Из донесений датского посланника графа Георга-Кристиана Гакстгаузена (об восшествии на престол Петра III)
Петербург, 4 (15) января 1762 г.
(написано шифром) Ваше превосходительство, со времени восшествия на престол Императора (Пётр III) всё здесь пришло в движение и во всем проявляется деятельность изумительная. Контраст поразителен: люди по природе тяжеловесные, ленивые и медлительные обратились в ловких, прилежных и подвижных.
Хотя занятия по внутреннему управлению должны бы быть главным предметом его забот, так как благоразумно, с его стороны, позаботиться об упрочении своего положения внутри страны, но это не мешает ему думать только о делах внешних.
Как только возникает какое-либо дело, тотчас же, без предварительного обсуждения, отдается приказ изготовить по этому делу бумагу, затем бумага подписывается и немедленно отправляется по назначению. Одним словом, в короткий срок, с быстротой поразительной, выполняется множество дел.
Канцлер (граф Михаил Илларионович Воронцов), человек от природы медлительный и к тому же придерживающийся иных взглядов, чем его новый повелитель, тем не менее, сохранит, как я полагаю, на некоторое время свой пост, по крайней мере, до тех пор, пока не приедет в Лондон князь Голицын (Дмитрий Михайлович), затем он выйдет в отставку, вероятно с большой пенсией.
Ценность денег, которые Император нашел после смерти Императрицы (Елизавета Петровна, умерла 5 января 1762 года), определяется от трех до четырех миллионов рублей, но они, с каждым днем, быстро тают, вследствие чрезмерных подарков Государя большому числу лиц и уплаты его долгов.
Один верный человек передал Императору 260 тысяч рублей, отданные ему на хранение покойной Императрицей. Точно также камергер Шувалов (Иван Иванович) передал ему 106 тысяч рублей, которые доверила ему его покойная повелительница, разрешив употребить на свои нужды до 10 тысяч рублей. Говорят, что тотчас после смерти Императрицы бывший фаворит (здесь И. И. Шувалов) уедет и будет жить в Женеве.
Предполагают, что монополии не будут уничтожены, я тем охотнее этому верю, что Рюмин (А. П. Бестужев-Рюмин), Воронцов и Глебов (Иван Федорович) пользуются большими монополиями.
Накануне нового года Император давал парадный обед всему русскому духовенству, которое находится в Петербурге. В тот же день он приказал убрать леса, приготовленные для предполагавшегося в день нового года большого фейерверка, за сооружением которых работали в течение нескольких недель.
Все принадлежности фейерверка перевезены в Царское Село для того, чтобы использовать их в будущем месяце - в день рождения Императора; но все те принадлежности, которые должны были аллегорически изображать взятие Кольберга (1761), были тотчас же разобраны и уничтожены.
Господин Брокдорф (Христиан Август фон, обер-камергер Петра III) чрезвычайно недоволен тем, что он один не получил денежных подарков; он жалуется на господина Бредаля (Петр Петрович младший) и тайные происки Императрицы (Екатерина Алексеевна), которыми последний пользуется.
8-го января Император созовет в первый раз Государственный Совет, на котором он, вероятно, объявит свою волю по поводу дел внешней политики; по-видимому, там будет речь и о нас.
Господин Бретейль (Луи Огюст де, посол Франции в Петербурге) сказал мне вчера вечером, что с последним курьером герцог де Шуазель много писал ему о нашем деле, а именно: возобновление договора произойдет помимо нас при посредстве дворов - его и венского, что в основании будет положено возобновление нашего трактата с Россией, причем к этому трактату будут прибавлены такие статьи, благодаря которым мы достигнем, наконец, нашей цели. Вы сами, ваше превосходительство, с горечью должны убедиться в том, как мало пользы мы можем извлечь из всего этого.
Командование армией фельдмаршал граф Салтыков (Петр Семенович) получил при посредстве князя Трубецкого (Никита Юрьевич), его свояка.
Император подарил своему новому шталмейстеру Нарышкину (Лев Александрович) 40 тысяч червонцев и третьего дня посетил его в сопровождении многочисленной свиты. Император оставался у него довольно долго, куря свою трубку; все общество вынуждено было заниматься тем же.
Положение Олсуфьева (Адам Васильевич) по-прежнему весьма шаткое: Император строго выговаривал ему за то, что он самовольно, из предосторожности, накануне смерти Императрицы опечатал все документы и другие представляющие ценность вещи, находившиеся в кабинете Императрицы и отчасти под его охраной.
Господин Олсуфьев оправдывался, как мог, ссылаясь на то, что он был ответственным за все находившееся в кабинете Императрицы и что поэтому он был обязан принять меры к тому, чтобы, в случай беспорядков, ничто не могло пропасть или быть расхищенным.
Теми не менее, пока, он еще не лишен своих обязанностей. Император тотчас же завладел шкатулкой с бумагами, оставив драгоценности, деньги и все остальное и черпая оттуда по мере надобности.
Говорят, что в потайном кабинете Императрицы, ключ от которого имела только она одна, найдены были чрезвычайно странные предметы, например всякого рода снедь, морковь, огурцы, восковая свеча, которую она держала во время обручения нынешнего Императора, старинные записи ее отца и много других подобных вещей, и все это среди бриллиантов огромной ценности.
Тело Императрицы было вскрыто; хирурги и другие врачи, присутствовавшие при вскрытии, утверждают, что, за исключением мочевого пузыря, где замечено было проявление каменной болезни, все другие органы были невредимы и что, следовательно, согласно с этими указаниями, если бы Государыня вела более правильный образ жизни, больше двигалась и следовала советам врачей, то она могла бы прожить до 80-ти лет.
В день нового года, господин Гордт (Иоганн Людвиг, полковник прусской службы, провел в петропавловской крепости 2 года), накануне только выпущенный из тюрьмы, где он, вероятно, много перестрадал, имел честь обедать во дворце с Императором и знатными вельможами; по этому случаю Император подарили ему шпагу, которую он носили, будучи великими князем.
Господин Тотлебен (Готтлоб Курт Генрих) выпущен из крепости, и по его собственным настояниям дело его будет рассматриваться военным советом, председательствовать в котором будет начальник полиции, генерал-поручик Корф (Николай Андреевич).
Его Величество нередко удостаивает своими посещениями своих министров и других знатных вельмож; в прошлый вторник Император удостоил своим посвящением нового обер-гофмаршала Нарышкина и в тот же вечер ужинал у гетмана графа Разумовского (Кирилл Григорьевич). Третьего дня та же честь была оказана новому обер-камергеру, графу Шереметеву (Петр Борисович).
Итальянский певец Компасси (Фердинанд), нечто вроде шута покойной Императрицы, уволен.
Появился указ по поводу траура: траур продолжится год и шесть недель и будет глубоким. Канцлер не здоров, а его супруга сильно больна.
Господин Бутурлин (граф Петр Александрович), зять m-llе Воронцовой, получивший на днях звание камергера, будет отправлен в Стокгольм с извещением о восшествии на престол Императора и смерти Императрицы, его тётки. Генерал Румянцев (Петр Александрович, взявший Кольберг) получил приказ явиться сюда.
Гакстгаузен
Петербург, 8 (19) января 1762 г.
(написано шифром) Несмотря на ряд повышений, которые Император нашел нужным произвести, как в военном, так и в гражданском ведомстве, в первые дни по своем восшествии на престол (список некоторых из них я имел честь отправить вашему превосходительству) не проходит дня без того, чтобы не было слышно о каком-либо новом повышении. Только, что появился печатный их список, перевод которого имею честь препроводить.
Прибывший на днях принц Гольштейн-Бекский (Петр Август Фридрих) получил от Императора звание генерал-фельдмаршала; есть слухи, что он будет назначен генерал-губернатором Лифляндии и Эстляндии; сам принц льстит себя надеждой, что слухи эти оправдаются.
Третьего дня, в день Крещения по старому стилю, с большой торжественностью был исполнен обряд, составляющий часть культа греческой церкви и совершаемый ежегодно. Обряд этот заключался в том, что на реке было совершено освящение воды и затем святой водой были окроплены полковые знамена и штандарты.
Совершал церемонию и священнодействовал архиепископ новгородский (Димитрий). Присутствовавшая при совершении этого религиозного акта, Императрица (Екатерина Алексеевна), находясь среди духовенства и других лиц, причастных обряду, направилась пешком, в сопровождении всего двора и многих городских дам, от дворца к прилегающему к нему каналу, рукаву Невы (Мойка), на льду этого канала находился, устроенный для этой цели, павильон, где Императрица и оставалась всё время совершения обряда.
В то мгновение, когда архиепископ освятил воду, раздался пушечный салют; по освящению воды, он дал отпить ее Императрице, причем раздался троекратный ружейный салют, произведенный войском, расположенным рядами по обеим сторонам канала. Это войско составляли части четырех гвардейских полков, артиллерийского корпуса и трех полков, приведенных сюда из Выборга и других мест, численностью до 8330 человек, что составляет половину всего количества находящихся здесь теперь войск.
Командовал этим корпусом фельдмаршал принц Гольштейн-Бекский; под его командованием, во главе первого Преображенского полка, находился Император. Обер-полицеймейстер Корф исполнял обязанности генерал- аншефа.
В прошлую субботу английский посланник господин Кейт имел честь представлять в частной аудиенции всех проживающих здесь купцов-англичан, всего 39 человек. Пользуясь этим случаем, Император оказал этому посланнику и его соотечественникам самый лестный и милостивый приём: он заверил их в своем покровительстве и своем особом к ним расположении.
Состояние здоровья канцлера графа Воронцова продолжает нас по-прежнему сильно беспокоить. Третьего дня ему три раза пускали кровь и были замечены признаки воспаления крови, вследствие этого врачи думают, что положение его будет становиться с каждым более и более опасным.
Фельдмаршал граф Петр Шувалов, после мучительной долгой борьбы со смертью, скончался наконец в вечерь прошлой пятницы (4 января 1762). Особенная заслуга этого вельможи перед его родиной заключается в устройстве артиллерийского корпуса, которого основателем он является; корпус этот как по выбору людей, так и по искусству и точности, с которыми производятся все упражнения и маневры, превосходит всё, что можно было наблюдать до сих пор в этой области, и заслуживает всяческих похвал.
Корпус, который является образцовым во всех отношениях, стоит ему огромных денег; оказывается, что вельможа, имевший более 200 тысяч ежегодного дохода, после своей смерти оставил состояние только в драгоценностях и движимом имуществе и что долг его казне равен 2 миллионам рублей. После него остался сын; он назначен камергером (Андрей Петрович).
Сюда ожидают через неделю принца Георга Гольштейнского (дядя Петра III). Император послал ему навстречу придворных лакеев и кухню, для того, чтобы обслуживать его в пути. Говорят, что он будет занимать дом камергера Шувалова.
Глубокий траур по Государыне устанавливается с 25-го сего месяца, а погребение на 8-е февраля старого стиля.
Князь Шаховской (Яков Петрович) попал в немилость с первого же дня восшествия на престол Императора за то, что он, когда Император нашел нужным всенародно объявить своего кузена принца Гольштейн-Бекского генерал-фельдмаршалом, осмелился указать ему, что предоставление иностранцам важнейших в стране должностей противно основным законам Российской империи, установленным Петром I и строго им соблюдавшимся.
Император, уязвленный его возражениями, тотчас же отстранил его от исполнения его обязанностей. Кроме того, этот вельможа, за два дня до смерти Императрицы, отказал Императору послать, на основании его приказа, на почту предписание прекратить отправку писем и эстафет, сказав иронически, что для того, чтобы исполнить это приказание, необходимо иметь указ, дав этим понять, что Император в то время еще не стоял во главе управления.
Эта колкость возбудила сильное неудовольствие Императора против князя Шаховского, и он немедленно же отомстил ему, отдав это приказание другому, тому, кто находился в это время около него и позаботился о том, чтобы тотчас же привести это приказание в исполнение.
Только что был соборован канцлер. Я оплакиваю заранее его смерть; ваше превосходительство слишком хорошо понимает, как велика для всех потеря такого мягкого и разумного министра, каким он был.
Гакстгаузен
Петербург, 18 января 1762 года
(написано шифром) Все то, что я сообщал вашему превосходительству в своих прежних донесениях относительно предрасположена Императора к Англии и Пруссии, постоянно проявляется самым недвусмысленным образом. Портрет прусского короля (Фридрих II), выставленный Императором в своих покоях, не единственное тому доказательство, теперь он уже носит на руке перстень с таким же изображением прусского короля.
Несмотря на то, что в бытность свою Великим Князем он ни разу не удостоил своим посвящением ни одного из посланников, он был у г-на Кейта в прошлый вторник, вечером; он прибыл к нему совершенно неожиданно в обществе генерала Мельгунова (Алексей Петрович) и шталмейстера Нарышкина и в сопровождении только одного лакея; он оставался у английского посланника очень долго, курил свою трубку и выпил несколько бутылок бургонского вина и английского пива; затем он весьма дружески, еле держась на ногах, простился с посланником, приглашая его прийти на другой день поужинать с ним у m-lle Воронцовой (Елизавета Романовна), в чем ему господин Кейт никоим образом не решился отказать.
Уходя, Император сказал, что придет к господину Кейту ужинать сегодня вечером; обещание это Император сдержал сегодня, причем он сам избрал себе компанию из тринадцати человек, в их числе находился господин Гордт. Я вполне уверен, что г. Кейт, человек тонкого ума, сумел воспользоваться таким благоприятным обстоятельством на пользу своего двора (здесь английский).
Близкий его друг признался мне, что единственной заботой господина Кейта было удалить Россию от союза с дворами венским и версальским; достижение этой цели не составит ему особого труда, в виду благоприятного для Англии настроения Императора, его восторженного преклонения перед прусским королем и ненависти к Франции, и я полагаю, что в данное время посланник уже вполне достиг своей цели и как нельзя лучше успел в своих намерениях.
Я не считал бы невозможным, чтобы г-ну Кейту, при его влиянии на Императора, удалось довести до него голос разума и умерить его ненависть к нам, если бы, к несчастью, Государь, обладающий, как мне кажется, в сущности, не злым сердцем, не был постоянно окружен льстецами и злонамеренными людьми, которые всячески стараются поддерживать его предрассудки и восстановлять его против нас.
Господа Мерея и Бретейль возмущены тем, что Император так скоро снял маску и что у него не хватило даже настолько выдержки, чтобы, хотя первое время соблюсти приличие и вежливость. Они взбешены его отношениями к г. Кейту и его публичными ужинами у него: они смотрят на это, как на оскорбление по отношению к ним и их дворам.
Послезавтра они отправят курьеров к своим дворам с этой возмутительной новостью, полагая, что это более чем достаточный повод для того, чтобы быть отозванными своими дворами. Скоро мы дождемся того, что увидим здесь посланника прусского короля, так как события быстро подвигаются вперед.
Император не более стесняется высказывать свою ненависть к французам, чем что-либо другое. Им уволены от двора все, кто носит французскую фамилию, включительно до поваров, служивших еще при покойной Императрице; несколько дней тому назад, Император во всеуслышание заявил за столом, обращаясь к вельможам, что они хорошо сделали бы, уволив всех французов, находившихся у них на службе.
Присутствовавший при этом господин Лефорт немедленно отправился домой и тотчас же рассчитал своего старого камердинера-француза, верно служившего ему в течение двух лет; его примеру последовали другие.
Император так далеко заходит в проявлении своей ненависти, что почти уже не произносит имени французской нации без того, чтобы не прибавить какого-либо ругательства.
Третьего дня нас известили официально, ради соблюдения приличий, о том, что тело покойной Императрицы перенесено в другое помещение и выставлено на парадном ложе и что следует туда отправиться, чтобы поклониться праху покойной Императрицы.
На другой день я был там с господином де Бретейлем; одна из фрейлин, находившаяся в то время у тела, предложила нам поцеловать руку умершей Государыни, но мы ограничились тем, что сделали перед ней по глубокому поклону (конец шифра).
Вчера утром Император в первый раз, с большой торжественностью, направился в сенат и подписал там указ, которым объявляет дворянское сословие свободным и пользующимся всеми преимуществами, какими пользуется дворянство Ливонии, а именно: дворянам дано право выезжать и останавливаться во всех чужеземных странах, без особого на то разрешения, служить, если им заблагорассудится, оставлять службу, когда найдут для себя полезным, и избирать образ жизни, какой найдут нужным.
Сенаторы, весьма тронутые такой великодушной декларацией, хотели броситься к ногам своего Монарха и выразить ему свою смиренную благодарность, но достойный отпрыск Петра Великого, довольствуясь тем, что увековечил свое имя в летописях России и осчастливил свой народ, вышел, не пожелав их выслушать. Я надеюсь, что смогу прислать вашему превосходительству, со следующей очередной почтой, перевод этого документа ("указ вольности дворянства").
Говорят, что коронование Их Величеств в Москве будет отложено до сентября и что летом здесь, вблизи Петербурга, будет устроен великолепный лагерь из четырех гвардейских и других, находящихся здесь гарнизонных полков, численностью от 15 до 16 тысяч человек.
Сегодня вечером Его Величество оказал честь господину Кейту, отужинав у него.
Тело Ее Величества покойной Императрицы перенесено в другое помещение и выставлено, под балдахином, на роскошном ложе, чрезвычайно богато разукрашенном золотыми позументами; двор был так внимателен, что уведомил об этом иностранных посланников, чтобы они могли иметь честь поклониться, в первый раз, покойной Императрице; все мы сочли своей обязанностью воспользоваться этим уведомлением. Черты лица Императрицы еще нисколько не изменились, и они больше походят на человека спящего, чем на мёртвого.
Новый прекрасный Зимний дворец, сооружаемый уже в течение семи лет, будет закончен к 25-му марта настолько, чтобы двору можно было занять некоторую его часть. После того, как Император дал архитектору людей и требуемый им деньги, последний обещал изготовить к этому времени 100 комнат.
Гакстгаузен
25 января 5 февраля 1762 г.
(написано шифром) Господин Прассе (польско-саксонский резидент в Санкт-Петербурге) глубоко возмущен дерзким и недостойным приемом, оказанным ему недавно Императором: он принял от него грамоты польского короля, как просьбу от какого-нибудь прощелыги или нищего. Господин Прассе чувствовал себя таким смущенным и опозоренным, что сначала затруднялся, - говорить ли нам о случившемся, но все уже стало известно от лиц, бывших свидетелями того, как Император его выпроводил, и весьма этим позабавившихся.
Тогда он счел нужным сообщить нам о происшедшем, предупредив, что всех нас, в свою очередь, ожидает та же участь. Господин де Бретейль (здесь французский посол), всегда слишком горячий, резко возразил ему на это, говоря, что он, во всяком случае, надеется, что ни господин Прассе, ни его двор не предполагают приравнивать себя к нам и к нашим дворам.
После этого, господин Бретейль говорил мне и всем публично, что если Император решится принять его подобным же образом на его первой аудиенции, то он не вручит ему своих верительных грамот и оставит их у себя в кармане. Но, несмотря на это, я не поручусь, чтобы господину Бретейлю не был оказан Его Величеством подобный приём, в особенности, если до Императора дойдут его слова и намерение.
Господа здешние гольштейнцы, которые интригуют против нас и всячески губят (qui declament contre nous и nous dechirent), а именно господа Бредаль, Сальдерн и некоторые офицеры невысоких рангов, убедили Императора в том, что стоит ему только обявить договор, срок которого уже истек, уничтоженным, как тотчас же в Киль явится из нашей армии такое необычайное количество дезертиров, что только из них можно будет составить несколько новых полков.
Эта мысль очень понравилась Императору, и он распорядился, чтобы господин Брокдорф на словах сказал мне об уничтожении соглашения; Брокдорф, не желая передавать мне об этом устно, согласился исполнить поручение Императора при условии разрешения уведомить меня нотой.
Находившийся здесь швейцарский офицер, некто господин Планта, обратился к Императору с предложением набрать на своей родине три полка, на что он надеется получить согласие кантонов, для отправки в Голштинию. Проект этот был одобрен Императором, а Планта отправится в Швейцарию, чтобы выполнить принятое на себя обязательство.
Спешу сообщить об этом вашему превосходительству, добавив при этом, что слух о наборе в Голштинию восемнадцати полков упорно держится и представляется мне довольно основательным.
Четыре дня, как Император снова в ссоре с m-lle Воронцовой; она дуется на него, прикидывается больной и делает вид, что она в отчаянье от ревности, которую она, будто бы, возымела к одной из фрейлин Чоглоковой (Екатерина Николаевна) (кузина покойной Императрицы, довольно красивая лицом, но горбатая), за которой Его Величество теперь сильно ухаживает.
Все это со стороны m-lle Воронцовой одно притворство: она желает убедиться в своей власти и надеется такими хитростями вернуть к себе Императора; но так как она безобразна и глупа, то может ошибиться и достигнет того, что Император, склонный к дурному расположению духа, совсем ее бросит. Но пока он призывал к себе, третьего дня, отца своей возлюбленной (здесь Роман Илларионович Воронцов) и упрекал его за смехотворную ревность его дочери, приказывая, чтобы он образумил ее и заставил по-прежнему угождать ему.
Недавно, во время похоронного шествия за гробом графа Шувалова, Император, наблюдавший похороны из окон дома графа Строганова, так был взбешен тем, что Ингерманландский полк шел не в ногу с остальными полками, что, высунувшись из окна, наговорил тысячу ругательств по адресу офицеров и солдата этого полка, жестоко укоряя их в незнании своего дела.
Я забыл сообщить вашему превосходительству о запрещении Императором, тотчас по своем вступлении на престол, реляции о взятии города Кольберга (здесь Кольберг вернули Пруссии), печатавшийся в день смерти Императрицы; небольшое количество экземпляров её однако кое-где разошлись по рукам.
Вследствие запрещения документа этот особенно усердно всеми разыскивается, и многие платили за него большие деньги. Император приказал третьего дня обыскать все здешние книжные лавки и забрать оттиски реляции, если они будут найдены, под угрозой строжайшего наказания за их хранение и обнародование.
Господин Кейт проявил такую угодливость, что поцеловал руку покойной Императрицы (здесь Елизаветы Петровны), что, однако, не сделал ни один иностранный посланник, даже из числа самых слабохарактерных. Для того, чтобы еще более угодить Императору, (конец шифра) господин Кейт, единственный из всех посланников, в точности выполняет предписанный траур: он придерживается самого глубокого траура, с траурным выездом и чёрного цвета ливреями.
Шведский и голландский посланники и саксонский резидент последуют его примеру. Испанский посланник также, за исключением черных ливрей. Французский посланник будет носить неглубокий траур, говоря, что он не имеет права носить глубокий траур по иностранной государыне, не состоящей ни в каком родстве с его повелителем. Что касается меня, то я буду придерживаться траура, принятого в нашей стране, если только король не распорядится иначе.
Должен сообщить вашему превосходительству, что глубокий траур начался сегодня. Все публичные празднества: свадьбы, зрелища, танцы, запрещены на четыре месяца.
Его Величество был так милостив и внимателен по отношению к тем из своих подданных, которые имеют честь быть родственниками покойной Императрицы, что приказал записать их имена и объявить, что в похоронном шествии за гробом Императрицы они должны следовать не по рангу, а по степени их родства и свойства с этой государыней; к числу последних принадлежат следующие лица: обер-гофмаршал Скавронский (Мартын Карлович), двоюродный брат покойной Императрицы, канцлер, супруга которого-кузина этой государыни, обер-полицеймейстер барон Корф, умершая супруга которого также была родственницей Императрицы, и граф Гендриков (Иван Симонович), двоюродный брат почившей. Тем же отличием будет пользоваться и семья Нарышкиных, так как к ней принадлежала мать Императора Петра I, урожденная Нарышкина.
Его Величеству вечно будет принадлежать честь мероприятия, представляющего неоценимое благо для народа: Его Величеством издан приказ об удешевлении соли, стоимость которой уменьшена вдвое. Этот приказ принесет громадное облегчение бедным людям, которые до сих пор почти не в состоянии были покупать себе соли и, вследствие недостатка этого благодетельного необходимого для жизни продукта, очень многие из них умирали, в особенности постом.
Гакстгаузен
29 января (9 февраля) 1762 г.
(шифром) Дня не проходит теперь без того, чтобы не услышать о каком-либо странном нововведении или какой-либо интересной новости. Новость об освобождении герцога Бирона (Эрнст Иоганн), со всей его семьей, казалась мне сначала такой необычайной, что я с трудом мог этому верить; однако известие это подтвердилось, и теперь никто уже не сомневается в его истинности. К герцогу Бирону, в Ярославль, отправлен барон Черкасов (Александр Иванович), его зять, чтобы сообщить ему это радостное событие; таким образом, вскоре он вернется сюда со всей своей семьей.
Здесь известно, что император решил относиться к нему с уважением, но еще не знают - желает ли он восстановить Бирона во владении Курляндией или же, быть может, имеет относительно него какое-либо другое намерение. Когда принц Карл обратился к Его Величеству с просьбой разрешить ему прислать знатного вельможу, чтобы поздравить его с восшествием на престол, император ответил "Да".
Признаюсь, что такую непоследовательность можно объяснить разве только желанием высмеять принца Карла и потешиться над ним. Всем известно его враждебное отношение к Саксонскому дому, а также его личная ненависть к принцу Карлу, получившему герцогство Курляндское вопреки его желанию. Императору всегда хотелось предоставить это герцогство принцу Георгу; в виду того, что принц Георг пользуется большой милостью, надо думать, что ему дано будет предпочтение перед другими претендентами.
Те, кто полагают, что Бирон будет восстановлен в своих прежних правах, приписывают также намерение императору выдать замуж дочь принца Гольштейн-Бекского за старшего из двух сыновей Бирона. Я нахожу это предположение преждевременным. Император приказал величать принца Георга "высочеством", ходят слухи, что он поведет армию против нас (здесь датчан).
Я считал своим долгом осведомить ваше превосходительство о всех этих обстоятельствах для того, чтобы вы могли использовать их так, как вы найдёте нужным, в зависимости от решения короля (Фредерик V).
Господин Петерсдорф на днях получил "consilium abeundi" и поэтому послезавтра уезжает отсюда. Не он лично заслужил эту немилость, - против него здесь ничего не имеют, - но это следствие нерасположения императора к герцогу Мекленбургскому, на которого он смотрит, как на принца враждебного прусскому королю, и владения которого он собирается вскоре захватить, как он это довольно откровенно высказывает, для того, чтобы начать войну с нами.
Господин Кейт немало содействовал тому, чтобы склонить Императора к этому чрезвычайному и несдержанному шагу, разоблачающему его истинные намерения. Господин Кейт никогда не терпел господина Петерсдорфа: он не мог спокойно видеть человека, мешающего его целям и действующего против интересов прусского короля. Господин Петерсдорф держал себя в этом деле очень умно и осторожно. Он написал канцлеру письмо, в котором просит объяснить, чем он не угодил Его Величеству, своей ли особой или поступками.
Канцлер прислал ему очень вежливый и удовлетворительный ответ; в своем письме он восхваляет господина Петерсдорфа и говорит, что отнюдь не его личные качества, но обстоятельства требуют его удаления, давая понять, что он очень огорчен этим обстоятельством. Даже в таком щекотливом случае канцлер предпочел сказать правду, чем пожертвовать невинным. Нельзя не быть тронутым этим поступком канцлера, прекрасно характеризующим его прямодушие и честность.
В Англию отправится не господин Гросс, а молодой граф Воронцов (граф Александра Романович Воронцов), племянник канцлера и брат любовницы Императора. Это опять-таки проделка господина Кейта и новое доказательство его влияния: исключительно его стараниями произошло это перемещение. Он достиг двух целей, а именно, зная об анти прусских чувствах господина Гросса, которого он не любит, и опасаясь вместе с тем его ловкости, помешать тому, чтобы он был послан в Англию; между тем, предлагая вместо него молодого графа Воронцова, он надеялся приобрести расположение канцлера и быть приятным m-lle Воронцовой.
Отец молодого графа, Роман Воронцов, официально ходил благодарить за своего сына английского посланника, который поистине всесилен; он пользуется величайшим почетом и его справедливо называют любимым посланником.
Третьего дня вернулся из ссылки, продолжавшейся в общей сложности, 15 лет, граф Лесток (Иоганн Герман) со своей супругой (Мария Аврора фон Менгден), урожденной баронессой Менгден. Дарована свобода также всему семейству Менгден, в течение многих лет находившемуся в ссылке в глубине Сибири. Вообще Император вернул всех ссыльных за крупные преступления и приговоренных к каторге, а также тем, кому отрезаны языки, разрешено вернуться к себе домой или же жить на своих землях, если таковые у них имеются.
Её Величество пожаловала маленькой принцессе Гольштейн-Бекской орден Св. Екатерины.
Двор был так вежлив по отношению к иностранным посланникам, что снова уведомил нас, что тело покойной Императрицы теперь выставлено под катафалком; чтобы снова увидать покойную Императрицу, нам следовало только отправиться во дворец; на следующий день после предупреждения мы отправились туда и в последний раз имели честь видеть эту государыню.
Катафалк так прекрасен, что в этом роде ничего нельзя себе представить великолепнее и величественнее. На голову покойной императрицы, уже лежащей в гробу, надета корона из золота, стоимостью, как говорят, в 10 тысяч рублей; корона эта останется на государыне и в могиле. По обеим сторонам катафалка выставлены знаки отличия и ордена Империи и два ордена иностранных, а именно прусский и польский. Более 130 тысяч аршин чёрного сукна было употреблено на ковры и обивку; даже снаружи часть дворца обтянута черным сукном.
Похороны назначены на то же число, что и прежде, через неделю, считая с этого дня. Улицы, по которым будет шествовать похоронная процессия, покрыты лесами и досками; все это будет обито черным сукном. Сами Их Величества предполагают идти за гробом от дворца до крепостного собора, где будет похоронена покойная императрица. Считают, что шествие продлится от 4-х до 5 часов.
Гакстгаузен