Наталья Шаронова (Мир Музея, 2010. № 12. С. 17 - 19.)
Словарь русского языка — вот что считают главной заслугой Даля. За него автор был удостоен Константиновской медали, Ломоносовской премии, избран почётным членом академии наук. А между тем составление словаря не было его основным занятием, а лишь его увлечением, хобби, как бы сейчас сказали. Только выйдя в отставку, Даль смог полностью ему предаться и подготовить словарь к печати. Он жил тогда в собственном доме на Пресне, который стоит и поныне.
Что такое «толковый словарь живого великорусского языка» Владимира Даля? Это 200 тысяч слов с объяснениями, примерами употребления, 30 тысячами пословиц и поговорок. Он собирал их 53 года, с юности до последнего своего дня. 200 тысяч — около 4000 в год — более 10 слов в день. А ведь день на день не приходится, тут и учёба, и 45 лет службы (дворянство было, а поместья не было, зарабатывал своим трудом), и участие в военных кампаниях на Балканах, в Польше, Хиве, и семейные дела — он был женат дважды, у него было семь детей.
Даль изрядно поколесил по миру: учился в Петербурге и Дерпте (ныне Тарту), плавал на парусниках по Чёрному и Балтийскому морям, проделал тысячи вёрст по России пешком, в коляске и верхом. И где бы он ни был, всюду пополнял свою коллекцию, такую трудную для хранения, — слова на бумаге.
Откуда такое преданное служение слову? Вне всякого сомнения, оно воспитано в семье. Его отец, датчанин Иоганн (Иван) Даль, был приглашён Екатериной II на должность библиотекаря при дворе за то, что в свои 20 с небольшим лет знал восемь древних и новых языков. Библиотекарем он проработал недолго, хотя чтению книг всю жизнь предавался со страстью. Он выучился на врача, женился на Юлии Фрейтаг, полунемке, полуфранцуженке (по требованию её отца Иоганн и оставил недоходную должность библиотека). Юлия Фрейтаг, в замужестве Даль, владела пятью иностранными языками и сама учила своих детей всему, кроме математики и рисования.
Отец Даля служил в Петрозаводске, а затем в Луганске (тогда Лугани). По‑видимому, неслучайно он оказался там, где работал приглашённый из Шотландии инженер Карл Гаскойн. Гаскойн руководил металлургическими заводами, а Иван Даль лечил его рабочих. Улицы Петрозаводска и Лугани, где жили иностранные специалисты, назывались Английскими. На Английской улице в Лугани в семье доктора Даля в 1801 году родился сын Владимир (отсюда его псевдоним Казак Луганский). Сейчас это улица Даля, в сохранившемся доме Далей — литературный музей.
Затем семья переехала в Николаев, где Иван Даль служил медицинским инспектором (главным врачом) Черноморского флота. Эта должность и пожалованное дворянство позволили ему направить сына в Морской кадетский корпус Санкт‑Петербурга. Окончив его, мичман Владимир Даль служил во флоте, затем подал в отставку и стал учиться на врача в университете Дерпта, к этому времени туда после смерти мужа переехала его мать с детьми. Чтобы заработать на жизнь себе и младшим детям, она давала уроки иностранных языков. Зарабатывал такими уроками и студент Владимир Даль, который с детства знал европейские языки, а потом добавил к ним ещё несколько восточных.
Ему не удалось прослушать полный курс по медицине, как военного врача его направили на русско‑турецкую войну 1828 – 1829 годов (пятую по счёту, на шестую, Крымскую, отправится его сын Лев), а через год — в Польшу. И везде он «жадно хватал на лету родные слова и обороты, когда они срывались с языка в простой беседе... записывал их, без всякой иной цели и намеренья, как для памяти, для изучения языка, ибо они ему нравились». Как он говорил, его «тревожила и смущала несообразность письменного, книжного языка с устной речью простого русского человека». Однажды в военном походе 1829 года пропал его верблюд с поклажей. Даль признавался, что он «осиротел с утратой своих записок», ибо думал, что погибли его запасы, пополненные из бесед «с солдатами всех местностей широкой Руси». К счастью, через неделю верблюд нашёлся, хотя смотревший за ним денщик пропал без вести.
Даль решил, что и карьера врача (но не врачевание, которым он успешно занимался всю жизнь) — не его дело. К этому времени он начал писать рассказы, в 1832 году вышла книга с длинным названием «Русские сказки, из предания народного изустного на грамоту гражданскую переложенные, к быту житейскому приноровленные и поговорками ходячими разукрашенные казаком Владимиром Луганским. Пяток первый», которую он почтительно преподнёс Пушкину. Фольклор интересовал их обоих, они и сами сочиняли песни и сказки, одна из далевских — «Курочка Ряба».
Петербургская встреча с Пушкиным была первая из трёх. Эти встречи были для Даля так значительны, что он называл их «каменищами». Второй раз они повстречались осенью 1833‑го в Оренбурге, где Даль, оставив медицину, начал карьеру чиновника особых поручений при оренбургском военном губернаторе. Пушкин приехал собирать материалы для «Истории Пугачёва», и Даль несколько дней сопровождал его, рассказывая то, что успел разузнать. Последняя их встреча через три с небольшим года — трагическая. Дела привели Даля в Петербург, и там он узнал, что поэт ранен на дуэли. Он помчался к нему и пробыл у его постели как друг и как врач до последней минуты жизни Александра Сергеевича. В знак признательности вдова Пушкина преподнесла Далю золотой перстень с изумрудом, один из тех, что изображён на портрете поэта кисти Тропинина. Даль говорил, что при взгляде на этот перстень ему хочется сделать что‑то значительное. Удалось ли? Судите сами.
Вот с чем он подошёл к 1859 году, когда подал прошение об отставке в немалом чине статского советника (его называли «ваше превосходительство»): шесть лет на флоте, ещё шесть отданы медицине, 23 — государственной службе (чиновник особых поручений при оренбургском губернаторе, при министре внутренних дел в Петербурге, при министре уделов в Нижнем Новгороде). Кроме этого, литературные занятия (выйдя в отставку, первым делом издал восемь томов своих сочинений и сборник «Пословицы русского народа), этнографические достижения (за них в 1838‑м избран членом‑корреспондентом Академии наук по естественному отделению). Даль — один из основателей Русского географического общества и, конечно, неустанный собиратель слов, поговорок, пословиц, песен, сказаний.
Слова стекаются к нему со всех сторон, он, как коллекционер, систематизирует их, изучает законы, ими управляющие, отмечает особенности разных говоров и наречий, выверяет ударения. Сначала он это делал для себя, потом решил издать словарь и продумал принцип расположения слов — по гнёздам. Не получив филологического образования, он стал таким глубоким знатоком русского языка, каких тогда, да и теперь, единицы. Бывало, ему высказывали сомнения, нужен ли такой словарь, мол, неважно, какие слова выбираешь, лишь бы в написанном были ум, сердце, душа и жизнь. Он объяснял, что это убеждение ошибочное и вредное: если мы «мыслим не на своём, а на чужом языке, если мы не пишем, а только переводим, мы, конечно, никакого подлинника произвести не в силах и начинаем духовно пошлеть... С языком шутить нельзя: словесная речь человека — это видимая, осязательная связь, звено между душою и телом, духом и плотью». По современному определению, язык — это образ мира того или иного народа. В языке отражается, где и как люди живут, во что верят, чем кормятся, кого любят и что ценят, с кем общаются.
Когда Даль с семьёй обосновался на Пресне, его словарь был доведён до буквы «П», примерно до середины. В Москве он соблюдал строгий режим дня, позволяя себе лишь короткие прогулки до Ваганьковского кладбища — торопился закончить словарь. Общество любителей русской словесности избрало его своим членом, на его заседаниях он рассказывал о своей работе, ему посоветовали немедленно приступить к изданию первых томов. Он с присущей ему прямотой указал на трудности, главная из которых — ему за 60, а нужны ещё годы работы, издание может остаться неоконченным, станет дорого и вряд ли окупится. Ему возражали, что если видеть одни помехи, то и сделать ничего нельзя, а издатель А. И. Кошелев тут же выложил деньги для начала публикации.
Владимир Иванович увидел все четыре тома своего словаря, они вышли в свет в 1861 – 1867 годах. Он готовил их с удивительной тщательностью, корректуру держал 12 (!) раз, хотя «правка такой книги, как словарь, тяжела и мешкотна, тем более для одной пары старых глаз». Закончив, начал готовить второе, дополненное издание.
Павел Третьяков заказал Василию Перову портрет Даля для своей галереи. В той комнате, где писатель, этнограф и лексикограф позировал художнику за полгода до своей кончины в 1872 году, сейчас мемориальный музей. Когда‑то Владимир Иванович сетовал, что московский дом с его 34 комнатами слишком велик для его семьи. Сейчас в этом 200‑летнем особняке, который в советские годы был приготовлен к сносу, а затем спасён усилиями многих людей, Далю уделено две комнаты. На книжных полках — главный труд его жизни, всемирно известный Словарь Даля.