В отличие от Франции, где кабаре было скорее местом собрания богемы и интеллектуалов, в России в кабаре изначально приходили именно за нестандартным подходом актеров к театральным представлениям. Первое кабаре в Москве создавалось как закрытый ночной клуб артистов МХТ. Находилось кабаре «Летучая мышь» как раз недалеко от Камергерского переулка. В Петербурге быстро моду на ночные театральные представления подхватили, и уже через 8 месяцев после открытия «Летучий мыши» в тогдашней столице открылось сразу два театра-кабаре: «Лукоморье» и «Кривое зеркало». Но, пожалуй, самое знаменитое кабаре серебряного века – «Бродячая собака», небольшое подвальное помещение на итальянской улице. Место, где пила вся богема начала 20-ого века: Хлебников, Гумилев, Мандельштам, Иванов, Бальмонт, Маяковский, Ахматова. А перед входом в заведение висел плакат: «Все между собой считаются знакомы». Атмосфера в «Бродячей собаке» надписи на плакате соответствовала.
Дресс-код, обычаи и публика
В заведении был дресс-код: прически, фраки, манишки, чужих не пускали. Один из основателей кабаре Алексей Толстой написал даже устав общества «Бродячей собаки», основным пунктом там, конечно, было отсутствие какой-либо коммерческой деятельности, так и было написано «все работают бесплатно». И бесплатно там охотно работали многие. К примеру, Николай Петров – режиссер Александринского театра, в первый сезон он поставил в «Бродячей собаке» аж 11 постановок. Был там еще композитор без какого-либо образования Николай Цыбульский, его в обществе предпочитали называть «Цибуля». Блестящий пианист-импровизатор, которому на момент открытия кабаре было 33 года. Современники его описывали как очень неряшливого человека и законченного алкоголика, который из «Бродячей собаки» просто не вылезал. Талантливого пианиста-импровизатора угощал стаканчиком каждый второй гость. Читали стихи, играли, танцевали, но и не только.
Блудницы и романы
Благородные посетители «Бродячей собаки» прямо там непристойными делами вряд ли занимались. Все «встречи» происходили в квартире завсегдатай кабаре Паллады Богдановой-Бельской, она была подругой петербургской богемы и одной из самых известных куртизанок города. Про нее мастер свободного стиха Михаил Кузьмин писал: «святая куртизанка, священная проститутка, непонятая роковая женщина, экстравагантная американка, оргиастическая поэтесса». Куртизанкой, к слову, ей удавалось быть лучше, чем поэтессой. Северянин про Палладу писал: «Я помню только рот ее и мех…», Ахматова же удивлялась тем, кто не знал петербургскую блудницу.
Еще одной гостьей знаменитого подвала была Ольга Глебова-Судейкина – актриса и танцовщица, первая жена художника Судейкина и муза Анны Ахматовой. Тогда много говорили и про ее особенное сближение с поэтессой, и про роман мужа Судейкиной с Михаилом Кузьминым. После Судейкина, кстати, любовником Михаила Кузмина стал молодой начинающий поэт Всеволод Князев, которому приписывают и роман с Глебовой-Судейкиной, которая таким образом якобы мстила мужу за связь с Кузьминым.
Наркотики
Богема в кабаре, разумеется, одним вином не обходилась. Страшно моден был белый порошок, его тогда называли «марафетом». Продавали сначала по одному грамму в аптеках, а после введения рецепта на препарат начали толкать при входе в заведения. Во многом вечная грусть и склонность к декадансу посетителей «Бродячей собаки» с наркотиками и связана. Чтобы снять эффект пили крепкие напитки, а после наступал период отчаяния и депрессии, но нюхать было страшно модно, еще моднее было хранить вещество в специальной шкатулке, изготовленной лучшими ювелирами начала века. Цыбулькин так вообще, говорили, и опиум курил, и кокаин нюхал.
Закрытие
Кабаре «Бродячая собака» закрылось в марте 1915 года из-за нарушения законов военного времени. В кабаре продавали алкоголь во время сухого закона. Удивительно, но у великих мест история, действительно, часто бывает такой короткой.