В ростовском издательстве «Мини Тайп» вышла моя книга «Степан Разин», посвященная легендарному донскому казаку Степану Тимофеевичу Разину, которого великий поэт А.С. Пушкин назвал «единственным поэтическим лицом русской истории». Продолжаю поглавно публиковать эту книгу в своей Дзен-студии.
Откачнулся разудалый прочь от шаховой земли
И опять на Волгу сгрудил все суда и корабли
Снова Стеньке с казаками вплоть до Дона вольный ход
И до Астрахани Волгой он на Соколе плывет.
Д. Садовников
На казачьем Дону полновластвовал ноябрь – самый тоскливый месяц в этих краях. Холодный ветер зло и безжалостно рвал с деревьев последние листья, и деревья сиротливо мокли на холодных осенних ветрах, омываемые почти беспрерывными дождями. Реки потемнели и взбухли от дождей, на мелководьях под напором неласкового ветра низко к воде клонился податливый, сухой камыш. Тоскливая, хватающая за душу, тишина стояла там, где летом слышался веселый гомон птиц, природа затаилась, умерла до весны…
В эти пасмурные ноябрьские дни 1669 года Степан Разин с крепким, испытанным в многочисленных боях и схватках отрядом казаков вернулся на берега родного Дона. Но быстрее его стругов счалась слава удачливого и храброго атамана, уже обежавшая Дон и оповестившая донцов о невероятных успехах Степана Тимофеевича в далеких кизылбашских землях.
По-разному встретили Степана Разина на донской земле. Не скрывали своей враждебности к “воровским” действиям Степановой ватаги домовитые казаки во главе с войсковым атаманом Корнилой Яковлевым, крестным отцом Степана. “Корнила Яковлев и иные старшины и нарочитые казаки ево Стенькино воровство не хвалят и к себе ево не желают”, - с чувством злорадства доносил из Черкасска агент астраханского воеводы Юмашка Келимбетев своему патрону.
Иное дело беднота: она с восторгом приветствовала Степана Тимофеевича. Во многих документах того времени имеются упоминания, что “на Дону и на Хопре во многих городках казаки, которые одинакие и голутвенные люди, Стеньке с товарыщи гораздо рады, что они пришли на Дон”. А казаки Пятиизбянской станицы, полные восторга и глубокого уважения к Степану Тимофеевичу, назвали его “отцом” своим.
Степан, придя на донскую землю, щедрой рукой раздавал казачьей бедноте трофеи, завоеванные в далекой “Персиде”. Народ, не привыкший к такой щедрости, исходил восторгом, Разина называли чудодеем; верили в его могучую силу, ум, счастье, люди тянулись к Степану…
На Дону Степан Разин с отрядом обосновался в Кагальницком городке. К стыду нашему, мы и поныне не знаем точного местоположения этого пристанища легендарного атамана.. Куда только ни помещали этот городок историки, топографы и литераторы. В “Полном географическом описании нашего отечества”, например, сказано: “От Азова на юго-восток направляется два почтовых тракта… Второй тракт, пройдя версты две, сворачивает на юго-запад и на двенадцатой версте от Азова достигает Кагальницкого (или Кагальника), расположенного на берегу Азовского моря между южным гирлом Дона и устьем реки Кагальника. Кагальник основал в 1669 году Стенькой Разиным, и история городка тесно связана с историей знаменитого бунта донских казаков”.1
В “Материалах для географии и статистики России” (Спб.,1863) Н. Краснова указывается месторасположение Кагальника “близь нынешней Кагальницкой станицы в Черкасском округе”.2 “Разинский Кагальник расположен на реке Кагальнике, впадающей в азовское море”, - считал Николай Носков в путеводителе “Дон”.3
В “Путеводителе по рекам Дону и Северскому Донцу”, изданном в 1931 году в Ростове, указывалось, что разинский Кагальник, основанный в 1669 году, расположен за “Азовом”.4
Где же в самом деле располагался разинский Кагальник? Обратимся к исследованиям серьезных историков, занимавшихся этой проблемой и к документам крестьянской войны под руководством Степана Разина.
Известный историк Дона, чьи работы не утратили своего значения и поныне – Василий Дмитриевич Сухоруков – использовавший в своих исследованиях архивные материалы, писал по этому вопросу: “Кагальницкий городок … основал был на острове реки Дона (не в дальнем расстоянии от нынешней Кагальницкой станицы), обнесен земляным валом, на коем расставлены пушки”.
Знаменитый и весьма популярный историк девятнадцатого века, написавший интересную монографию о разинском движении, Николай Иванович Костомаров, отмечал что “отправившись на Дон, Стенька выбрал себе место между Кагальницкою и Ведерниковскою станицами и на острове, который был протяжением в три версты. Там устроил он городок Кагальник и приказал обвести его земляным валом; казаки построили себе земляные избы”.1
Далее рассуждая на эту тему, нельзя пройти мимо первой книги “Воронежских актов”, опубликованной в 1851 году. Здесь приводятся нужные нам сведения и говорится о путешествии “певчих дьяков” из Москвы к Азову, во время которого дьяки вели дневник, где скрупулезно отмечали все населенные пункты, встречавшиеся на их пути. На странице пятидесятой записано: “А после обеда прошли 40-й городок Троклин, 41-й Кагальник, в нем зимовал Стенька Разин, 42-й городок Ведерников”.2 И хотя эти данные приводятся на 1696 год, их можно признать первоисточником, ибо вряд ли что могло кардинально измениться с недавних разинских времен.
Документальные данные, относящиеся к 1669-1671 годам совершенно определенно отмечают местоположение разинского Кагальника ниже упоминаемого городка Кагальника. В “наказной памяти” Посольского приказа Герасиму Евдокимову, направлявшемуся на Дон, указывалось, что “Стенька с товарыщи с Царицына пришол на Дон и стал в Кагальницком городке, и ниже Кагальника на острову зделали земляные избы”.1 В донесении царицынского воеводы Андрея Унковского, составленном по данным донских казаков из лагеря Корнилы Яковлева, говорится, что “Стенька с товарыщи меж Кагальника и Ведерникова зделали городок земляной”. А станичный атаман Иван Аверкиев и кречатниек Данила Григоров, давая в середине декабря 1669 года показания в Посольском приказе, уточнили, что “тот…городок от Черкасского казачьего городка два дни ходу”.
Позднейшие источника также сохранили сведения о Кагальнике. Так, в конце семнадцатого столетия адмирал Корнелий Крюйс в “Атласе реки Дон” показал “Кагальник на острову”. Это было по прошествии двадцати восьми лет после разрушения домовитыми казаками Корнилы Яковлева разинского Кагальника, посему городок упоминаемый Крюйсом, является либо поздним поселением на том же месте, либо остатками разинского городка. Хотя в восемнадцатом столетии название этого городка исчезает, прежде всего по политическим причинам, но само место остается и носит нейтральное название “остров Жилой”. И после разгрома разинского кагальника остров продолжал служить надежным местом спасения казаков от турецких и татарских набегов, отчего и получил название – “Жилой”.
В городке против устья Кагальника идет речь в путевом журнале Петра I за 1696 год. “В седьмом часу после полудни, - читаем одну из записей, - проехали городок Кагальник, стоит на острову на ровном месте…, на левой стороне; против его с правой стороны впала речка в Дон прозвание Кагальник”.
Таким образом, из этой записки видно, что Кагальник располагался на острове против устья реки с одноименным названием. Судя по местности, это возможно на левой стороне по течению Дона.
Поздней осенью 1669 года сюда-то и привел свое войско Степан Разин. Началось активное строительство городских укреплений. Казаки быстро наметали земляной вал, наскоро обнесли городок легкими деревянными стенами. Внутри городка появились землянки для здоровых казаков, а для больных были выстроены добротные деревянные, теплые курени. И затаился Степан Тимофеевич в своем городке, ведя своеобразный образ жизни. “Старый домовитый казак, - писал Костомаров, - если ему удавалось обогатиться, старался зажить хорошенько, не заботился о голи, становился высокомерен с нею. Стенька был не таков: не отличался он от прочих братьев-казаков ни пышностью, ни роскошью; жил он, как все другие, в земляной избе; одевался хотя богато, но не лучше других; все, что собрал в персидской земле, раздавал неимущим. Стенька будто жил для других, а не для себя”.1
Домовитые казаки, укрепившись в Черкасском городке, с нетерпением ожидали, когда же Стенька распустит по куреням свое неспокойное войско, ибо стародавней традицией считалось, что после окончания похода все казаки должны были расходиться по родным городкам. Но шли тягучие зимние дни, а войско Разина и не думало расходиться, лишь тех своих соратников, которые по три года не виделись с родными, Степан отпустил домой, взяв с каждого крепкое слово, что они, повидавшись с “родимцами”, вернутся в Кагальник.
… Тревожно было на душе войскового атамана Корнилы Яковлева, тревожно от вестей, что поступали из-под Кагальника, где неугомонный крестник Стенька копил голутвенные силы и куда со всех сторон стекались донские казаки, русские беглые крестьяне и холопы, работные люди с судов и промыслов на Волге и Дону. Одних Степан увлекал светлой идеей борьбы за свободу угнетенного люда, другим сулил романтические походы в далекие заморские страны, третьим обещал богатую добычу, завоевать которую предстояло в честном бою.
Всю долгую зиму Разин деятельно готовился к новому походу. С помощью жадных до денег купцов велось строительство большой речной флотилии. Создавались основательные запасы провольствия, вооружения, боевых припасов. Мятежная голытьба, со всех сторон тянувшаяся в Кагальник, получала оружие, привезенное казаками из персидского похода или купленное здесь же на Дону у предприимчивых купцов. Чтобы заставить торговцев, шедших с товарами в Черкасск, торговать в Кагальнике, Разин велел своим казакам щедро платить купцам за их товары. Получая больше, чем они имели в Черкасском городке, сребролюбивое племя торгашей с охотой разворачивало торговлю в Кагальницком городке. Это был ощутимый удар по авторитету войскового атамана Корнилы Яковлева и его домовитых сотоварищей. Дальше - больше: Разин не только не считался с указаниями своего крестного отца, но и отдавал приказы, идущие вразрез с указаниями старшины и войскового атамана. Когда к Черкасску стали подходить партии “зимовых казаков”, которые обычно на зимнее время по решению казачьего круга и войскового атамана собирались для охраны донской столицы от турок и татар, Степан не пропустил их к Черкасску. “Я сам с войском своим приду на помощь Черкасскому городку, если басурмане нападут на Главное войско!” – заявил им Степан Разин. И “зимовые казаки” вынуждены были повернуть назад …
Шли дни, силы Разина крепли и множились. Корнила Яковлев и черкасские старшины понимали, что необходимо что-то предпринимать, чтобы окончательно не потерять свои, и так уже изрядно утерянные, позиции. Стремясь поскорее погасить разгоравшийся конфликт между домовитыми и голутвенными казаками и разведать планы Разина, старшина послала в Кагальницкий городок видного старшину Фрола Минаева. Степан неласково принял посла домовитых, быстро раскусив цель его приезда.
- Ну что, Фрол Минаич, соглядатаем к нам пришел, аль как ?! – зло глядя на недавнего сотоварища, проговорил Разин, - ужель забыл, Фрол, совместное житье-бытье?
- Ну что ты, Степан Тимофеевич, пришел я не соглядатаем, а послом от крестного твово Корнилы Яковлевича. Мир и спокойствие предлагает тебе атаман войсковой. Зовет в Черкасск и просит распустить твое войско по куреням…
- Хитер мой крестный батя! – с растяжкой сказал Степан. – Ох, хитер! Войска моего лишить меня хочет, а потом голыми руками возьмет меня, да еще и в Черкасск, в ловушку приглашает! Хватит, Фрол! Убирайся к своим старшинам, ежели не хочет, что мы посадили тебя в воду…”
Ни с чем вернулся Фрол Минаев в Черкасск…Этот казак, ставший участником разинского движения на начальном его этапе, в дальнейшем будет играть видную роль в неспокойно истории донского казачества, войдет в боевую историю России. Минут годы, погибнет на плахе Степан Разин, почиет в бозе Корнила Яковлев, и в 1680 году казаки изберут Фрола Минаева войсковым атаманом. наступит его звездный час: вплоть до 1700 года, с небольшими перерывами, будет атаманствовать Фрол Минаич. казаки под его командой, да и он сам, покажут чудеса храбрости в сражениях 1695-1696 годов под Азовом, заслужив благодарность самого Петра I. В последние годы своей жизни, уставший от всего мирского, Минаев отойдет от практической деятельности, уйдет в монастырь под именем схимонаха Филарета. После смерти прах Минаева погребут на Преображенском кладбище Черкасска. Все это будет потом, а пока, удрученный неудачей своей миссии к Разину, Фрол Минаич вернулся в заснеженный Черкасск. В просторном курене атамана Яковлева, скроенного из толстых деревянных пластин, Фрола ждали сам атаман и старшины Михайла Самаренин, Родион Калуженин и некоторые другие “дюжие” казаки. Молча выслушав нерадостный рассказ Минаева, домовитые решили вдругорядь послать нового гонца. Выбор пал на энергичного Родиона Калуженина. Теперь, когда намерения Степана более – менее определились, Калуженин должен был уговорить Разина верно служить великому государю и “воровства никакова не заводить”.
По высоким снегам, сквозь метели и ветра побрело посольство Калуженина к Кагальницкому городку. “Приволоклись” к середине дня. У ворот городка казачий дозор неласково спросил Родиона: кто такие и зачем пожаловали? Выслушав, нехотя пропустили к атаману. Тот, стоя у своего куреня-землянки встретил посланца от крестного так, словно долго ждал его, пригласил в курень, усадил за стол, потчевал медами, жарким, только что приготовленным на щедром огне, выслушал Родиона. Говорили о службе великому государю, верности присяге и долгу, Степан кивал головой, соглашался, но никаких обещаний “отречься от воровства” не дал, поскольку не считал свое дело “воровским”. Еще немного поговорили о том, о сем, и Калуженин, переночевав, утром ни с чем отправился в обратный путь через снега, метели, непогодь…
В Черкасске, в том же атамановом курене, откуда выехал недавно, Калуженин тускло и неспеша доложил Корниле Яковлеву и старшинам о неутешительной беседе с Разиным, его отказе от сотрудничества. Выслушали, не задавая вопросов, потом тягостное молчание повисло в курене. Его прервал Корнила, решительно поднявшись из-за дубового стола.
- Выходу у нас нет, казаки, - сказал он, - надобно немедля великому государю поклониться, помощи у государя просить. Крестник-то мой ноне силу большую набрал, одним нам супротив него, видать, не управиться”.
- Правду гутаришь, атаман, - невесело отозвался опытный Михайла Самаренин, не раз исправлявший атаманскую должность, - надобно послать к великому государю легковую станицу, сообщить ему о злодейских Стенькиных замыслах.
В один из декабрьских дней 1669 года, нарушив издревле существовавший на Дону порядок посылки легковых станиц, домовитые казаки сумели отправить в Москву легкоконную станицу во главе и Иваном Аверкиевым. А потом, уже весной следующего года, туда же отправилась казачья станица из трех человек с новым войсковым атаманом Михаилом Самарениным во главе. Вместо него атаманство править стал Корнила Яковлев, перед этим разжалованный из войсковых атаманов.
Михаил Астапенко, член Союза писателей России, академик Петровской академии наук (СПб).
1 Россия. Полное географическое описание нашего отечества. Т.14. Спб.,1910. С.829.
2 Краснов Н. Материалы для географии и статистики России. Земля Войска Донского. Спб.,1863. С.39.
3 Носков Н. Дон. Б/г. С.16.
4 Путеводитель по рекам Дону и Северскому Донцу. Ростов-на-Дону, 1931. С.117.
1 Костомаров Н. Бует Стеньки Разина. С.101.
2 Воронежские акты. Кн.1. Воронеж, 1851. С.50.
1 Крестьянская война… Т.1. С.104.
1 Костомаров Н. Бунт Стеньки Разина. С.265.