Хотя Норин была убеждена, что ее сын еще жив, она признала, что экстрасенс недавно сообщил ей, что Джонни мертв и будет найден в двух милях от его дома. Этот экстрасенс утверждал, что тело Джонни лежало лицом вниз возле ручья недалеко от автомагистрали между штатами. Норин поверила, что узнала место, которое описывал экстрасенс, и наняла 70 добровольцев, чтобы помочь ей обследовать его. Они ничего не нашли.
В ноябре 1982 года Джон и Норин объявили, что Джонни видели разговаривающим с полицейским Западного Де-Мойна за два дня до его исчезновения; после разговора с полицейским он сказал родителям, что, по его мнению, хочет стать полицейским, когда вырастет. Его родители теперь сказали, что офицер, с которым его видели разговаривающим, соответствовал описанию человека, которого видели в этом районе незадолго до исчезновения Джонни. Теперь они были убеждены, что этот офицер был причастен к исчезновению их сына, и утверждали, что следователи Западного Де-Мойна отказывались помочь им идентифицировать этого офицера.
Несколько недель спустя Джон и Норин провели пресс-конференцию у себя дома. Они опубликовали два сделанных ими наброска человека, которого видели разговаривающим с Джонни в то утро, когда он исчез. Они рассказали журналистам, что потеряли веру в способность полиции найти их сына и берут расследование в свои руки. Зарисовки были основаны на описаниях двух человек, которые утверждали, что видели таинственного человека, разговаривающего с Джонни, но Джон и Норин отказались назвать этих свидетелей.
Когда 1982 год подошел к концу, Норин объявила, что частные детективы опознали человека, который, по их мнению, держал Джонни в плену, но они отказались поделиться этой информацией с полицейским управлением Западного Де-Мойна. На вопрос репортеров, почему пара не рассказала полиции о потенциальном подозреваемом, Джон ответил: «Честно говоря, мы не хотим, чтобы они все испортили». По словам Джона, частные детективы допросили подозреваемого, и он признался, что забрал Джонни. «Он находится под очень, очень тщательным наблюдением».
Джон и Норин, возможно, были недовольны полицией, но полиция была не менее разочарована этой парой. Они предупредили их о том, чтобы продолжать публиковать так много информации в средствах массовой информации, отметив, что это может поставить под угрозу усилия по привлечению к ответственности человека, ответственного за исчезновение Джонни. Они также задались вопросом, почему пара отказалась привлечь полицию после того, как заявила, что кто-то признался в похищении их сына.
В январе 1983 года полиция заявила, что им известно о человеке, который, по убеждению Норин и Джона, похитил их сына, но детективы были уверены, что этот человек не был причастен к исчезновению мальчика, поскольку они могли доказать, что он был в Техасе в день исчезновения Джонни. . Однако родители Джонни по-прежнему были уверены, что у этого человека их сын.
Напряженность между полицейским управлением Западного Де-Мойна и родителями Джонни продолжала нарастать. Джон и Норин постоянно говорили репортерам, что полиция некомпетентна и ничего не делает, чтобы найти их сына, в то время как полиция заявила, что пытается выполнять свою работу и устала от того, что пара постоянно пытается манипулировать прессой в своих интересах. Шеф Куни признался: "Мне действительно плевать, что говорит Норин Гош. Мне действительно плевать, что она думает. Меня интересует мальчик и то, что мы можем сделать, чтобы его найти. Мне она надоела."
Окружной прокурор округа Полк Дэн Джонстон отметил, что, хотя он и сочувствовал факту исчезновения сына Джона и Норин, они не особо сотрудничали в расследовании. Детективы хотели провести углубленные допросы родителей Джонни, но обнаружили, что это невозможно. «Вы не получаете сотрудничества. Вы получаете контратаки».
Когда дело подошло к шестимесячной отметке, детективы признались, что до сих пор понятия не имеют, что случилось с Джонни. Его след закончился в двух кварталах от его дома; с тех пор, как он исчез, не было подтвержденных случаев появления пропавшего мальчика, оставив после себя только свою повозку и собаку. Две машины, замеченные в этом районе, остались неопознанными. Детективы заявили, что они могли быть перекрашены или первоначальные описания транспортных средств со стороны свидетелей могли быть неверными. Дело зашло в тупик.
Глава DCI штата Айова Шанахан отметил, что этот случай является странным. «Подобного случая у нас еще не было. Обычно, когда есть пропавшие люди, есть чем заняться. Самое поразительное здесь — отсутствие доказательств». Тем не менее, он думал, что Джонни, скорее всего, еще жив, если только по той причине, что обширные поиски не смогли найти его тело.
Джон и Норин также считали, что Джонни еще жив. Они предположили, что его похитили двое мужчин и заставили заниматься детской проституцией и порнографической индустрией.
В первую годовщину исчезновения сына Джон и Норин все еще пытались смириться с кошмаром, в котором они жили. Норин призналась: «Мы никогда не испытывали ничего более болезненного, чем это. Это постоянная физическая боль в наших сердцах. Иногда по ночам мне так больно, что я чувствую, что могу умереть во сне». Она по-прежнему надеется, что ее сын будет найден. «Готовы ли мы к несчастливому концу? Мы должны быть. Но мы также должны иметь некоторые ответы. Пока не будет доказательств, Джонни жив».
В январе 1984 года Норин сообщила репортерам, что Джонни был подтвержден через шесть месяцев после его исчезновения. Она утверждала, что 2 марта 1983 года в большом городе Оклахомы женщина видела, как двое мужчин преследовали мальчика, хотя Норин не уточнила, в каком именно городе. «Мальчик подбежал к женщине и сказал: «Пожалуйста, леди, помогите мне. Меня зовут Джон Дэвид Гош. В этот момент один из мужчин схватил его, заломил ему руку за спину и потащил прочь».
Женщина предположительно обратилась в полицию вскоре после инцидента, но новость о наблюдении дошла до Джона и Норин только несколько месяцев спустя. Норин была уверена, что мальчик был ее сыном. «Это был Джонни. И он все еще жив». Это наблюдение лишь подтвердило ее уверенность в том, что его похитили и где-то удерживают против его воли.
Вскоре после полуночи 22 февраля 1984 года Норин получила три коротких телефонных звонка от мальчика, который умолял ее о помощи, прежде чем линия оборвалась. Джона в то время не было в городе по делам, но Норин сказала, что она абсолютно уверена, что голос на другом конце линии принадлежал ее пропавшему сыну, хотя голос его звучал так, как будто он был под действием наркотиков и с трудом произносил слова. Он утверждал, что пытался добраться домой, но не сказал, где находится. Звонки были слишком короткими, чтобы полиция могла их отследить.
В марте 1984 года Норин появилась на «Today Show». Она сказала, что неоднократно видели ее 14-летнего сына, рост которого теперь составлял 6 футов. Многие из наблюдений произошли на юго-западе Соединенных Штатов, но Норин отметила, что похитители, вероятно, часто перемещали его, поэтому его невозможно было найти.
Будучи преисполнены решимости сделать так, чтобы ни одна другая семья не прошла через то, через что прошли они, Джон и Норин лоббировали как на местном, так и на национальном уровне изменения в том, как правоохранительные органы обращаются с пропавшими детьми. Летом 1984 года Законодательное собрание штата Айова приняло «Законопроект Джонни Гоша», который требовал от полиции немедленных действий в случае пропажи детей и возможной нечестной игры.
В течение следующих нескольких месяцев по делу Джонни не было никакого движения, но оно снова попало в заголовки газет в августе 1984 года, когда еще один разносчик газет в Де-Мойне пропал во время доставки воскресной газеты. Исчезновение 13-летнего Юджина Мартина было до жути похоже на исчезновение Джонни; однако, в отличие от случая с Джонни, полиция с самого начала серьезно отнеслась к исчезновению Юджина, сразу же расценив его как возможное похищение, а не как ситуацию на взлетно-посадочной полосе.
Хотя не было никаких доказательств, связывающих исчезновение Юджина с исчезновением Джонни, были некоторые следователи, которые видели в деле Юджина второй шанс раскрыть дело Джонни; если бы они смогли определить, что случилось с Юджином, возможно, они узнали бы, что случилось с Джонни. К сожалению, в случае Юджина также было мало зацепок, и ответов не последовало.
Ко второй годовщине исчезновения Джонни его родители потратили 100 000 долларов на частных детективов, плакаты и другие расходы на поиски. Часть денег поступила от пожертвований, но они также истощили средства колледжа, которые они накопили для своих троих детей и взяли взаймы под свои полисы страхования жизни. Несмотря на все усилия, судьба Джонни оставалась загадкой.
Норин сказала, что Джонни видели по меньшей мере дюжину; его обычно видели на юго-западе, и его всегда сопровождал неопознанный мужчина, предположительно один из его похитителей. Свидетели утверждали, что Джонни теперь был ростом 6 футов и у него были длинные волосы, доходящие до плеч; предположительно, он говорил невнятно, как будто был под действием наркотиков, и прихрамывал, что Норин объяснила частыми избиениями со стороны похитителей. Несмотря на сообщения о наблюдениях, частные детективы, работающие на семью, всегда оказывались на несколько шагов позади и никогда не могли увидеть Джонни своими глазами. Тем не менее, Джон и Норин были уверены, что их сын все еще жив, и были готовы сделать все возможное, чтобы вернуть его.
Джон и Норин хотели сделать больше, чем просто защитить своего сына; они также начали выступать на конференциях и мероприятиях по всей стране, пропагандируя безопасность детей и следя за тем, чтобы родители знали, как лучше всего защитить своих детей от хищников. Они сделали это, продолжая работать полный рабочий день. В мае 1985 года Джон отметил: «Мы единственные родители в стране, которые делают это. Для нашего сына уже слишком поздно, но, возможно, это поможет другим семьям».
Сенатор от Айовы Чарльз Грассли признал, что родители Джонни оказались в такой жизни, которую большинство родителей не могли себе представить. «Джон и Норин, к несчастью, стали экспертами в отвратительном преступном мире похищения детей, сексуального насилия и эксплуатации… их следователи описали аукционные дома, предлагающие детей тому, кто предложит самую высокую цену, студии детской порнографии и сети проституции». Сенатор Грассли считал, что в Америке необходимы более жесткие законы о защите детей.