1992 год. Лето. Я живу одна в трёхкомнатной квартире на 8-ом этаже в доме по улице Ленина 6. Сплю на раскладушке. При мне только простыня, подушка и лёгкое покрывало, а также минимум носильных вещей. В соседней квартире живёт молодая чеченская пара с маленьким ребёнком, но их не видно и не слышно. Наверное муж жену с маленьким ребёнком вывез в село к родителям. Я не скажу, что в городе стало страшно, но несколько неспокойно. Между нами и ими возникла какая-то полоса отчуждения, которой пропитан весь воздух.
В квартире напротив живёт русская пара. Они из рабочих. Пока никуда не собираются. Всё чего-то ждут. Их русские соседи из двухкомнатной квартиры уехали первыми с нашей площадки к своей ингушской родне в село Экажево.
Ещё весной в городе появились молодые и элегантные чеченские парни в чёрных кашемировых пальто и широкополых шляпах. Носят тёмные очки.
Ну появились и появились. Сразу видно, что из Москвы приехали. У нас так не ходят. Мне то, что за дело до них. И раньше такие приезжали. Москвичи!
Работы у меня, как всегда много. Я ожидаю вызова о переводе из МВД Чеченской Республики в ГУВД Краснодарского края, а его всё нет и нет. Напряжение нарастает. Трудно заснуть вечером. Я иду к соседям напротив с бутылкой вина, купленного в магазине по дороге домой. Сидим вчетвером. Закусываем. Еда у нас пока есть. Валентина пожарила картошку, нарезала селёдки с луком, а Анатолий открыл банку с солёными огурцами. Что ещё нужно для счастья? Разве что песни петь? А может мы их и пели, только я позабыла.
И спасительно отупевшая после вина, я возвращаюсь к себе в квартиру и засыпаю мирным сном. И всё это длится целую неделю. До тех пор, пока Толику ночью не пробили голову какие-то распоясавшиеся амбалы. Спасибо добрые люди утром вызвали ему скорую помощь. Ему сделали операцию.
Теперь ему нельзя пить. Наши посиделки таким образом закончились и мои добрые соседи стали собираться в Оренбург. Там у Валентины живут родители, братья и сёстры. Они уже давно приглашали её вернуться на родину.
Пока они готовились к отъезду, моей соседке, что живёт надо мной стало плохо. Пришлось и ей срочно вызывать скорую. Валентина Толика не пустила её сопровождать. Ему и так хорошо досталось. Хватит с него! Пришлось мне ехать.
Это был аппендицит. Я дождалась пока сделали операцию. Врача поблагодарила и пошла тёмной ночью через весь город пешком домой. Аллах меня хранил. Ещё не доходя до моста, в 50 метрах стояла группа мужчин. Они вели себя мирно. С той поры уже более тридцати лет я не хожу по ночам одна.
Совсем забыла сказать, что мы все вместе дружили. И Лариса была четвёртой, которая с нами Каберне распивала. Муж её бросил с двумя девочками и укатил в Москву. Оказывается её папа был чеченцем. Видела его пару раз издалека. Думала, что он из тех, кто русских жён бросили. Ан нет. Он жил со своей женой до самой своей смерти и уже не в Грозном, а в Ростове-на-Дону. Мы с Ларой были из одной системы и до сих пор дружим. У неё теперь все полицейские.
Я всё продолжаю ходить на работу, но вскоре меня выводят за кадры потому, что я работаю по Инструкции МВД СССР. Так издайте свою, чтобы она не противоречила международному праву и, чтобы по тем документам, которые я буду выдавать, граждан выпускали через госграницу. И с чего я буду им материальный ущерб возмещать, если нам уже, как полгода не выдают зарплату.
Есть мне кому пожаловаться. Но я понимаю, что это напрасно. Идёт большая внутренняя игра между местными и внешняя политическая за пределами нашей экспериментальной площадки. А мы русскоговорящие, как котята болтаемся у всех между ногами и нам здесь уже давно не место. Только иные местные ещё не понимают, что их прекрасные ожидания будут обмануты через два года.
Как же у нас всё было тихо и спокойно ещё летом прошлого года. В августе 1991 мы всей семьёй отдыхали на Каспийском море на базе отдыха ГМУС треста №7.
Но, когда вернулись очень удивились. Вся площадь перед зданием СМ ЧИАССР бурлила. Порой там танцевали мужчины и женщины в белых одеждах. Но это были не чеченцы, а явно какие-то приезжие люди. Интересно откуда?
По утрам, когда я ходила на работу по мосту через Сунжу, то на нём сидел какой-то азиат в полосатом халате и белой баранье шапке. Мужчина лет тридцати с внимательным и дерзким взглядом. Он не был похож на нищего, а скорее на разведчика. Мне так и хотелось спросить у него: "Do You speak English?" Но я решила, что лучше не дразнить гусей. По этому мосту моциона ради ходили очень важные персоны. Некоторые из них жили в моём доме.
Я даже рада, что я всё ещё жива и уже больше ни за что не отвечаю. А ведь на мне такой груз ответственности висел. Своей головой я отвечала за сохранение заграничных паспортов и визовых печатей. И теперь мне никто не устроит провокаций. А ведь пытались и не одну. Хвала Аллаху! Это он спас меня.
Наконец вызов пришёл и 12 сентября я покинула прежде милый моему сердцу Грозный, где прошла вся моя молодость. А 13 сентября я уже была в Краснодаре. Мне крупно повезло и я благополучно добралась на поезде. Но не всем так повезло, кто ехал и в поездах и в машинах. Но это уже другая история.
Спустя годы нашлись все мои русские и чеченские родственники (по мужу), а также многие русские, чеченские, ингушские и еврейские друзья и знакомые.
Кубань нас всех понаехов принимала изначально по разному. Но когда она нас поняла, то окружила теплом и заботой. Не все мы, наши, дети, внуки и правнуки считаемся кубанцами. Но вот, когда моего поколения не станет, то мы из понаехов превратимся в кубанцев. Так говорят местные старики-казаки.
И пусть наша молодость и прошла, но жизнь продолжается. И она прекрасна!
Если вам интересно на моём канале — подписывайтесь! Рассказывайте свои истории! И не забывайте ставить лайки!