Автор подкаста «Это базис» Александр Замятин рассказывает, что осталось в тени конфликта Верховного Совета и Ельцина в 1993 году:
«Ельцин в 1993 году сломал не просто Верховный Совет, но всю систему советов, включая региональные и местные. Чрезвычайные полномочия для назначения глав регионов и местных администраций он получил ещё в ноябре 1991 года от самого Верховного Совета. После этого на местах естественным образом развивались противоречия между избранными в 1990 советами и назначенными из Москвы или региональной столицы главами администраций. В октябре 1993 года ни один совет не поддержал Ельцина.
Я уже рассказывал, как в Москве это прямо привело к гипертрофированной централизации власти и блокированию МСУ (местного самоуправления – Полит.Ру), которые мы имеем по сей день. Аналогичная ликвидация местной демократии произошла по всей стране. После разгона советов на уровне местной власти возникла полость, в которую центральная власть потом постепенно закачала свою версию МСУ. Неудивительно, что оно оказалось таким слабым и зависимым.
Но почему местные советики должны волновать нас больше, чем Верховный <…> Совет?
Потому что ассоциировать демократию с одним только «парламентом» в корне неверно. Верховный Совет, как и любой парламент, не мог быть основой демократии. С демократической точки зрения такие высокоцентрализованные органы нужны только для координации местных органов власти на национальном уровне.
В России был задел для развития демократии снизу в виде местных советов, которые обладали в 1990-1993 годах большими полномочиями и могли стать основой политической жизни страны. Эту альтернативу суверен задавил брутальной силой.
Сегодня никто и не вспоминает, что там были какие-то советы, все помнят только некий «парламент», который и теперь вроде есть. Наше политическое воображение настолько импотентно, что даже в самых дерзких демократических фантазиях оппозиции нет и мыслей о том уровне децентрализации власти, который существовал <…> здесь, в наших городах и поселениях всего 30 лет назад. Это и есть главный антидемократический эффект "чёрного октября"».