Подруга рассказала. Встретились с ней недавно, болтаем.
— Привет, тупая блондинка! — с ходу поприветствовала меня моя тезка.
Отвечаю:
— И тебе не хворать, старая склочница. Ну, рассказывай, как выходные провела. А то материала нет, писать не о чем.
Ире всегда есть что рассказать о животных. Сама она животных сейчас не держит, потому что знает, как тяжело смотреть на то, как уходит за Мост Радуги старый питомец. Но без животных она все равно жить не может — постоянно подкармливает бездомных собак и кошек, а потом делится со мной своими наблюдениями. Каждый ее рассказ, это небольшая зарисовка для меня, поэтому стою и молча внимаю.
Речь моей подружки-матершинницы порой извилиста и сумбурна, щедро пересыпана такими шедевральными деепричастными оборотами, что порой уши вянут.
— Да ничё так выходные. Шашлык жарили.
Начинаю терять терпение:
— Меня не интересуют твои гастрономические наклонности. Про котов лучше расскажи.
Ирка замялась.
— Да чего там рассказывать... Кузю машина сбила. Маленький был совсем, 6 месяцев от роду. Скинулись всем миром ему на кастрацию, а он все равно через дорогу бегал, ну и... — на глаза подруги навернулись слезы.
Я взяла Ироху под локоть:
— Не реви!
Ирка гордо вздернула подбородок:
— Вот еще! Буду я перед тобой нюни распускать!
Незаметно смахнув предательскую слезинку, Ирка почесала нос.
— Хомяка завела, — ворчливо произнесла подруга.
Я дружески толкнула суровую подруженьку плечом:
— Неужели отважилась завести в доме животное?
Слегка оттолкнув меня, Ирина буркнула:
— Отстань...
Стараясь не упоминать больше Кузю Ира продолжила:
— Хочешь про котов и собак? Да пожалуйста! Неделю бродяги бройлеров домашних жрали. И котам друзей отвозила. Знаешь Аньку, у ее деда кошек полная хата? Ей тоже возила.
Я молча кивнула — знаю мол.
— А знаешь, откуда бройлеры и почему у бездомышей неделю было пиршество?
— Это почему?
— Да потому что соседушка удружила, всему подъезду. Я на 1500 тыщи у нее бройлеров взяла, да еще местные бабки. Музыканты предусмотрительно отказались. Мне бы сразу стойку сделать, почему музыканты не стали брать этих бройлеров, но я ж хоть и вредная, но доверчивая — соседка же продает. И бройлеры на вид красивые, грудастые. Я с дуру взяла и себе, и маме. Стала на следующий день жарить грудку, а она странная на вкус какая-то... Но с пылу, с жару начали есть. Съели по отбивной, а потом стали разжевывать. Странная какая-то на вкус курица, то ли тиной, то ли болотом воняет.
— Или реанимированная, — поддакнула я: — В какой только гадости деляги кур не замачивают, самая безопасная для организма замочка в перекиси водорода. Некоторые нечестные продавцы и в белизне, и даже в формалине замачивают плохое мясо, чтобы лучше хранилось, либо ради реанимации.
Ирка вскинула бровь:
— То-то я думаю, почему мой хомяк кусок этой грудки утопил в поилке?! Крысы, мыши и хомяки едят всё, не жрут только аццкий яд. Бросил туда кусок мяса, мой хомячок лапки на край поилки поставил, смотрит на меня, как на дуру — что за фигню ты мне подсовываешь, хозяйка?
Я скривилась:
— Вот же, барыга бессовестная!
Как обычно, справедливая Ирка начала расходиться, переходя на повышенные тона:
— Стала я этого вонючего бройлера тушить, а он, падла, не тушится. Не варится, вонь от него дикая. И вымачивала, и мариновала — без толку. Ты же знаешь, муж у меня охотник. В тайге змей и гадюк жрал, а вонючего бройлера попробовал, да сожрать не смог! Наврал мне для приличия, что куриные голени съел, а сам кошкам отнес. Я видела!
— А почему вы этого бройлера той соседке обратно не отнесли? — поразилась я.
Ирка весело засмеялась:
— Так она бройлеров по подъезду распихала, а сама уехала на неделю. В Турцию улетела, как Карлсон. Неделю я ее окна караулила, а в воскресенье, когда мы жарили во дворе шашлык, шампусика немного бахнула. И в этот же день соседка из "туреччины" прилетела. На свою беду. Гляжу — свет в ее окошке горит. Подошла к ее окнам, руки в бока уперла, да давай эту барыгу на весь двор матюхать...
Голос у Ирки командный, дикторский. Всю жизнь с мужиками проработала.
— Как давай ее позорить, что она соседкам старушкам гадость такую продала, да еще так задорого. И что жрать таких вонючих бройлеров людям невозможно. Давай матами крыть на весь двор — прилетела ко мне эта барыга как ласточка. Деньги отдала за моего бройлера, заодно и за маминого.
Воображение у меня хорошее. Представив эту картину, я от души рассмеялась:
— Ох, нельзя тебе пить, Ирка!
Ирина хитро прищурилась:
— Да ни фига, можно! У нас старушки во дворе тихие, интеллигентные. Купили у соседки дрянь, выкинули потом, либо кошкам снесли, а промолчат. Я бы тоже не сказала, если б за воротник не закинула. Кто еще за бабок кроме меня заступится? Мужиков-то сейчас нет, воюют... Быстрее бы всю эту нечисть выбили, да домой возвращались. А то я устала уже крестом махать на всяких кровососов, типа той барыги. Ладно, пока подруга. Я борщ сварила, пойду отнесу кости бродячим псам.
Обернувшись напоследок, Ирина грустно сказала:
— Чтобы ты знала, бездомыши — они лучшие поминальники... Как раз мы в тот день соседа моего вспоминали добрым словом, сколько он людям добра в жизни сделал. Не знала я, что он умер, иначе пила бы с друзьями совсем не шампанское…
Выдав свой текст, Ирка бодро зашагала прочь. Крикнула ей вслед:
— Кошки хоть живы после того угощения?
На бегу обернувшись, Ирка весело крикнула:
— Естессно! В соли это поганое мясо замачивала, потом вымачивала в воде. И так раз восемь! Живы кошки. Барыга — спонсор кошачьего банкета! А то чешет соседка — не знала она, что продает. Полжизни в деревне прожила, а как ее мамка выращивает кур, прям не знает.
Ни дать, ни взять, велоцираптор: бойкая, маленькая, подвижная. Сомнет, сожрет и побежит дальше. Но не просто так, а за Правду. Побольше бы таких ирок.
Художественный рассказ, все события и персонажи вымышленные