперничать на подмостках с профессиональными актрисами, чудесно рисовали и вышивали, но писали безграмотно и не знали базовых дисциплин, которые тем не менее им преподавались.
А что же там с Университетом?
Про Академический "Санкт-Петербургский", который берёт начало аж в 1724 (судя по постановлениям самого Черномырдина), после смерти Ломоносова что-то не слышно... Да и при его жизни работал он нерегулярно, имея минимальное количество учащихся и больше занимаясь экспедициями (что больше подходит для академий, согласитесь). А вот Московский, начиная с 1755, упорно борется с невежеством, насаждая свет знаний в умы некрепкие. По крайней мере, пытается. Увы, на двух факультетах - медицинском и юридическом - было ровно по одному профессору, а на другие кафедры и вовсе неоткуда было взять сведущих людей.
При университете были и гимназии, одну из которых заканчивал знаменитый Фонвизин. Можно понять, откуда его фантазия черпала Митрофанушек. Так, автору "Недоросля" присудили медаль только за то, что он ответил не знаю на вопрос, куда впадает Волга. Такой простодушный ответ смотрелся выигрышнее на фоне других, даваемых товарищами литератора: Чёрное море и даже Белое... Ну, да ведь сама императрица Елизавета, дочь Петрова, не верила, что Великобритания - это остров! Это не говоря о том, что на экзаменах ученикам подсказывал их преподаватель (ещё до внедрения ЕГЭ): специально надевал камзол и кафтан с разным количеством пуговиц и указывал на нужную, если вопрос касался склонения или спряжения. Как говаривала Долорес Амбридж: школа нужна для того, чтобы ученики сдали экзамен!
Ученик другой, Казанской гимназии, Гаврила Романович Державин утверждал:
Нас учили тогда вере без катехизиса, языкам без грамматики, числам и измеренію без доказательств, музыке без нот. Книг, кроме духовных, почти не читали
Это ещё полбеды, бывало, что учителя не посещали классы, а среди них находились и "горькие пьяницы". Ну, или учителей просто не хватало!
Газеты ежегодно публиковали объявления, где различные учебные заведения предлагали места профессоров и учителей практически по всем дисциплинам, включая узкопрофильные, ради которых порой и затевалось то или иное учреждение! (Так, в Морском Корпусе не хватало ни геодезистов, ни географов, знатоков ни корабельной архитектуры, ни даже навигацких наук). То есть учебные заведения были, а тех, кто должен обучать, всегда не хватало, притом в катастрофических количествах. Учебное заведение - это ведь не просто каменная или деревянная коробка под крышей и приметная вывеска. В конце концов, обучать можно даже в открытом поле (утрирую), но главное - чтобы было кому!
- Поэтому неудивительно, что даже академия наук представляла правительству мнение, что дешевле и успешнее будет отправлять Сынов Отечества за границу, чем пытаться выучить их у себя дома, то есть в России. Ведь даже в самой академии наук могли оказаться люди, едва способные по-русски имя своё написать, не говоря уж о знании наук и иностранных языков (эдак прославился некто советник Нартов, "учёный" 1740-х гг.). И этот случай вовсе не уникален.
Да и среди Двора просвещённой Екатерины только двое - Потёмкин и Безбородко - писали грамотно по-русски.
О женском воспитании и говорить нечего.
До открытия Воспитательного Общества благородных девиц даже в существующие пансионы девочки отпускались неохотно. Не говоря о физическом воспитании, которого попросту не было (девочку воспитывали в мечтательности, хрупкости и неге), грамотность также была среди женщин навыком поистине уникальным. Во время первых лет жизни заботились, чтобы дитя хорошо росло и кормилось, то есть о "животной" стороне, а не о духовной. Одна помещица говорила:
Могу сказать, что мы у нашего батюшки хорошо воспитаны: одного мёду не впроед было».
Интересно упомянуть учебный процесс знаменитой княгини Е. Р. Дашковой, директора Императорской Академии Наук и Художеств в Санкт-Петербурге, президента и основательницы первой Академии Российской. В первые учебные годы Екатерина Романовна изучала языки: французский, итальянский, немецкий, а вот по-русски занималась только тогда, когда на пару с двоюродной сестрой "удостаивали учителя своим вниманием".
Языкам и вправду учили тогда вполне прилично, ведь в высшем свете без иностранных наречий было никак не обойтись, да и чтобы получить завидную должность при российском после за рубежом или в столице - тем более. Обучали тогда и шведскому, и датскому, и английскому (в Морском Шляхетном Корпусе). Были среди предметов не совсем нужные для умственного развития специальности, но годившиеся леди и джентльменам: музыка, танцы, геральдика, генеалогия. Вот и княгиню Дашкову сам Дидро признавал прекрасной музыкантшей. Но на этом её домашнее образование и заканчивалось. Языки и музыка!
А ведь она признана одна из образованнейших женщин своего времени. Конечно, Екатерина Романовна много времени уделяла самообразованию и имела обширную библиотеку в 900 томов, полюбив чтение искренней любовью и тратив на книги подчас все карманные деньги. Но именно системного, качественного образования, не хватало. Были родители, и образованные (!), отдававшие чадо в пансион исключительно ради обучения танцам!
Историк П. Пекарский заметил, что успех наук и литературы в целом народе всегда обусловливается "благоприятными обстоятельствами во внутренней жизни народа, каковы, напр., развитие политических прав народа, участие его в общественных делах, подавление личного произвола, искоренение рабства". Видимо, это и в самом деле так! В 18 веке, когда крепостное право достигло своей крайней степени, никакие Вольтеры и Дидро не могли пробить стену невежества и косности, а пренебрежительное отношение к науке и слабое её финансирование - привлечь туда трепетные, жаждущие открытий, умы.
Спасибо за внимание! Тем, кто заинтересовался, можете почитать исторический очерк Н. П. Черепнина - "Императорское воспитательное общество благородных девиц" или В. О. Михневича "Русская женщина XVIII столетия". Там не только о женском образовании :)
