Учителя физики Елену Мотовицу из обычной пермской школы №127 знают далеко за пределами Перми — ее выпускники поступают в лучшие профильные вузы страны, и их еще во время учебы в институте приглашают работать в структуры Росатома и Ростеха.
Елена Анатольевна Мотовица считает, что ее ученики научили ее большему, чем она их, а физику они точно знают на порядок лучше. В обычной пермской школе на Садовом она сплотила вокруг себя шестьдесят учеников из разных классов — в «Клуб любителей физики».
В маленькой лаборантской всегда многолюдно, здесь одновременно могут решать задачи, разговаривать на философские темы и играть на гитаре. Ученики Елены Мотовицы, в отличие от их сверстников, не смотрят бесконечно в экран смартфонов: им это некогда и неинтересно.
Одна маленькая деталь: недавние выпускники учителя физики — одноклассники двух парней, напавших 15 января 2018 года на родную школу. Ребята, пострадавшие от их рук, учатся физике у Елены Мотовицы сегодня.
В День учителя журналист Properm.ru Ольга Седурина встретилась с Еленой Анатольевной и поговорила о ее профессиональных секретах.
— Елена Анатольевна, расскажите, пожалуйста, сколько лет вы работаете в школе? Как научились увлекать детей таким «скучным и трудным» предметом, как физика, на порядок больше, чем этого требует школьная программа?
— Больше 30 лет я в школе. И начало моей работы учителем было печальное. В школу я пришла, когда мы жили в военном городке в Кировской области. Моего сына брали в первый класс не к той учительнице, к которой он должен был идти. И в школе мне поставили условие: либо вы идете к нам работать учителем, и тогда ваш сын будет учиться у того, кого вы хотите, либо он пойдет туда, куда мы его приписали. Я тогда решила, что выбора нет, и пошла работать в школу.
Через год сын погиб. Потом, через много лет, я осознала, что он меня «за руку» в школу привел, я там и осталась. Видимо, то, что должна была дать сыну, я отдавала всю жизнь своим ученикам. И всю жизнь меня учили мои ребята. Я выпускник специальности «Радиофизика и электроника» в пермском университете, у меня нет педобразования как такового, все азы профессии учителя я получила на практике, с первого дня.
В моем первом классе, в 9-м, передо мной на первой парте сидел Сережа Зеленов, который был победителем всероссийской олимпиады России по математике. Это был мозг, мой Сережка…
А откуда я тогда еще знала, как надо вести уроки? Прихожу в класс, выучив несколько параграфов, немногим больше, чем они знают. В какой-то момент меня Сережа спрашивает: «А почему?». А я в ответ так обиженно про себя думаю: «Откуда я знаю, почему, в параграфе так написано». На следующий день, через день опять: «А почему?».
Потом я начала думать о том, когда Сережка мне задаст свой фирменный вопрос. Стала сама искать эти его «почему», и это стало тем фундаментом, на котором я по сей день стою. Почему? Почему? Почему? И искать ответы: глубоко, глубоко, глубоко. И с того момента у моих учеников результат пошел на олимпиадах.
— А с Сергеем отношения продолжаются?
— Нет, с Сережей Зеленовым нет. Это же было давно, 30 лет назад, с тех пор я переехала из Кирова в Пермь. Те ученики уже совсем взрослые… Меня нет в соцсетях, поэтому с давними выпускниками уже разошлись пути.
А недавние выпускники — студенты практически всех вузов страны, топовых, у нас хорошо получается дружить. Нынешние ученики к ним подтягиваются, поэтому им легко идти в тот же РУДН, они знают, что есть старшие, с которыми они на школьных сплавах, в наших поездках подружились. Те их ждут в вузе, принимают «на ручки», всё объясняют, всё рассказывают, ведут, контролируют в начале. Преемственность.
— Как получается настолько сильно увлечь детей физикой? Вы ее идеально знаете?
— Моя задача — не столько объяснить материал, сколько мотивировать интерес ребенка к знанию. Большую часть работы дети самостоятельно делают. Я самые сложные задачи зачастую сама сходу не могу решить, а они решают. Я к своему ученику Глебу: «Глеб, реши задачу». — «За какой класс?» — «За восьмой». Глеб садится, решает. «Ильяс, реши задачу!» — «За какой?» — «За девятый». Я не настолько хорошо знаю физику, как они. Они сейчас могут находить знания, как я, а умеют больше.
Знаете, я считаю, что учитель, у которого своя большая семья, не может отдаваться ученикам полностью. Когда мои дочки уехали из дома в Москву, всё мое время стало принадлежать школьникам. И только когда всё время принадлежит детям, они дают лучший результат. Нужно встречаться с детьми по каждому «почему» много раз и обсуждать. А много раз — это вся жизнь. Я в школе с восьми утра до полдевятого вечера, четыре дня в неделю: вторник, среда, четверг, пятница. Суббота, воскресенье, понедельник у меня свои дела. Если бы я мало знала, если бы я была неинтересным человеком, я бы их не удержала. И я учу их тому, что нужно быть всесторонне развитым, интересующимся человеком, только тогда будет результат в любимом деле.
Чтобы это понять, этому научиться, мне нужно было воспитать десятерых первых учеников. А потом они воспитывают сами себя. Мне нужно только контролировать процесс, чтобы детям ничто не мешало учиться: так, Кирилл, с мамой отношения опять испортились, дома скандал, надо вмешиваться… так, Сережа куда-то влетел, нужно с ним поговорить, поддержать… У этого двойки пошли — нужно поговорить. У того — другие проблемы, у этого — третьи. Я не знаю, кто о чем думает перед сном, но у меня четки из детских лиц. Думаю про каждого из 60 человек.
Им нравится получать информацию, им нравится расти, нравится становиться кем-то.
У нас в школе культивируются трепетные отношения парней к девочкам, девочек — к мальчикам. Девочка должна быть принцессой, мальчик — рыцарем.
Быть ответственными и взрослеть на бытовом уровне, создавать команду и «дружить против трудностей» лучше всего наши дети учатся на сплаве. Мы ходим всей группой «Клуба любителей физики» по реке каждое лето, такого нет ни в одной школе России. И в нашем походе есть важное правило: девочки — принцессы, мальчики учатся подавать руку, носить на руках. Но! Ни одна девчонка не имеет права взять бутерброд в рот, пока пацаны не накормлены. Мы учим детей, чтобы во всех жизненных ситуациях они вели себя правильно, чтобы были красивые, ухоженные, чистенькие. Сплав — не сплав, школа, уроки физкультуры — неважно. Они этим воспитывают друг друга.
На сплаве у нас самоуправление. 62 человека. Кроме меня, было двое мужчин: доктор (это обязательно для детских походов) и инструктор, который у парней ведет молодецкие забавы, учит мужским делам. Больше мы никого не берем. Большую часть времени эти двое не вмешиваются, всё в команде делается в самоуправлении. Дети на сплаве привыкают за всё отвечать, это и есть настоящая взрослость. И когда они это понимают, я уверена, что, когда они уходят в вузы, а это осознанные вещи, в этой уверенности лидерства они хорошо себя чувствуют.
Мой выпускник Глеб учится в РУДН, приезжает и говорит: «У меня лучшая группа в РУДН, я построил команду так же, как строил сплав». Он был капитаном сплава, понимает, что такое личностный рост и командообразование. Жизненные уроки открывают ребятам хорошие перспективы.
— Ваш секрет учителя в том, что вы учите детей не столько законам Ома и Ньютона, сколько умению их понять, найти связанную с ними информацию и научиться применять ее в реальной жизни? Вы учите детей создавать команды, взрослеть, думать самостоятельно? Верно? Или есть еще какие-то секреты мастерства?
— Да. Когда образуется группа, она всегда выбирает лидера. Лидер ведет за собой группу. Группа и лидер друг от друга зависят. Когда лидер мощный, группа за ним тянется мощная. Когда лидер рискует оступиться, группа не дает ему оступиться. Тот же Глеб, после того как стал призером региона по физике, выдохся и сник. И его команда ему написала на доске: «Глеб, ты самый классный». Придумали, что инопланетяне забрали того Глеба, и требовали, чтобы вернули его… Группа не даст лидеру споткнуться или поможет выбраться из тяжелой ситуации.
Еще очень важно научить детей уважению друг к другу. Неважно, понимаешь или не понимаешь ты другого, но ты уважаешь человека, который рядом. Мы очень много с детьми разговариваем. На сплав мы едем в большей степени ради вечерних разговоров у костра: о философии, о мироздании, о любви, о дружбе, о богах. Мы говорим, к примеру, о том, чем религия отличается от мировоззрения.
Это очень значимые вещи — когда они могут просто молча сидеть у костра, и при этом понимать друг друга. Ведь во время учебного процесса детям некогда поговорить особо. Они сейчас либо в телефонах, либо в столовой, либо на уроке. А ко мне в лаборантскую приходят и общаются. Если бы не было лаборантской, не было бы, наверное, таких успехов у детей. Лаборантская — это наш клуб по интересам. Это очень здорово!
— Есть дети, которые целенаправленно приходят в школу №127? Школа обыкновенная, неспециализированная.
— Да, есть те, которые приходят к нам в школу, но изначально не на физику, а на наш сплав, потому что мы публикуем в соцсетях сплавские фильмы. И дети из других школ приходят, чтобы войти в нашу тусовку, в нашу группу. Потом затягивает, потому что физика дает результат не тому, кто в 7-м классе пришел: «Я звезда, я всё знаю, у меня такие мозги». Физика дает результат тому, у кого упорство есть и желание получать знания всю жизнь.
Как любой предмет, наверное. Но физика особенно. В физике воспитывается креативность мышления. Чтобы научиться делать новое не по стандарту, надо знать стандарты.
Мы разбираемся во многих «почему», чтобы от мистификации уйти к физике, анализу. Разбираемся, допустим, в теме «Колебание волн» и обсуждаем, чем посещение церкви отличается от посещения рок-концерта и оперного театра. С оперным театром — ничем. Можно сходить в оперный или в церковь — будет одинаковый результат для клеток мозга. И мы разбираемся, почему после рок-концерта наряды милиции стоят, а после службы в церкви не стоят, почему у людей может появиться агрессия. Или почему нельзя на дискотеке стоять у стенки, почему это разрушает здоровье.
Или вот еще жизненный вопрос: почему грузинская кухня основана на жарке мяса, а русская — на варке. Кажется, где тут физика? А это тема «Атмосферное давление», и вопросы сразу снимаются, когда мы спрашиваем себя «почему?». Это та глубина, которой меня Сережа Зеленов когда-то научил. Меня ученик научил. И мои дети меня до сих пор учат.
— Сложно это воспринять? Многие ваши коллеги считают, что пришел, отчитал урок, ушел домой и забыл. Образовательные услуги. Как научить себя слушать детей и понимать, что они не глупее взрослых, когда задают свои «почему»?
— Они глубже, и при них нельзя позволить себе грязи. Нужно быть как за стеклом, потому что они видят и анализируют всё. Как научиться этому? Наверное, это своего рода профпригодность. Этого нужно захотеть. Я не знаю, как этому научить. Наверное, у каждого учителя есть свой Сережа, который задаст свой вопрос. Который покажет, что важно уметь ошибаться, чтобы методом проб найти истину. Если ты не косячишь, значит, ты ничего не делаешь. Косячь, пожалуйста, на здоровье!
Мне интересно видеть, как они взрослеют, — это просто интересно. Я вижу их глаза, — а они горят. В седьмом классе на урок физики ко мне приходят ученики, а в одиннадцатом классе я расстаюсь с друзьями.
— Мне кажется, что за последние лет 10 дети, школьники, очень сильно изменились. Появилось больше заинтересованности, желания учиться…
— Те, кто хочет получать знания, это не пятерочники, а те, кто в глубину копают. У них не всё получается. Мы же не ангелы, были бы ангелами, мы бы не здесь жили.
Думаю, всё дело в семейных отношениях, в том, что дети видят в семье. Выросло поколение 90-х, когда пришла анархия, когда не стало старых устоев, а новые устои еще не пришли. Должна быть какая-то база, опора, и это семья, важные правильности жизни. Мне седьмой десяток, и я понимаю, какую базу для развития ребенка дают семейные ценности. Это то, что прошло проверку историей, десятилетиями. Изломав всё, ничего не построить на пустоте. Надо на чем-то строить.
— Это же тоже физика?
— Это тоже физика. Это всё физика. Мы очень любим философский круг: знание — незнание. Приходит человечек в первый класс, он знает вот столечко, а всё остальное не знает. Ему кажется, что граница с неведомым маленькая. Приходит в 11-й, он знает уже больше, но и граница с неведомым стала больше. Он понимает, что чем больше знает, тем больше он не знает. А объять необъятное хочется.
И тут дети наконец понимают, что читать нужно обязательно! Когда у нас в «Клубе любителей физики» или на сплаве семиклассники сидят молча, понимая, что, чтобы на равных с ребятами разговаривать, им эрудиции не хватает, они начинают читать. Поэтому мы говорим, что литература обязательна, история обязательна, обществознание обязательно, английский — обязательно, чтобы быть образованным человеком.
Как-то мы шли на конях в Сергино — на два дня поход. Лошадки идут друг за другом… Впереди инструктор. Смотрим, а она всё замедляет, замедляет шаг своей лошади. Оказалось, наши парни там шли втроем и обсуждали времена Ивана Грозного. Она, чтобы их слушать, замедляла шаг!
Чтобы стать учеными, физиками, они должны быть интересными людьми. Интересным, эрудированным, знающим человеком — тем, с кем интересно проводить время. Мы это тоже культивируем. Они на экскурсиях стоят, замерев. Какие там телефоны, в соцсетях залипать?! Им это просто не интересно!
— А сфотографировать на память красоту?
— Для этого я есть. Им не до этого. Им нужна экскурсия, им нужны факты, которые они запомнят, которые они расскажут дома, которыми они блеснут. Эрудиция. Интересный человек! Я интересный? Интересный.
— Вашими старшеклассниками сейчас стали те, кто малышами был во время нападения на школу… Как они пережили тот период? Пять лет прошло со дня трагедии…
— Думаю, наполнение жизнью, событиями уменьшает долю того негативного события. Если бы у них была жизнь неинтересная, это событие осталось бы ключевым. У нас замечательный директор, нам всегда дают добро на разные внешкольные события, потому что учеба догонится, а вот эта информация, эти события не догонятся. И это дало ребятам возможность пережить ту трагедию, вырасти из нее.
— Взрослым, наверное, надо было больше мужества, чтобы с честью выйти самим и вывести детей из той ситуации?
— Школа выстояла, прошла это. Как всегда: против чего будем дружить? Против трудностей. Огромное количество школьных событий, прекрасные классные руководители — и травмирующий опыт вытеснился, не стал доминирующим. Наши педагоги это понимают. Выпускники из класса, где те парни учились, уже окончили бакалавриат. А дети, на которых тогда напали, они сейчас в 10 классе. Вы их видели, они у меня тут были.
…Это, конечно, трагедия. Но никто из педагогов после тех событий из школы не ушел, никто из детей ее не разлюбил. Мы расходились на год по другим школам на время ремонта и вернулись в нашу обновленную школу. Может, и хорошо, что разошлись тогда. Разрозненные, мы самое тяжелое время пережили.
— Есть среди ваших выпускников звезды, от которых на душе тепло и гордо? Или все — звезды?
— Есть звезды, которые совсем звезды. Егор, например, он как раз из того класса, из которого были те два напавших. Если бы он не был в нашей тусовке, то обязательно бы куда-нибудь влетел. Сейчас он окончил РУДН в Москве, звездный мальчик, его ВШЭ пригласила в магистратуру, хотя ВШЭ не берет не своих. Он получил 98 баллов из 100, и «вышка» его взяла на промышленный дизайн. И он сразу получил приглашение из Росатома на научную работу, сразу руководителем.
Еще был Андрей, тоже проблемный, учителя его не любили. А сейчас он спонсор наших ребят, помогает покупать путевки на олимпиады детям из небогатых семей. Дает деньги для тех, кто прошел на очный этап, но материально не может позволить себе путевку.
«Звездочек» на самом деле много… Глебушка наш, который сказал, что у него группа лучшая в РУДН…
— Многие ваши ученики поступают в основные физические вузы страны?
— Все. Но стобалльников у нас нет. Высшие баллы. Поступают, приезжают и говорят: «Я лучший на курсе, я лучший на факультете, я лучше всех разбираюсь в физике. Москва, Питер не знают физики от слова совсем. Я умею, я делаю, я лучший».
По физике натаскать нельзя на ЕГЭ, можно научить думать. Сколько бы ни решали задач, не попадутся те, которые на ЕГЭ будут. Мы учим детей думать не по номеру ЕГЭ… У моих ребят физика с самого начала до самого конца должна быть в голове. Причинно-следственные связи по всей вертикали должны прослеживаться. У меня много высокобалльников, а олимпиадники — все.
— А вас не пытались элитные школы переманить?
— Когда в Пермь приехала, «девятка» пыталась. Я 13 лет в этой школе. Конечно, частные гимназии пытались, «Ювента» пыталась. Но здесь такие ребята хорошие, куда я от них? Я от них не могу оторваться, даже если условия предлагаются выше, потому что они посчитают это предательством, им не объяснить.
Ссылка на статью: https://properm.ru/news/2023-10-06/kak-uchit-fizike-chtoby-vsem-bylo-interesno-intervyu-s-uchitelem-elenoy-motovitsey-3061363