Вот это грохнуло так грохнуло! А потом еще, и еще, и раскатисто отозвалось вдали. Не даром вчера с вечера зарницы искрились и разрезали плотный слоеный небесный пирог. За окном потемнело, несмотря на ранний час.
- Ты смотри-ка, Злыдень, чего делается. – покачала головой баба Фаня, отпивая из стакана в подстаканнике с символикой Олимпиады 1980 - Если и дальше так пойдет, то весь ебилей насмарку. Где столы - то ставить? Гостей дождиком мочить? Дожди как зарядят, того и гляди, на неделю.
Злыдень развалился на диване, растянувшись во всю длину и заняв обширным телом всю полезную площадь. Отвлекшись от внутреннего диалога, он лениво приоткрыл правый глаз и выпустил когти на передней лапе:
- Фань, вот чё ты нагоняешь, а? Когда я тебя без юбилея оставлял? Все будет! И погода, и гости, и юбилей.
Баба Фаня оторвалась от окна и посмотрела на Злыдня:
- Да знаю, знаю, это я уж так, по привычке.
Потом расправила привычным жестом несуществующую складку на скатерти и вздохнула:
- Наверно последний ебилей-то, пора уж…А, Злыдень?
Кот спрыгнул с дивана, потянулся как следует и запрыгнул на стол.
- Вот как знал! Вчера сам об этом думал.
- Мне уж 92 годка по документам-то этим. Да и ты засиделся. Будем сниматься с насиженных мест. – проговорила баба Фаня – Жаль, хорошо тут. Земля-то какая! Вона каки помидоры родит!
- Ой, не начинай, прошу тебя! Что ты привязалась к помидорам этим?! Точно, пора обстановку менять. Присмотрел я два местечка. В Карелии и в Новгородской области…
- Ой, нет, не поеду. Холодно там, а еще все заново начинать! – запротестовала баба Фаня.
- Зачем заново? – удивился Злыдень. – сейчас времена не те. На одинокую бабульку с котом никто и внимания не обратит. Мало ли чего в деревню поперлась, может дети сослали, может черные риелторы, а может и сама. Сейчас модно. Дауншифтинг, во. А может в город, а? Сейчас магические услуги популярны. Битва экстрасенсов и все такое.
Баба Фаня нахмурилась:
- Нет, нет и нет. Я своего комфорта лишаться не хочу. И тебе не позволю. Привык, небось бегать по травке, пузо щекотать на всем домашнем. А в городе миску сухарей из рыбьих голов, горшок с опилками и привет! Или давай, вылезай и опять в человеческое. Камень у тебя, отменяй все и снова двуногим бегай.
Злыдень потряс головой:
- Ладно, права, права…Буду тебе деревню искать.
- И чтобы с баней, огородом, курями и все как положено. – баба Фаня предостерегающе подняла палец. – Сам-то опять котом будешь?
- Это уж, как водится, привык за 15 лет. – хмыкнул Злыдень
- А ВасильПетровичем тож хорош был! – ухмыльнулась баба Фаня, глядя на фото мужа с усами и в портупее.
- Не начинай, а? – рассердился Злыдень. – Хочешь Петровичем – буду Петровичем. Как скажешь. Может так оно и лучше выйдет, чтоб сначала начать.
- Значит порешили? Снимаемся? – оживилась баба Фаня. - Дети расстроятся.
- Ну, погорюют и перестанут. Все понимают, что ты не вечная. Вернее, Епифания Игнатьевна Окулова, 1927 года рождения. – пояснил Злыдень.
- Эх, надо все красиво подготовить, чтобы с шиком. И со всеми попрощаться. Ты давай, не тяни, чтобы и место было подготовлено и с юбилеем все прошло гладко. И про документы не забудь. Сейчас не те времена, все должно быть достоверно. - предупредила баба Фаня и со вздохом встала. – Ох, тяжко будет на новом месте без добра, без заготовок на зиму. Как не к стати все это, ой, не к стати!
- Уймись, Фанька, будут тебе заготовки твои, уймись. Перенесу. Подготовь, что тебе нужно только заранее. - рыкнул на ее Злыдень.
- Вот за это тебе большое гран мерси! – и баба Фаня чмокнула кота в нос.
Предстояла колоссальная работа. Подготовка к юбилею, который должен был стать самым грандиозным из всех, к тому же переезд. Баба Фаня уселась на кровати, покрытой шикарным покрывалом из китайского искусственного меха, расписанного под тигра и осмотрела комнату. Эх, 74 года прошло, как появилась она здесь. По человеческим меркам немногие и доживают до такого возраста. Жалко детей и внуков. Но последние года три она уже знала, что этого не избежать и надо готовиться. Отвыкла она от переездов, барахлом обросла, имуществом. В прежние времена были ситуации, что голой из бани выскакивала и развоплощалась. А сейчас вот как! Заготовки, имущество. Эх, не зря Злыдень сердится, не зря, совсем расслабилась, разбаловалась телесно. Баба Фаня открыла шкаф. Одежды висело в нем видимо-не видимо. На любой вкус. В этом платье она замуж за ВасильПетровича выходила, а в этом ей героя труда давали, вот и звезда на нем висит. А это шелковое, зеленое, любимое. Она закрыла шкаф и вышла. На кухне хозяйским глазом осмотрела все и тоже начала исключать не первостатейное, хотя забрать хотелось все. Она знала, что Злыдень мог хоть всю Ростовскую область перенести, не то, что имущество, но действовать надо было осторожно, не привлекая внимания. Хотя самовар надо бы взять, чайник, сервиз и подстаканник. Деньги у Злыдня в надежном месте, а вот заготовки забрать обязательно. Такие помидоры уродились! Не пропадать же добру. Да и на новом месте приятней будет чайку с вишневым вареньем выпить.
Ближе к обеду сложился четкий план. Все имущество было перенесено в баню, откуда и решили стартовать в новую жизнь. Насчет самого переезда у Злыдня с бабой Фаней были большие разногласия. Злыдень, зная характер бабы Фани, наотрез отказался сообщать, куда намерен переносить их. Ответил коротко: «Супрыз!», зловеще хохотнул и исчез. А между тем, дел было полно. Баба Фаня вздохнула и отправилась к соседу, с которым заранее договорилась о покупке уток, гусей и молочных поросят.
До вечера баба Фаня занималась подготовкой: повесила коптить уток и рыбу, поставила тесто на пироги и приступила к варке холодца в двух ведрах. Злыдень появился, когда жара спала и стемнело. Вид у него был довольно помятый, зато он пребывал в прекрасном настроении. Он запрыгнул на разделочный стол, поближе к плите, сунул нос в ведра с кипевшим холодцом и вынес экспертное мнение:
- Епифания, ты лаврушки-то переборщила! Так в нос и дает.
- Не переборщила, нормально. А тебе и вовсе никакой лаврушки не надо. Мясо выудить и угощение готово! – заворчала баба Фаня.
- Ну, всё! Почти! Можно переезжать. Баня через три дня достроится, курей заказал, и огород тебе тоже вспашут, с навозом, как положено. Может плеснешь мне холодца? Горяченького, как я люблю. – Злыдень категорически не признавал мясо в желе, зато угоститься нежной, разварной говядиной в ароматном бульоне был готов всегда.
Баба Фаня ткнула двузубой вилкой на длинной ручке мясо и вынула из уютно бурлившего бульона увесистый кусок.
- Вот, на тебе. Только не хватай сразу, дай остыть.
Да куда там! Злыдень впился в мясо когтями и аккуратно, по волоконцу разрывал кусок.
- Завтра Толик с семьей приедет и Наташка с Ксенией. Алексей с Семеном позже подтянутся. Будет кому помогать. Устала я чего-то. – сообщила баба Фаня, присаживаясь на краешек стула, – Как ни крути, а 92 года много. Устало это тело. Устало.
- Я твой намек понял. Но не уверен, что успею. Давай свои пожелания – заворчал увлеченный мясом Злыдень.
- Да нет особо пожеланий, просто чтоб здоровье было. Мне ж последние 20 лет только это и желают. И не прикидывайся давай, не успеет он. Будто б я не знаю, как ты год в день вкладываешь. – махнула на него полотенцем баба Фаня.
На утро дом начал наполнятся гудящими родственниками. После бесконечных обниманий, поцелуев и расспросов началось большое чаепитие. Напеченные вчера пирожки улетели в один миг. В другое время баба Фаня прервала бы этот разгул безделья и отправила бы всех работать, раздав каждому задание, но не сейчас. Она восседала на своем месте и молча смотрела на родню поверх чашки. Первой забеспокоилась Наташка:
- Ты что, бабуль? Тебе плохо?
Баба Фаня как - будто бы очнулась от долгого сна, заморгала сморщенными пергаментными веками.
- Да задумалась, Наташенька, как со всем управится! Гостей-то много…
Наташка вскочила и начала убирать со стола.
- Не переживай, бабушка, мы все сделаем. Чего расселись, давайте шевелитесь, не в гости приехали! – рыкнула она родне.
- Вся в меня! – прослезилась баба Фаня
Кипучую энергии Наташки было не унять. На помощь пришли и соседи. Руки носили, месили, насыпали, мыли, резали, жарили, тушили, пекли, ноги бегали из дома в сарай, из сарая во двор, из двора в кладовую.
Вечером, за ужином, Артем, праправнук бабы Фани, только и диву давался, как только они всё успели и так много сделали. Баба Фаня усмехалась, наглаживая тушу Злыдня, который устроился у нее на коленях.
- А это, Тёмка, потому что дружно работали. Когда вся семья вместе-ничего не страшно и все по плечу. Когда помощники есть. Да, Злыдень?
Откуда ж им было знать, что Злыдень расстарался вовсю. Растянул один день в два.
А в следующий полдень завертелся-заискрился праздник. Баба Фаня позволила идти всему своим чередом. Очень уж ей хотелось разгуляться напоследок, отметить с шиком этот финальный «ебилей». Любила баба Фаня покуражиться и раз в год имела на то полное право.
На вынесенные накрытые белыми простынями столы уже начали выставлять тарелки, стаканы, раскладывать вилки и ножи. Вот поплыл запеченный поросенок, а за ним осетр и копченые утки. Огромные тазы салатов, пирожков, пирогов и блинов с начинкой. Фирменные бабы Фанины огурчики и маринованные помидоры. Выкатились в тачке бутылки из кладовой. Восемь здоровых полосатых арбузов плавали в лоханках с холодной водой под кустом. Постепенно и самих столов стало не видно. Баба Фаня в любимом зеленом платье и лакированных туфлях на невысоких каблуках вышла на крыльцо, сложив руки под грудью. Рядом важно пристроился Злыдень.
А дорога уже пылилась огромным облаком, сообщала о прибытии гостей. Первым прибыл глава местной администрации, в сопровождении главврача больницы, где трудилась всю жизнь баба Фаня. Вручили огромные корзины цветов и памятные подарки. Их немедленно провели к столу. Следом приезжали родственники и друзья из Москвы, Краснодара, Астрахани и Воронежа. За столами собралось уже больше пятидесяти человек, а ещё и соседи подходили. Крыльцо бабы Фани укрылось цветами, коробками и пакетами. Разобрать все было невозможно.
Первый тост произносил глава администрации. Пожелал долголетия, счастья и бодрости. Оценил вклад баб Фани в медицину района и признался, что его самого принимала на свет Епифания Игнатьевна. За что был удостоен громких аплодисментов. Баба Фаня выпила рюмку вишневки:
- Спасибо, дорогие. Хорошее начало. Ну, что, как говорится, ГОРЬКО!
И смачно поцеловала главу администрации. Гулять так гулять! Заиграла музыка, зазвенели стаканы, вилки и тарелки. Через несколько часов все уже и забыли, откуда берется угощение, и кто подносит очередные тазики, подносы и бутылки, и уносит грязную опустевшую посуду. Гости отплясывали по разухабистые песни. Старший сын бабы Фани рвал баян.
Злыдень, сидевший за баней, укоризненно покачал головой, когда баба Фаня вышла к нему.
- Вот ты разошлась сегодня! А если кто заметит? Что все само собой делается.
- Раз в год имею право. - отрезала баба Фаня – Это я еще танцевать не начала.
-ЭЭЭ, Епифания, да ты набралась! – догадался кот
- Еще чего! Только бутылку вишневки ополовинила. Мне таких, сам знаешь, литра три надо. – урезонила его баба Фаня. – Пойдем, я тебе осетра оставила. Человечьей-то еды скоро не останется. Надо на завтра припасти. А сегодня наколдованную придется есть. Да ладно, не заметят.
Злыдень категорически отказался.
- Нет, сама знаешь, мой второй праздник. Когда наши - то подтянуться?
- Так это от тебя зависит. Через пару часов они поутихнут и можно по углам разносить. Тогда наших звать можно.
К шести часам начало темнеть. Пришло время песен. Главврач, обладавший неплохим мягким баритоном, спел с бабой Фаней дуэтом «Широка река». И тут внезапно Алексею, сыну бабы Фани, сердечнику, которому было уже 66 лет, стало плохо. Злыдень на крыльце начал нализывать правую лапу. Баба Фаня поняла сигнал и заголосила:
- Ой, Лешенка, перегрелся, наверное, инфаркт. Срочно скорую надо!
Наташка, которая была самая трезвая из всех, достала телефон и пыталась набрать трясущимися пальцами номер.
- НЕ НАДО! – рявкнула железным голосом баба Фаня – Я сама!
Она вытащил из кармана свой облезлый кнопочный телефон и закричала в трубку:
- Скорая!!! Это Епифания Окулова, тут сынок мой, Лешенька, помирает! Игорешу пришлите скорей!
В этот момент замигали лампочки, развешенные на деревьях, зависли в воздухе комары, замерли за столом, на дорожке и под кустами все гости.
- Порядок! – сообщил Злыдень. – Родню сама в доме штабелируй, а соседей я по домам отправлю.
- Ты только поаккуратней, а то в прошлый раз главе администрации башку проломил. Потом рассказывал, как бандиты напали, и он Епифанию Игнатьевну защищал.
Баба Фаня обходила застывших родственников, аккуратно приподнимала, так, что они повисали в воздухе и элегантным движением отправляла их плавно влетать в дом через распахнутое окно. Тем временем Злыдень просто тыкал лапой в соседей и прочих пришлых гостей и они, подрагивая в воздухе, растворялись в темноте сада.
Баба Фаня присела на лавочку и налила себе стакан самогона.
- Уф, теперь и расслабиться можно!
Она опрокинула стакан, закусила здоровым куском копченого окуня, скинула туфли и выдернула из замысловатой прически все шпильки.
- Вот это дело!
По щелчку все на столе мгновенно пришло в порядок. Скатерти засияли снежной белизной, приборы лежали ровно в ряд, а столы ломились от угощения. Над столом собралось огромное облако светлячков, а по забору заплясали зеленые искры.
- Едут! – резюмировал Злыдень
И верно. Все честь по чести, никаких выпрыгиваний из-под земли и поездок на скорой с мигалками. Через аккуратно приоткрытую дверь, появившуюся прямо напротив калитки, выходили делегации из других миров. Третий и даже Второй Замы Самого, пара именитых чертей, с которыми в далеком прошлом имела дела баба Фаня, наряженный Лев Иванович, он же 999-ый, за ними старый Злыднев приятель, домовой Шуша, здоровенный детина в конопляной рубахе без штанов, но с черной бородой по колено. Потом ангельская внушительная делегация, Гавриил в белом спортивном костюме, красивый и строгий Михаил в расшитом традиционном зеленом кафтане и красном плаще, несколько ангелов попроще, Игорь, непривычно наряженный в смокинг. За ними две умершие тысячу лет назад русалки, подруги бабы Фани, в сопровождении Серой стражи, стооднолетний шаман из Якутии, с которым долго и плодотворно работала баба Фаня и несколько именитых ведьм и колдунов со всех концов света.
Всех баба Фаня поименно называла и приглашала войти. Иначе никак нельзя, такой ритуал.
Гости церемонно раскланивались со Злыднем, пожимали друг другу руки, обнимались и рассаживались за столом.
На этот раз за столом председательствовал Злыдень.
- Дорогие гости! Мы с Епифанией Игнатьевной рады вас приветствовать на этом юбилее. К радости или нет, но сообщаю, что на этом месте это последний юбилей.
Над столом пронесся шум.
- Да, пришло время нам сменить обстановку. Все обязательства наши будут исполняться и на новом месте. Поэтому для нас это очень знаменательно. Мы с вами прощаемся и рады приветствовать на новом месте. В скором будущем. За здоровье Епифании!
Гости опрокинули стаканы. Баба Фаня встала, поправила разлетевшиеся вокруг ее головы волосы, и сказала:
- Дорогие мои! Очень рада вас всех видеть, хотя с некоторыми виделись не так давно. И отдельное спасибо, что не вышли через дыру в полу. Поэтому, как говорится, между первой и второй перерывчик небольшой, давайте выпьем за вас. И я жду поздравления, кстати!
Немедленно все снова выпили. Встал Третий Зам:
- Дорогая Епифания Игнатьевна! Мы с Гаврилой как знали…переезд-дело хлопотное, поэтому приготовили нематериальный, так сказать, подарок. Позвольте применить наши способности для демонстрации.
- Валяй! – разрешила баба Фаня, жуя пирожок и попутно вытирая руки о шкуру Злыдня.
Третий Зам с Гавриилом, 999-ый с Игорем и Михаил вышли на дорожку, где было свободное пространство. Старшее начальство пошепталось и внезапно на дорожке появилась небольшая ярко освещенная сцена, а сами участники с музыкальными инструментами. Игорь за клавишами, 999-й на ударной установке, Гавриил с гитарой и Третий Зам с бас гитарой. У микрофона стоял Михаил.
- Дорогая Епифания Игнатьевна! Наша группа «Райский ад»..
- Погоди, договаривались же что «Адский рай»! – возмущенно перебил его Третий Зам, но на него зашипели остальные участники
Михаил продолжил:
- Наша группа от лица всех обитателей верхнего и нижнего миров хочет поздравить Вас и подарить эту песню!
Гавриил ударил по струнам. У Михаила был замечательный голос, а как он был хорош на сцене со своими каштановыми локонам, украшенными тиарой. Группа исполнила все идеально, как будто всю жизнь только и играли вместе.
Баба Фаня прослезилась и поднялась на сцену, обнимала и целовала участников.
- Ай, ребята, удружили, люблю хорошую песню. Как сыграли-то душевно. Миша, божественный голос, чудо! А ты рогатый, как ловок на барабанах, блеск!
- Это я, вообще-то песню написал! – возмутился Третий Зам
- Положим, ты только музыку, а текст. – добавил Гавриил.
- Таланты, ребяты! Самородки! За это надо выпить! Злыдень, наливай! – закричала баба Фаня и понеслось. Время перестало существовать, все слились единый шумный комок, который беспрестанно ел, пил, пел, танцевал и кричал. Этот энергетический ком пульсировал и беспрестанно обменивался сумасшедшей атмосферой общего праздника. В единственный день, когда каждый мог позволить себе всё. Ну, практически всё.
Вся еда была съедена, все напитки выпиты. Баба Фаня успела потанцевать с каждым. Ближе к наступлению утра Злыдень зазвал ее за баню, где пытался отлежаться, избегая эпицентра шума, и заявил:
- Ты, Епифания, как хочешь, а я устал. По сути 22-ой час празднуем.
- Еще б не устать! – хмыкнула баба Фаня, пританцовывая под раздающийся ритм и обгладывая утиную ногу. – Столько жрать-то! Я удивляюсь, как ты еще передвигаешься! Не ной, пойдем, мою любимую еще не пели!
- Да ты на себя посмотри! Вы с Сенькой самогона литра три выдули! А еще жалуешься, тело устало! Да ты паровоз чугунный, всю ночь гудишь, коптишь, а все тебе мало! - возмутился кот
- Раз в год имею право! – сообщила баба Фаня и легонько стукнула утиной ногой кота между ушей. – как никак последний ебилей! Как еще на новом месте устроимся!
- Ладно. Пой последнюю, потом танец и закругляемся. Нам еще отход красиво обставлять.
Баба Фаня ускакала обратно. На сцене Гавриил объявлял ее любимую песню. Каждый год любимой называлась та, которую выбирала под настроение сама виновница торжества. В этом году любимой песней оказалась «Рюмка водки». Группа немедленно подхватила мотив, а Злыдень за баней закопался поглубже в траву и заткнул уши.
После продолжительных аплодисментов Злыдень покинул свое убежище и вышел на сцену.
- Дорогие гости! Объявляю финальный танец, по традиции Епифания Игнатьевна сама выбирает партнера!
Группа заиграла медленный танец, светлячки начали гаснуть, а баба Фаня подошла к Злыдню и ткнула его в меховой бок.
- Давай уже!
- Чего? Я? Я не танцую! – запротестовал он
- А ну, цыц! Лапы на плечи и танцуй! – приказала баба Фаня
Злыдень встал на задние лапы и оказался почти одного роста с ней. До плеч лапы, конечно не доставали, но кот привычно обхватил ее за талию и повел.
Праздник затихал, а на горизонте разгорался следующий день, предвещавший новые события
После танца гости расходились медленно, стараясь задержаться подольше. Исчезла сцена, разлетелись светлячки, опустевшая посуда стала сама собой собираться со стола. По традиции последний уходивший гость получал от бабы Фани счастливый пирожок, исполняющий желание. Только наделенные ее особой силой вещи могли исполнять желания потусторонних обитателей. Но и прочие гости не оставались обделенными. Все уходили со свертками праздничной еды или баночкой домашней заготовки. Гавриил с Михаилом получили по банке огурцов, Второй и Третий Замы по бутылке сливянки, последним оказался 999-ый, которого отослал к обратно Третий Зам, который потерял где-то под столом свою перчатку. Ему-то и вручила баба Фаня счастливый пирожок.
- Ты смотри, дурень, не сожри просто так. Только чтоб желание исполнить! Традиция на ебилее такая. – строго сказала баба Фаня.
- Я понял, Епифания Игнатьевна! Прекрасный праздник! Очень благодарен, что пригласили. – начал кланяться 999-ый, прижимая пирожок к груди.
- Хорошо играешь, люблю живую музыку. В следующем году тоже приходи, приглашаю. Сеньке скажу, не сомневайся. – сказала баба Фаня
999-ый снова мелко закланялся и забежал в закрывающуюся за калиткой дверь.
На горизонте вставало солнце, в розовом свете которого общий разграбленный вид столов и участка бабы Фани не выглядел как арена боевых действий где-нибудь в 12 веке.
Баба Фаня и Злыдень сидели бок о бок на ступенях и смотрели на то, как заливается малиновым вся деревня, в которой они благополучно и счастливо прожили много лет.
- А все-таки ты, Фанька, хулиганка! – неожиданно сказал Злыдень
-Чё это? – удивилась баба Фаня
- Да то! Перепила всех и меня плясать заставила. 92 года в этом теле, а всё пьёшь, поёшь и пляшешь. Только не говори, что раз в год можно!
- А то! – отозвалась она.
- Ладно, иди собирайся, прощайся, вечером отбываем. При свидетелях надо.
На крыльцо вышел правнук бабы Фани, зевнул и удивленно спросил:
- А ты что, бабуль, уже встала?
«Ага, еще не ложилась!» подумала про себя баба Фаня, а вслух сказала:
- Конечно, Тёмочка, нам, старикам, много спать не надо. Иди в дом, сейчас блинков тебе напеку.
Артем вернулся в дом, а баба Фаня подмигнула Злыдню, кряхтя поднялась и предупредила:
- Ты давай, не болтайся за зря, всю защиту снимай, чтоб никакого следа не осталось. Только на могилке, чтоб как положено. Эх, отвыкла я от этого, отвыкла…
- А не надо было пить и гулять так. Я предупреждал! – нравоучительно отметил Злыдень
- Ой, не начинай, а? – недовольно возразила баба Фаня – Прям там я пью…
- Ага, все алкаши так и говорят. Стадия отрицания. А ты прими этот факт, Епифания, и легче будет. Истинно тебе говорю! – заливался хохотом Злыдень, любивший поддеть бабу Фаню.
- Ну тебя…Тьфу! – и она зашла в дом грохнув дверью.
Весь день баба Фаня была сама не своя, ходила между детьми, внуками и правнуками, разговаривала с каждым, принималась рассказывать какие-то истории из их детства, вспоминала войну. А к вечеру велела растапливать баню. Злыдень, гулявший по забору весь день и совавший нос в каждый угол, за что был руган и гоняем полотенцем Наташкой, куда-то к вечеру пропал. Баба Фаня собрала чистое белье и пошла в баню последней, чтоб не в самый жар. Невестка Антонина, которая пошла проверить, как она там, через несколько минут выбежала с криком на улицу. Родня толпой заскочила в баню. На полу, чисто вымытая, одетая во все новое, с двум тщательно заплетенными косами, лежала мертвая Епифания Игнатьевна Окулова, вчера отметившая 92 года.
Хоронили бабу Фаню всем районом. На старом уютном деревенском кладбище, под тополями, где 15 лет назад похоронила она своего супруга, Василия Петровича. Похороны были еще пышней, чем «ебилей». Все цветы укрыли могилу горой, а самогон лился рекой. Поминали в доме культуры, только там могли вместиться все желающие. Звучали речи сквозь слезы, слова благодарности и восхищения долгой и насыщенной жизнью Епифании Игнатьевны.
А тем временем домик на окраине села с синей крышей постепенно охватывало пламя. Сначала загорелась баня, потом жадный огонь перекинулся на дом. По соседству никого не было, все были на поминках, в доме культуры. Вернувшиеся родственники обнаружили выгоревшую поляну и повалившуюся печь. Вся история жизни бабы Фани осталась только в памяти знавших ее людей. Никакого материального напоминания не было.
- Хорошие были похороны! – с удовольствием сказал Злыдень, выглядывая из переноски, куда его усадила для конспирации баба Фаня.
- Да, красиво проводили. И на венки тратиться не пришлось. С ебилея вон сколько цветов осталось. – подтвердила баба Фаня, с удовольствием грызя яблоко. - И чего только мы на поезде поперлись? Не мог нормально перенести?
- Все должно быть достоверно. Засветить документ надо. Сейчас время другое, камеры вон везде. – пояснил Злыдень. - Все, доедай и пойдем, вон посадку объявили.
- Вот ведь раскормила тебя на свою голову. Как я тебя до вагона допру? – возмутилась кряхтя баба Фаня
- Ничего, на чемодане довезешь. Ты теперь молодая, всего-то 49 годков. – хохотнул Злыдень.
-Вот ведь гад! Просила помоложе, но не настолько же! Зачем внимание привлекать?
Фигуристая брюнетка в джинсах доела яблоко, взгромоздила переноску с невероятно жирным котом на чемодан на колесах и медленно пошла в сторону поезда, отправлявшегося в северном направлении из Ростова-на-Дону.
