Так считали в древности.
Выхолостив суть этого принципа государственного устройства, назвав «принципом разделения властей», «системой сдержек и противовесов», его почти одновременно с модой на Юдашкина, переодевшего армию, внесли в нашу Конституцию.
Вчерашние фигуристы, боксёры и попса в высших органах представительской власти воссели на места законотворцев Древних Греции и Рима.
О разделении властей Плутарх пишет: «Самой большой силой в государстве были эфоры и старейшины. Первые находились у власти только один год, вторые же сохраняли своё достоинство пожизненно и имели полномочия, ограничивающие власть царей. Поэтому цари с древних времён живут с ними в раздорах, передавая эту вражду от отца к сыну».
Именно это слово – ВРАЖДА – употребляет Плутарх, комментируя законы Ликурга. Благодаря такой внутренней вражде Спарта долгие века сохраняла могущество государства, на землю которого не ступала нога врага.
Эта вражда присутствовала и на уровне противоборствующих ветвей власти, и среди граждан – сторонников каждой из них. Данный принцип существовал не только в Спарте. Любой школьник слышал о римских народных трибунах, поднимающих «Марши справедливости».
Плутарх в «Жизнеописаниях» рассказывает об Агесилае – правителе Спарты, при котором впервые за шестьсот лет неприятель подошёл к стенам её главного города. Для спартанцев это был такой позор, как если бы на крышу её главного храма упали беспилотники врага.
Возможно, спартанцам было б не столь обидно, когда б накануне они, скажем, задрапировали имена своих героев, ища расположение соседей-врагов перед приглашением их на парад возле сего храма. Но спартанцы своих героев почитали, предателям «центров» не открывали.
Плутарх пишет, что позору предшествовала такое «единство общества», которого до Агесилая Спарта никогда не допускала. Пытались препятствовать подобной консолидации и на этот раз. Но восстановить благотворную вражду не удалось. Хромой правитель был хитёр, как гроссмейстер.
Плутарх пишет: «Всякий раз, как подходили эфоры, Агесилай поднимался с царского трона навстречу. Каждому вновь избранному старейшине всегда посылал в качестве почётного дара тёплый плащ и быка. Этими поступками он хотел показать, что почитает их, возвышает их достоинство. В действительности же незаметно для окружающих всё более укреплял собственное могущество благодаря всеобщему расположению».
В отличие от Спарты, где сила денег была ничтожна, сегодня данную цель можно достичь, повысив, скажем, в десятки раз зарплату законодателям.
Своих друзей Агесилай не порицал, когда те совершали даже неблаговидные поступки. Они за это платили ему поддержкой. Проворовался, некомпетентный – не беда: оставайся на должности и поддерживай правителя.
Тактика к оппонентам: «Когда враги Агесилая попадали в беду, он первым выражал им своё сочувствие и охотно приходил на подмогу, если они его об этом просили. Так он завоевал всеобщую любовь и привлекал всех на свою сторону».
Но эфоры и старейшины – не вчерашние спортсмены с попсой. Заметив чрезмерную консолидацию вокруг Агесилая, они попытались вернуть в государство благотворную вражду: «Эфоры наложили на Агесилая штраф под тем предлогом, что граждан, принадлежавших всему городу, он делает как бы своей собственностью».
Имелось в виду, что внутренняя политика государства стала работать не для всеобщего блага, а для пользы друзей Агесилая (по-современному: банкиров, магнатов крупного капитала).
Штраф, наложенный на Агесилая, вражду не восстановил: партия власти хромого оказалась чересчур влиятельной. Государство деградировало, и в Спарту пришли бедствия.
Впрочем, Плутарх приводит и другие аргументы тогдашних авторитетов. Жрецы и прорицатели ещё в самом начале препятствовали выдвижению Агесилая, указывая именно на то, что он хромой. (Спарта чтила доблесть, мужество; политкорректность - не очень.)
Но Агесилай был столь искусен в речах, что хромота во время его регулярных обращений, посланий для большинства народа становилось незаметной.
Может, зря мы у некоторых во власти не замечаем скрытую хромоту?
И ещё пару моментов.
Школьник по заученному скажет: во время войны Афины, Спарта, Рим объединялись вокруг одного-двух военачальников, наделённых широкими полномочиями.
Дорогой мой, во-первых, периоды, когда эти государства не воевали, надо искать с лупой. Во-вторых, в продолжении всех внешних войн, внутри государств эта вражда никогда не прекращалась. Часто она ещё более обострялась, усиливая мощь государства.
Говоря современным языком, если военачальник, скажем, обиделся или из зависти не давал штурмовым подразделениям снарядов, его сменяли. Хромой же Агесилай лояльных к нему друзей оставлял на прежних постах.
И последнее. Вражда античных ветвей власти в своих спорах обнажала мечи довольно редко. Но хотя внешне они держали себя в рамках приличий, внутри клокотала целительная для государства описанная выше ненависть.
Современным же «противоборствующим ветвям власти» предписанную обязанность «вражды» (соблюдение баланса политических сил, "сдержек и противовесов") не только проявлять невмоготу – невмоготу её хотя бы даже как-то имитировать.
А может их высокая зарплата – как раз и есть то самое пособие по инвалидности за эту немощь?
Данная тема подробнее: Российские реалии: "язык вражды" и "язык гармонии"