Этой ночью гроза бушевала над городом, сверкая молниями и гремя раскатами. Бедная Людмила не могла унять плач дочери. Из-за этого не спал и старший сын Иван. Несмотря на проливной ливень, который бил по крыше, в спальне было жарко и душно. Вспышка молнии осветила маленькую комнату Ивана, где еле влезали его кровать, компьютерный стол и старый шкаф. Подросток встал с постели, поняв, что сон далеко, поэтому пошел на кухню, где сидел угрюмый отец, держа в руке чашку чая:
— Чего не спишь? —, спросил он, глядя на сына.
— Да чего и ты. —, резко ответил Ваня, ставя чайник на плиту.
В родительской спальне стихло. Наверное, Наташка уснула. Через минуту на кухню вошла мать в домашнем халате и с растрепанными волосами.
— А ты чего не спишь? —, спросила Люда у сына.
— С вами поспишь…—, недовольным голосом ответил Иван, отодвигая тарелку.
— Ну что ты такой злюка? — укоризненно сказала мать. —, Мы же все любим нашу Наташку. Она еще маленькая, ей нужно внимание и ласка.
Женщина фыркнула и принялась заваривать себе зеленый чай. Она налила воды в чайник и поставила его на огонь. Потом вытащила из шкафа пакетик чая и белую чашку с розовыми цветами.
— Эх, скорее бы к бабушке. —, мечтательно вздохнул Иван. — Там и посплю, и поем нормально.
— Если что-то не нравится — зарабатывай, покупай еду и готовь себе. —, она сердито сказала, ставя чашку на стол.
— Детей жалко, что у них такая мать. Ни накормить, ни приласкать. Дура-баба! —, повышая голос, на повышенных тонах заговорил муж.
— Сиди, да и помалкивай, работник. Зарплату домой приноси, тогда и получишь право голоса. —, ответила жена, сжимая чашку в руке.
Отец со всего маху ударил кулаком по столу так, что тарелка подскочила и разбилась о пол. Осколки разлетелись по кухне.
— Ну, знаешь…—, сказал он, сдерживая гнев.
Отец встал и вышел из комнаты, хлопнув дверью, и пошел к Ивану, который уже сидел в своей комнате и читал книгу.
— Собирайся, сын. Рыбачить поедем. —, спокойно сказал он, а Люда так и сидела на кухне, проглатывая обиду и горечь.
Она слышала, как муж с сыном собираются на рыбалку, и это ей не по душе. Она испытывала чувство одиночества и неприятия. Прежде чем уйти, ее супруг подошел к ней и сурово произнес:
— Ты нам мешаешь жить, мне и сыну. Стала ты тупой и злой. Тебе же нет и сорока, а ведешь себя хуже старухи. Мы от тебя устали. Лучше пусть нас на речке комары кусают, чем ты. Они хоть полезны. Останься здесь и задумайся, поняла? Нет тебе спасения от нас. —, он высказал все, что чувствовал к ней, не желая дальше скрывать.
Он ушел из дома без прощания, захлопнув дверь. А она осталась на кухне и рыдала, держа в руках помятую салфетку. Когда они пришли домой поздно ночью, он собирался приготовить уху из свежей рыбы, но отложил этот план на другое время. На столе, где ночью лежали бутерброды с колбасой и сыром, стоял котелок зеленого борща, большая куча блинов с вареньем и картофель, запеченный в горшочках со сметаной и зеленью. А она старалась быть доброжелательной и вежливой — улыбалась ему своей мягкой улыбкой, брала за руку и гладила сына по волосам. И называла мужа котенком да зайчиком, а сына Ванечкой или просто сынулей, как будто ничего не было.
И не осталось злобы больше в глазах ее голубых. Она выплакала ее вместе со слезами над кухонной плитой, где варился борщ для семьи. Открылись глаза ее, словно после долгого сна, и вспомнила она, что когда-то была заботливой женой, да любящей матерью, поэтому решила попробовать снова ей быть. Может кризис среднего возраста, гормоны после родов, а может еще что в голове заклинило, но все прошло. И она снова стала счастливой и довольной, как и прочие домочадцы.