Благополучный брак - это когда возможность завести любовницу есть, а желания нет.
Эта история прозвучала в сытой и пьяной компании, где и мы отдыхали с супругом. Кто-то рассказал анекдот про алиби мужа, подозреваемого в измене. Сам анекдот не помню, но суть такова: "теоретически мужик виновен, а фактически - пострадавший."
Мужчины понимающе перемигнулись, женщины, как водится, фыркнули: "Очередной козёл сожрал капусту в огороде и её же обвинил. Ага, сама в рот прыгнула!"
Один из гостей, по имени Павел, "вечно молодой и пьяный вдовец," заявил, что анекдоты - зеркало жизни. Например, его приятель, положительный человек и верный семьянин, посматривал налево. Теоретически. Бодрило, а не измена! И вот этот кристально чистый шалун едва не стал без вины пострадавшим.
Компания потребовала подробностей, Павел их предоставил. А я вам расскажу. Читайте, историю, пожалуйста.
Иван Макарович проснулся в прекрасном расположении духа. Вчера ему, наконец, удалось настолько обидеть жену, что она укатила в деревню. Дело было в ремонте. Не глобальный, а косметический - побелка потолков и обновление обоев в двух комнатах, он был приурочен к сентябрю - отпуску Ивана Макаровича.
У жены отпуск намечался в июле, но она опомнилась:
"Да как же Ваня справится без моего указующего перста?!"
Примерно так. Она легко поменялась на первый осенний месяц, порадовав коллегу и огорчив супруга. Две бесконечных недели Иван Макарович ощущал себя в лодке, старательно, до пота гребущим веслом. А жена, Маша, восседая на корме, разъясняла ему, как это весло держать правильно.
Нет, она кое в чём помогала, конечно, но больше бесила. "Ваня, мало клея нанёс!" "Иван, куда столько клея налил?" Вот в таком духе. Он взорвался:
"Маша, а не пошла бы ты к чёртовой... к своей матери в деревню?! Ходишь тут - грудь вперёд, а когда эта грудь у тебя была?"
Выстрел - обдуманный и точный, привёл к нужному результату. Покраснев от обиды и гнева, Маша попыталась выбить из-под него табурет, но супруг, весьма повышенного питания, даже не дрогнул. В отличие от её голоса.
"Откормила на свою голову, борова! Ты мужлан и негодяй, Ваня. Я могла такую партию составить! Теперь бы женой генерала. И мне бы мастера ремонт делали, а не ты - бестолковый!"
Иван Макарович, сто раз слышавший эту песнь, ухмыльнулся:
"С чего ты взяла, что курсантик тебя бы замуж позвал? Подумаешь, познакомились на улице, в кино сходили разок. У него увольнительная, ты первая на глаза попалась. Только и делов!"
"Делов! Да ты нас у подъезда встретил с дубиной. Чутьё, как у шелудивого пса. А ему, с синяками, нельзя было в училище возвращаться, вот и сбежал. А я вот прямо сейчас уеду в деревню и уже вечером в баню с Васькой пойду и про грудь спрошу. Он все школьные годы бегал за мной. А я, дура, уехала в город в техникуме учиться и ты ко мне привязался!"
Идея с баней и соседом Васькой так распалила воображение жены, что она тут же начала собираться. Иван Макарович изо всех сил старался не выдать детскую радость.
"Как легко! Надо было раньше "на грудь" брать. Не будет никакого Васьки. Отпрыгались мы с тобой, Манечка. Как-никак под полтинник обоим. Но искорка в тебе есть - за неё и люблю,"- подумал он, сделав вид, что утирает слезу.
И вот - проснулся совершенно свободным! Потолки побелены, спальня готова. Осталось в зале зале одну стену доклеить, мусор убрать да мебель по местам расставить. Да он за сегодня управится и целых пять дней проведёт в отпускных удовольствиях. Приятеля Пашу зазовёт на пиво с сушёной рыбкой, сухариками.
Будет сколько угодно "тупо давить диван," как его Мария Петровна выражаться изволит. В пятницу, с тем же Пашей, махнут на рыбалку с ночёвкой. Пашке не надо отпрашиваться - три года вдовец. А уж в воскресенье, в обед, так и быть поедет сдаваться в деревню. Скажет повинно жене:
"Ты права была, Маша, без тебя еле справился. Сто раз пожалел, что уехала. Надеюсь, мне Ваську не придётся на дуэль вызывать? Ну, какой тут фронт работ - прямо руки зудят всё переделать. Только сначала накорми стряпнёй тёщи очень я по её борщу и пирогам соскучился."
Так, одним махом, умаслит обеих и мир восстановится. А вечером в баньку пойдут и там он скажет жене, окутанной паром... Он не успел додумать интимный комплимент для жены - зазвонил телефон. Эх, оборвали мысль! Ладно, всё равно вставать пора. И он прошлёпал к аппарату, стоявшему в коридоре на тумбочке.
"Иван Макарович?" - тут же заорала трубка голосом явно не молодой тётки.
"Так точно. С кем имею честь?"
"Ишь, расшаркался! Надежда Степановна я. Разговор есть сурьёзный."
"Эээ, допустим."
"Не помнишь? Год назад швейную машинку мне починял. По рекомендации моей дочки Наташи. Швеи из ателье, в котором ты часто бываешь. Я по - свойски, на ты, а не из грубости."
"А-аа, Надежда Степановна! Что, опять машинка забарахлила?"
"Дочка моя забарахлила. Четвёртый месяц тошнит. Тоже в отпуске, пошла анализы сдавать, а я тебя набрала. Хорошо номерок сохранился."
"Если приболела дочь ей врач нужен. А я швейное оборудование лечу, голубушка, " - сохраняя вежливость, но теряя терпение, пробасил Иван Макарович.
"Врач само-собой. Но отвечать тебе, Ваня. В июне День лёгонькой промышленности праздновали на турбазе?
"Было дело. Субботу и пол воскресенья. Какая связь?"
"Связь у тебя случилась, Ваня. С дочкой моей. Обрюхатил девчонку и дальше жёнкины щи хлебаешь. Но я это так не спущу. Тянула-тянула из неё и вчерась, вечерком, созналась она, что отец ребёночка ты! Я от радости не заколотилась, конечно. Староват ты, Иван Макарович, для Наташки моей и не особенно симпатичный..."
Иван Макарович возмутился: "Что ж вы так меня припечатали! В старики записали, лицом нехорош. Да я..."
"Ладно, ладно. Извиняй. Мужик ты работящий, не пьющий. Сойдёшь. Жена-то рядом мотается?"
"Н-нет. В деревне она. А я ремонт делаю. Но в чём дело, в конце-концов?!"
"Ремонт не помешает. Квартиру - то, после развода, разменять надо."
"Надежда Степановна, вы не пьяны часом? Не собираюсь я разводиться и к дочке вашей отношения не имею!"- заволновался Иван Макарович.
Но Надежда Степановна, резко перейдя к командному голосу, назначила ему прийти по такому-то адресу в 18.00.
"А иначе, Ваня, я тебя на весь город ославлю. В профсоюз пойду, по соседям твоим. В газету пропишу, как ты мою дочку обидел. Советская власть не поощряет разврат. Я перед тобой на пол часика к соседке уйду, чтоб вы поворковать могли. А завтра подашь на развод. Для жены сюрприз будет. Переживёт. Наташе моей тяжелее. Ну, встряхни там память свою. Вечером ждём. Да! Наталье -то не говори, что я пинком тебя пригнала. Мол сам, надумал."
Гудки и Иван Макарович, забыв про завтрак и ремонт, еле дошёл до дивана. Нет, это ерунда какая-то! Чушь! Не могло такого случиться! Или могло?
Иван Макарович был мастером по ремонту и наладке швейного оборудования. Два дня в неделю он принимал заказы на ремонт в маленькой мастерской при Доме быта, а три - обслуживал два ателье по пошиву одежды. Это занятие ему само по себе нравилось, а ещё из-за женщин - портних. Бабником он не был и жена Маша могла спать спокойно.
Но общение с женским полом бодрило Ивана Макаровича. В оба ателье он шёл, как на свидание - аккуратно одетый, благоухающий одеколоном "Саша." По дороге забегал в магазин, чтоб купить пол кило конфет - не особенно дорогих, но и не карамелек. Едва он входил, портнихи расплывались в улыбках:
"Наш лучший в мире мастер пришёл! Иван Макарович, мы соскучились!"
Лучась в ответ, он обходил рабочие места и перед каждой клал по конфетке, говоря что-то приятное - про причёску, аромат духов, персиковый цвет лица. Все они, независимо от возраста, выходили у него обаятельными и привлекательными. Мог и ручку молодую погладить.
На взаимно эмоциональный момент уходило десять минут. Потом мастера интересовала только работа, но всплеск мужского настроения расправлял плечи Ивана Макаровича, уменьшал ощущение возраста и даже пузцо подтягивалось под ремень. Закончив дело, он делал общий поклон, а портнихи отвечали, что будут ждать и скучать.
За дверью ателье, Иван Макарович тут же забывал лица, имена - ни одна из сотрудниц не имела для него никакого значения. Но в доверительных разговорах с приятелем Пашей, мужчина, немного хвастливо, называл это "теоретической изменой жене." Пашка крутил головой:"Ну ты, Ванька, и фрукт!"
И вот теперь, некая Наташа ждала ребёнка, назначив отцом верного семьянина Ивана Макаровича. Наморщив лоб, он едва вспомнил её - серые волосы на пробор, мелкий рот, мелкий нос. Глаза вроде ничего - с мечтательной грустью. И не девчонка она, как голосила Надежда Степановна, а лет тридцати.
Иван Макарович закрыл глаза и принялся складывать пазл невозможной измены. Грех мог произойти только 1 июня, когда коллективы городских ателье, слившись, отмечали День лёгкой промышленности на турбазе. Такое случилось впервые и чем-то аргументировалось, но Иван Макарович не запомнил.
Его просто пригласили, как и водителей. Народа набралось много. Он держался своих. Некоторые портнихи захватили мужей. Жену Иван Макарович убедил, что праздник исключительно коллективный и на членов семей не рассчитан. Ну, хотелось ему выпить и закусить без присмотра "родных, строгих глаз!"
Торжественная часть, концерт. Потом праздничный обед в столовой - вкусно, но мало выпивки. Кое-кто уехал. Оставшимся "разрешили" дальше отдыхать и праздновать самостоятельно. Ближе к вечеру турбазу охватил аромат жареного мяса. Накрывались импровизированные столы, откупоривались бутылки.
Иван Макарович принявший фестал и пачку активированного угля, к застольному разврату был готов. Натальи рядом с ним точно не было. Шумели, хохотали, танцевали. Мужчин не хватало и Ивана Макаровича замучили до испарины. Но не Наталья. Да и находилась ли она в компании?
Дальше вспоминалось труднее. Вот он, уставший от праздника, встаёт со скамьи. Ему что-то кричат, он отмахивается. В голове цель - дойти до домика, где лежит его спортивная сумка. Пятый от места гулянья - заранее посчитал. Раз, два, три, четыр -ре... Бум! Иван Макарович куда-то из себя "вышел."
Наверное, надолго, поскольку стал ощущать холод и запросил: "Маша, укрой!" Потом чьи-то руки стали его касаться, куда-то тянуть. Женский голос сказал: "Ступенька, Иван Макарович." С него стянули пиджак, толкнули. Упал на спину, но мягко. Запах сладких духов, нежное женское дыхание.
Смог открыть глаза. Свет фонаря с улицы осветил, склонившееся над ним лицо. Наташа! И окончательный провал памяти. Утро оказалось помятым, неприятным и больным. Напившись воды из фонтанчика, здесь же умывшись, Иван Макарович исчез по английски - неподалёку была остановка.
И три месяца, до его отпуска, от Натальи никаких намёков не поступало. Тут Иван Макарович аж подскочил на диване, озарённый горделивой догадкой:
"Так она от меня намёков ждала потому, как сама меня соблазнила! Всё сходится - пошла за мной следом, стянула пиджак, на кровать уложила... Не просто же так! Не помню подробностей? Так совесть моя меня бережёт, включив амнезию. Получается, Наташа влюбилась в меня? Почему бы и нет. Да может, и семью мою она разбивать не планировала. Просто решила родить от любимого мужчины. Мать у неё выпытала имя отца. То есть, моё!"
Резво вскочив, он заходил по квартире, не замечая, что топчет заготовленную полоску обоев. "Так-так. Значит предстоит стать папашей? Эге." Эта мысль взволновала Ивана Макаровича. А Маша? Скрыть и жить, как ни в чём не бывало, Надежда Степановна не позволит. Жена не простит.
Ну, а если у него такая судьба - вырастив одного сына, второго родить? Да, в мудрые, зрелые годы. Квартиру, конечно, он Маше оставит. Потерпит Надёжду Степановну в тёщах. А там, как пойдёт. Молодая жена, сын - жизнь будто заново! Вот Пашка рот разинет от зависти!
Иван Макарович играл с дымкой возможного будущего, как ребёнок, получивший игрушку, забыв подумать о любви, о том, что он совершенно не знает Наташу, а младенец это сплошные хлопоты. И как-то нужно смотреть в глаза сыну, внукам. Да той же Маше с которой он жил не тужил почти тридцать лет! Морок на него напал, не иначе.
Наплевав на ремонт, взялся наглаживать брюки, искать голубую рубашку - жена говорила, что она ему очень идёт. Есть не хотелось и к моменту выхода из квартиры, он даже схуднул, затянув ремень на брюках потуже. На углу бабка продавала разноцветные астры. Он взял все, что были. И торт купил в магазине.
Автобус довёз до улицы Ленина и долго дом искать не пришлось. Вот он сейчас позвонит, дверь распахнётся и Маша, тьфу-ты, Наташа встретит его с радостными, заплаканными глазами. Увидев его, Наталья полыхнула щеками. В её голосе прозвучало что угодно, но только не радость:
"Иван Макарович?! Зачем вы здесь?"
Помня наказ Надежды Степановны, он соврал:
"Я обдумал, Наташа, наш эпизод на турбазе и решил, что мой ребёнок не должен расти без отца!"
Наталья усмехнулась и предложила пройти в комнату.
"Значит, обдумали. А откуда про ребёнка узнали? Только мать в курсе, да и то из-за моего токсикоза. Она вам позвонила? Ну, конечно, у неё оставался номер. Невозможная женщина! И как мне теперь смотреть вам в глаза? Жене, надеюсь, не рассказали?"
"Маша в деревне. А я в воскресенье поеду. То есть, хотел в воскресенье, но теперь не поеду. Надежда Степановна сказала надо подать на развод..."
Послышался звук открываемой двери, Наталья пробормотала:
"Помяни чёрта и он явится в лице моей мамы."
Надежда Степановна, быстро оценив обстановку, выговорила дочери:
"Почему за стол гостя не приглашаешь? Значит очень кстати, мои пироги."
Наталья недовольно поморщилась:
"Ой, мама, хватить дурить. Ты ж сама всё устроила. Сбила с панталыка Ивана Макаровича. Переждать не могла?"
Мать не понимала:
"А чего ждать-то? Когда в роддом увезут? Ты назвала имя отца, я расстаралась. И вот он - с цветами пришёл! Вы, ребятки, не тушуйтесь. Лишнее покидаем в костёр, а новое построим."
"Я не хочу Машу в костёр,"- промямлил Иван Макарович.
Наташа всплеснула руками: "С мамой понятно, я её в лес завела. А вы-то зачем эту чушь подхватили? Торт, цветы, ребёнка признать хотите."
"Не сразу, но вспомнил, что я отдохнуть лёг на кровать. Вы пришли в темноте. Одежду с меня снимать начали. Духи ваши сладкие вспомнил..."
Наталья поморщилась:
"Не надо про духи. Тошнит. А отдыхали вы возле домика. Я мимо шла. Еле подняла, вашу жену ругая за то, что вас откормила. Втащила в домик. Там ещё наш водитель храпел возле кровати. Сняла с вас ботинки, пиджак, чтоб совсем не помялся. Уложила, одеялом накрыла. Вы открыли глаза и промычали: "Ммм- аша." Я ушла."
Образовалась пауза. Иван Макарович хлопал глазами. Надежда Степановна посерела лицом. Наталья нервно посмеивалась. Первой мать Наташина заговорила: "А дитя ветром что ли надуло?!" Поняв, что карты пора раскрывать, дочь призналась:
"Почти. Помнишь, я три года сохла по Мишке? Ну, такой симпатичный, ты говорила - вертлявый? Он со мной с месяцок повстречался, а потом переметнулся к другой и больше мы не видались. И вот - первого июня, чудо-встреча! Он на турбазу приехал с приятелем, по путёвке выходного дня.
Пришёл наш концерт посмотреть. Узнал меня, заговорил. Гуляли, на качелях катались. А как пошли шашлыки, зазвенели стаканы, я его к столу пригласила. Он шепнул: "Давай свой праздник устроим!" Стащил со стола бутылку.
Меня тоже бесшабашность накрыла. Набрала мяса, закусок и мы на берег Волги ушли. Мишка разжёг костёр. Выпили. Он поближе подсел. Тут ветер поднял подол."
Она замолчала. "Значит, отец не я?!"- приподнялся Иван Макарович. "Да помолчи, жених пластилиновый!" - отмахнулась Надежда Степановна и потребовала у дочери: "Значит адрес Мишки давай, где работает? Прижмём, не отвертится!"
Наташа головой покачала:
"Он женат мама. Двое детей. Жена по путёвке "Мать и дитя," уехала с ребятишками, а он решил проветриться на турбазе. На черта мне такой гуляка? Мама, ты всё девчонку видишь во мне, а ко мне тридцать первый год подступает. Личная жизнь не складывается.
Я уж давно думала хоть ребёночка родить для себя. Но от кого? Повезло, что Мишку занесло на турбазу. Будет у тебя внук или внучка, а зятя не будет. Что за беда? Не вырастим что ли?"
"А молва?"
"Да плевать на всех. С твоим уменьем быстро позакрывают рты."
Надежда Степановна ободрилась: "А и правда. А с этим что? Отпускать или пусть женится раз пришёл?"
Десять минут спустя, после скорых извинений Наташи, Иван Макарович, в странном настроении, выходил из подъезда. Обещанные пироги прошли мимо и это расстраивало больше всего - голодным мужчина быть не любил. Он даже толком думать не мог в таком состоянии.
Добравшись домой, проглотил тарелку борща, пока варились пельмени - творенье любимой жены. Вспомнив о пол бутылки водки ("Исключительно для компрессов, Ваня!") мелкими глотками выпил малый стаканчик. Уже пельменями закусил. Желудок благодарно икнул. Тело охватила истома и пришло осознание:
"Пронесло! Не надо разводиться с Машей и жениться на какой-то Наташе - лёгких ей родов! Спасибо, дорогой Боженька!"
Уснул на диване под бормотанье телевизора. И не было человека счастливей на свете. Через день, минуя встречу с приятелем Пашкой и рыбалку, Иван Макарович ехал к жене и вёз ей искреннее признание, что ремонт без неё провалил. Об этом свидетельствовал крайний участок обоев.
Затоптанный с "изнаночной" стороны, он и "с лица" смотрелся не свежим. Порча случилась, когда ошалевший Иван Макарович метался после звонка Надежды Степановны. Обои покупали последние, без запаса. Ничего. Он даст Маше насладиться своею значительностью и шкафом заставит.
Всё поправимо в этой жизни, если ты дурак не по факту, а только теоретически.
от автора: Добавлю, что история произошла в конце 80-х, а услышала я её в начале 90-х годов. То есть и рассказчику, и герою истории натикало больше пятидесяти. Теоретика измен не повидала, а Павел подкрашивал волосы оттеночным шампунем, носил джинсовый костюм - варёнку и белые, в красную полоску носки.
Он делал вид, что озабочен поиском новой жены, на самом деле, просто дурил женщинам головы, говорил про порох в пороховнице. А по факту выглядел одиноким и немного смешным.
