10 ноября народному артисту России Виктору Сухорукову – 72.
Окончание. Начало здесь https://dzen.ru/a/ZRG150_vIHpKVyr1?referrer_clid=1400&
ПИТЬ «ЗАВЯЗАЛ» НА «БРАТЕ-2»
- Виктор Иванович, давайте поговорим на более приятную тему - о вашей популярности. В автографах отказываете своим "фанатам"?
- Никогда. Потому что сам всегда просил, и очень горевал и буйствовал, когда мне отказывали. У меня хранится в семейном альбоме фотография Станислава Любшина в роли Иоганна Вайса в фильме "Щит и меч". Любшин дал мне автограф, когда я был мальчишкой 15 лет. Он написал: "Виктор! Всего тебе доброго! Слава Любшин".
- Это правда, что самый экзотический автограф вы оставили оленеводам на рогах оленя?
- Не только на рогах… Бывало, и на руках, и на сиденье велосипеда, и на долларовых купюрах, паспортах, военных билетах, удостоверениях личности, санитарных книжках. Один парень попросил на дипломе расписаться. Извините, и женщины попадались, которые целовали мне руки, и мужчины. Я получаю письма с признаниями в любви, предложениями руки и сердца и даже помощи… Недавно Иерусалиме побывал в Храме Гроба Господнего, где меня даже местный полицейский узнал и провел без очереди...
Но честно могу сказать: у меня от чрезмерного внимания голова кругом не идет. Я ведь вовнутрь себя умею смотреть, бывает и такое, что сам себе говорю: «Ну и урод ты, Сухоруков!» Хотя, признаюсь, бывает наоборот — хочется кричать: «Ай да Витька! Ай да сукин сын!» Вы не поверите, когда я в Лос-Анджелесе был, пришел на бульвар «звездный», где «Оскара» вручают. Зашел в один из множества сувенирных магазинов, а там рядами, сотнями любых размеров стоят «Оскары». Я выбрал статуэтку в натуральную величину, выгравировал «Best actor Viktor Sukhorukov» и вручил ее самому себе за 35 долларов. Так что я оскароносец! (Смеется.) Теперь стоит у меня дома вместе со всеми наградами российской киноимперии.
- За что конкретно вручили?
- За то, что я замечательный актер. За то, что могу себе позволить вот так пошутить над собой.
- За какой фильм поклонники чаще всего благодарят?
- Конечно, за «Братьев»…
- А что случилось на съемках картины «Про уродов и людей», когда вас увезли в Институт мозга имени Бехтерева - знаменитую Бехтеревку, отделение наркологии?
- Запил. Причина — мои рабочие дела, профессиональная кухня. Ведь интерес вызывает обаятельный персонаж, а мне, чтобы наделить его обаянием, надо своего героя сначала полюбить. Персонаж порноторговца Виктора Ивановича (видите, даже имя и отчество мои!) настолько был мне ненавистен, его стоячие воротнички душили меня так, что я задыхался. Он не давал мне покоя, оставлял без сна. В результате я в какой-то момент купил бутылку водки, перелил ее в коробку из-под кефира и наливал себе понемножку в стаканчик пластмассовый, чтобы все думали, что я пью кефир. Однажды, напившись, стал мешать «кефир» чайной ложечкой. А Сережка Маковецкий говорит: «Чего это ты там мешаешь?» Говорю, мол, чай. Он глянул, а там водка. И меня разоблачили. Продюсер тут же отправил в Бехтеревку, там меня прокапали, кололи какой-то мимозой или магнезией и каждый день возили сниматься. Это был 1998 год...
Бывали срывы, бывали. Я же живой человек и не живу ровно и прямо. У меня все время то взлет, то посадка. Но зато я себе никогда ничего такого не позволял, например, на кинофестивалях. Москва вообще меня не знает пьяного. Я завязал на «Брате-2». После съемок на Новый год напился, и это было мое последнее гульбище. Главное, что я сейчас сижу перед вами со светлыми глазами.
- В одном из интервью вы сказали, что если бы вас пригласили в Голливуд, вы не успели бы сойти с трапа самолета, как конкуренты отравили бы мышьяком…
- Это было сказано с известной долей иронии… И отравили бы! Когда мне показали огромные тома каталогов актеров, желающих сниматься в Голливуде, я был поражен. Там каждый лист – биография, судьба, лицо, и таких там сотни тысяч желающих зажечь свою «звезду». Только вот «спички» сырые… А у меня Россия – как две или три Америки по своей территории. Россию бы успеть обслужить, мне бы успеть по ней пролететь на крыльях своего таланта.
- Тем не менее, несколько лет назад вас звали сняться в 20-й серии «бондиады», но в итоге вы отказались. Почему?
- Мне позвонили из московского филиала международного кастинг-центра и сказали, что меня разыскивает новозеландский режиссер Ли Томахори, который запускался в Голливуде с очередным «Джеймсом Бондом» с Пирсом Броснаном в главной роли. Оказалось, что он меня знал по картинам Алексея Балабанова, высоко оценил мою работу и хотел предложить роль русского «черного гения» - изобретателя Владимира… Когда мы разговаривали с Ли Томахори по телефону и я признался, что языка не знаю, он ответил, мол, это дело поправимое. «Раз так, - говорю, - имейте в виду, Броснану там делать нечего будет – я его переиграю!» Он посмеялся: «Я этому буду только рад».
Но я сразу предупредил, что нужно согласовать сроки, так как у меня есть другие контракты и обязательства. Мы договорились и… вдруг в Голливуде поменяли график съемок. И новый график меня никак не устраивал. Я же не в школе учусь, а серьезно работаю. Я не мог бросить ни "Театральное товарищество 814" Олега Меньшикова, где тогда играл в спектакле, ни съемки в фильме "Золотой век" у Владимира Хотиненко. Я подумал и решил: «От добра добра не ищут. Там «шило в мешке», а тут все понятно». И я сказал: «Вы там работаете, мы здесь. Я же не папуас под пальмой и банан мне в рот не падает». И отказался. Наверное, я заработал бы много денег, но для меня они не главное. Предать коллег ради заработка преступно и грешно.
«ПРИЗНАНИЕ СВОИХ ОШИБОК – ЭТО И ЕСТЬ СИЛА»
- Говорят, что вы по жизни аскет. Это так?
- Чистая правда! У меня нет лишних вещей: я их терпеть не могу - только пыль собирают! Но сразу хочу предупредить: живу хорошо и на фоне своих земляков из города Орехово-Зуева я, конечно, богатый человек. У меня двадцать брюк висят в шкафу, двадцать пар туфель, много рубашек — я очень люблю рубашки. Иногда смотрю на свой гардероб и думаю: «У меня же за всю жизнь столько не было!»
У меня двухкомнатная квартира в сталинском доме в центре Москвы. И мне этого достаточно. Нет ни хрусталей, ни золота, ни сберкнижек — я к этому равнодушен. Автомобили мне противопоказаны — у меня автофобия.
- Если бы в том же Голливуде все-таки заработали кучу денег и решили заниматься бизнесом, то каким?
- Да Господь с вами! Мне это категорически противопоказано, потому что я мгновенно разорюсь, меня убьют или посадят в тюрьму. А ни того, ни другого я не хочу. Я не умею считать деньги, я транжира. Бизнес – это наука, а у меня по математике всегда была «двойка».
- Другие свои слабости и недостатки знаете?
- Я слишком суетлив. Не умею степенно слушать людей – мне кажется, что сходу понимаю, о чем идет речь. Бываю не очень деликатен в разговоре. А больше недостатков нет – я все-таки не так молод, чтобы их коллекционировать. И потом, не мной придумано: если недостатки долго живут в человеке, они уже становятся его «железными» правилами, а значит, теряют свой негативный смысл.
- Вы как-то сказали: «Я человек слабый, потому что сильный». Это как понимать?
- В признании того, что я слабый, уже есть сила. Я как пить-то бросил? Я себе сказал: «Сухоруков, ты больной человек!» А признание своих ошибок - это и есть сила. Нелегко делать самому себе заявления, ставить ультиматумы, выписывать рецепты…
А самый главный мой рецепт - любовь к жизни. Я же не закодированный, не зашитый, не загипнотизированный, не захимиченный. Я - законченный. (Смеется.) Благодаря вот этой моей любви к жизни, я много разных побед одержал. А ведь сколько всяких сражений на поле брани, всяких внутренних и внешних войн существует в судьбе человека.
ПОБЕДЫ ВИКТОРА СУХОРУКОВА
- Можете перечислить все одержанные вами победы?
- Все перечислю. Глухота. Психологическое сражение, когда «из грязи в князи» - из фабричных рабочих – в искусство. Потом – пьянство, курение. Язва, которая на меня свалилась в 37 лет. Исход из Петербурга в Москву. Это была грандиозная схватка: ведь я бросил гостеатр и уехал в никуда в дни своего 50-летнего юбилея. Громко, скандально, под гимн из собственных матерных слов. И вновь победил, потому что сразу сыграл царя Павла в картине «Бедный, бедный Павел!»
И одним махом уничтожил все стереотипы - доказал, что Витя Сухоруков, который бандитов играл, бритоголовый, ушастый, с этой щербинкой в зубах, с этой нездоровой суетливостью, мелким шажком, не только отморозок и урод, а вот он какой, оказывается!.. Люди прочитают и скажут: «Ой! Воин ты наш лы-ы-ы-сый!» (Смеется.) Еще инфаркт победил. Надеюсь.
- За какие роли вы заведомо бы не взялись и почему?
- Я не стану уже играть молодых людей. Не стану изображать лежащих в гробу, потому что еще належимся. Я не сяду на шпагат, не прыгну с небоскреба, потому что потом никогда не встану. Я берусь за то, что не могу, а смогу. Возможно, что-то я не могу физически, зато душой я все одолею. Все!
- Какой Виктор Сухоруков в быту, настоящий?
- То, что из меня сделали бритоголового дядьку, мне настолько несвойственно! Я человек веселый, нежный, добрый, коммуникабельный. Я крови-то не люблю, не драчун и уж тем более не убийца. Я не изобретатель, не инженер, но в быту очень подвижный человек. Дружу с инструментами, могу красить, делать ремонт, фантазировать у плиты. Я в этом отношении очень самостоятельный и самодостаточный. Меня многому и жизнь научила, и бедность, и армия.
Что касается каких-то неактерских увлечений, то, конечно, это огород и дача. У сестры моей, Галины, садик с огородиком. Я ей люблю помогать, и – представьте себе - все, что сажаю, у меня приживается, родится и растет, несмотря ни на что. Видно у меня рука легкая. Если бы было возможно, я бы все свободное время проводил там. А еще я в быту задумчивый, ранимый, глубокий, поэтическая натура. И крепко-накрепко помнящий истину: как ты видишь мир, так и мир видит тебя.
- А какое для вас самое страшное испытание было – славой или нищетой?
- Одиночеством. Только неумные, недальновидные, бездарные люди могут чокнуться от славы, денег. А от одиночества можно. Это когда ты живешь, а тебя как бы нет. Ты стоишь, а тебя не видят. Ты кричишь, а никто на тебя внимания не обращает. Одновременно тебя предают, тебя презирают. Это очень тяжело пережить. Были близкие, были родные люди, которые меня бы пригрели и в обиду не дали. Но я им об этом не говорил, я им врал, что у меня все хорошо. А потом, когда стоишь на «дне» и кричишь наверх, то боишься собственного эха. Понимаете, в чем дело? Поэтому и не кричишь…
- Виктор Иванович, и последний вопрос. Чего не хватает для полного счастья?
- А я счастлив! По крайней мере в своем понимании счастья. У меня нет никаких «недо». Мне сегодня всего хватает – и славы, и денег, и любимой работы. Я всегда интересно жил и совершенно искренне верю, что еще лет 100 проживу интересно. Так что движение лет моих пусть продолжается, счетчик-спидометр крутится-вертится. Вот в этом и есть мой аскетизм, моя мечтательность и моя любовь к жизни.
Много ли я прошу? Быть нужным – больше мне не о чем мечтать.