Период с середины XIII до второй половины XV веков в российской истории всегда вызывал массу споров в среде ученых. Попытка уложить прошлое в определенную формулу имела разные формы. В научный обиход вводились такие термины как татаро-монгольское иго, ордынская зависимость, ордынское владычество, русско-ордынский симбиоз. Каждый из них отражает определенные аспекты восприятия этого сложного времени.
Сегодня мы покажем, как складывались две диаметрально противоположные точки зрения на монгольское нашествие и попробуем объяснить, почему эти оба варианта не являются взаимоисключающими.
Предисловие
Начнем с определений. «Черная легенда» — историографический феномен, указывающий на предвзятое отношение, к людям, народам или институтам. Например, в отношении монголов эпохи Чингисхана сформировалось представление как о народе крайне жестоком, разрушающим все на своем пути. Мысль о том, что подобное восприятие монголов не соответствует правде и является «черной легенде» впервые прозвучала в книге «В поисках вымышленного царства» Льва Николаевича Гумилёва. Соответственно, «белая легенда» — это своего рода инверсия предыдущего термина.
Как формировались обе легенды рассказывает Алексей Панченко, кандидат исторических наук:
Злые степняки
Наиболее ранние описания «татар» (летописцы не знали «монголов», иногда называя их «моавитянами») находятся в летописях и литературных произведениях, датируемых XIV веком. Соответственно, главный злодей, который фигурирует в источниках этого времени — Мамай. Он представлен как враг христиан, а характеристики его воинов повсеместно используется термин «поганые». Мамаю противостоит князь Дмитрий (Донской), который показан как освободитель русских земель. Авторы винят «татар» (иногда называя их «половцами») в неисчислимых бедах, принесенных на Русь, указывается также, что это кара за грехи князей и их междоусобицы.
Чтобы подчеркнуть подвиг Дмитрия, авторы сильно завышали численность войск Мамая — в «Задонщине» указывается фантастическая цифра в 800 тысяч. А уже в советское время Михаил Тихомиров назвал цифру, которая долгое время фигурировала в учебниках — 100 тысяч. Современные исследования показывают, что в сражении принимало участие от 15 до 30 тысяч ордынцев, которым противостояло от 10 до 15 тысяч русских.
В XV-XVI веках черная легенда использовалась для обоснования необходимости присоединения Казанского и Астраханского ханств, возникших на руинах Орды. Затем на пару веков интерес к монгольскому завоеванию остывает и возрождается только в конце XVIII - начале XIX века.
В это время молодая российская историческая наука буквально следует за летописной традицией, формируя научную картину тяжелого ига, под которым Русь страдала до того момента, пока ее не освободили московские князья. А поскольку тогда же начинают создаваться первые учебники по истории, то эта концепция попадает и в них.
Кроме того, формируется представление, что Русь ценой неимоверного сопротивления спасла Европу, а та, вместо благодарности за это, захватила часть исконно русских земель.
Вот как эта мысль звучит у Пушкина:
«Это Россия, это её необъятные пространства поглотили монгольское нашествие. Татары не посмели перейти наши западные границы и оставить нас в тылу. Они отошли к своим пустыням, и христианская цивилизация была спасена. Для достижения этой цели мы должны были вести совершенно особое существование, которое, оставив нас христианами, сделало нас, однако, совершенно чуждыми христианскому миру, так что нашим мученичеством энергичное развитие католической Европы было избавлено от всяких помех».
В советское время формирование «черной легенды» продолжилось, кроме того, на формирование этого мифа повлияли известные книги Василия Яна и Владимира Чивилихина, а также художественные фильмы, в которых степные народы зачастую представлены как жестокие варвары.
Добрые соседи
Против этой версии выступила группа авторов, известных как евразийцы: Г.В. Вернадский, Н.С. Трубецкой и П.Н. Савицкий. Они выдвинули идею России-Евразии как самобытной цивилизации и первыми стали писать о том, что монголы спасли Русь от завоевания католической Европой. Они утверждали, что отношения между русскими и монголами строились на основании взаимовыгодного симбиоза, а также о том, что Россия — это наследница империи Чингисхана. В дальнейшем эта идея получила развитие в трудах Льва Гумилёва.
В своих сочинениях он пытался опровергнуть черную легенду о монголах, но так увлекся этим, что в результате создал «белую легенду», о едва ли не братских отношениях между русичами и монголами.
Эта легенда стала очень популярной в конце 80-х – 90-е. Во-первых, работы Гумилева была опубликованы большими тиражами в то время, когда уже рушился СССР и происходило катастрофическое падение авторитета науки и образования. Во-вторых, они написаны были живым и понятным языком, в отличие от трудов других историков. В-третьих, сам Гумилев воспринимался тогда чуть ли не как единственный носитель высокой дореволюционной науки и культуры (свою роль тут сыграло то, что он был сыном Николая Гумилева и Анны Ахматовой). И в результате, его книги пользовались бешенной популярностью, посеяв в читателях обоснованные сомнения в правильности той версии, что была написана в учебниках.
На волне популярности Гумилева, тему подхватили авторы «Новой хронологии» Анатолий Фоменко и Глеб Носовский, которые в своих «работах» часто ссылались на Гумилева. Они и создали тот самый миф о том, что татаро-монгольского ига не было вообще, а Орда — это ставка русских князей ну и так далее.
Идею развивали Мурад Аджи, утверждавший, что русские — это потомки тюрков, Александр Бушков со своим «Чингисханом» и мыслью о том, что русские были мусульманами и т.д. При этом надо особо отметить, что ни у кого из них нет исторического образования (ну, кроме Гумилева), а многие их идеи — это доведенные до абсурда тезисы Гумилева, которые обосновываются доведением до абсурда же материалов советских школьных учебников.
Подводим итоги
Если исключить крайние формы интерпретации истории, лишенные исторического обоснования, нужно признать, что элементы черной и белой легенд могут переплетаться. Действительно, монголы нередко проявляли жестокость в ходе завоеваний, что, однако, не мешало русским (и другим) князьям с ними взаимодействовать. Имело место и религиозное противостояние между Русью и Ордой, но не оно определяло основные векторы политического развития. В определенном смысле Орда помогала Руси противостоять натиску в Запада, но вряд ли «спасала» от католицизма. Русские и ордынцы как воевали между собой, так и выступали союзниками.
На верхнем фото: «Баскаки» (Сергей Иванов)
Автор: Алексей Панченко, кандидат исторических наук