4-го октября — день памяти В.В. Виноградова, чьи книги, по словам К.А. Федина «не гости, а желанные жильцы на моей полке». Виктор Владимирович — лингвист и литературовед, а также основоположник крупнейшей научной школы в языкознании.
Виноградов известен как специалист по истории русского языка, поэтике и стилистике русской литературы. Как литературовед он изучал творчество Пушкина, Гоголя, Достоевского, Лескова, Ахматовой — с которой дружил, написал работу и о литературно-критических трудах К.А. Федина.
Константин Александрович ценил профессиональных лингвистов и считал важным их вклад в дело литературы. Виктор Владимирович планировал заняться журналом «Русский язык», на который К.А. Федин возлагал большие надежды:
«Несомненный упадок словесного искусства в нашей художественной литературе последних лет отчасти может быть объяснен крайне слабым вниманием литературной критики к языку писателей <...> Литературе и прессе необходим, помимо лексиконов, своего рода живой Виргилий по кругам и небесам изумительнейшего из языков мира».
Приложением к публикации — предлагаем вашему вниманию обзорную статью, которую К.А. Федин написал к выходу книги В.В. Виноградова: «О языке художественной литературы». В неё не вошла ещё одна мысль, которую Федин писал автору книги в личном письме. Сегодня она кажется особенно важной:
«Говорить о языке, как первооснове культуры, излишне. Но объём задач в области русской лингвистики особенно велик вследствие того, что наш язык — общегосударственный и международный, им обеспечивается прочная общность наций внутри Советского Союза и их сильнейшее орудие связей советской культуры с зарубежными».
Если вы не хотите читать, но готовы слушать
О книге академика В.В. Виноградова
Не будучи ученым-филологом, я не претендую на научный отзыв о фундаментальном труде академика В. Виноградова. Значение этого труда, однако, выходит за рамки академического исследования. По моему суждению, книга должна занять очень видное место не только в филологической науке. Можно, думаю я, предвидеть активную роль, которую предстоит сыграть книге В. Виноградова в разработке проблем, волнующих сегодня наших художников слова и еще не разрешенных, дискутируемых советскими теоретиками литературы, критиками, литературоведами.
Бесспорно, важнейшей задачей нашей художественной литературы является необходимость повысить ее качественную, эстетическую ценность. Писатели должны быть вооружены глубокими познаниями в области общенационального языка, речевой культуры своего народа, истории общелитературного языка и языка художественной литературы. Богатство материала, стройность его подачи, концепция исследования в целом, логика, убедительность доказываемых отдельных положений — все эти и другие достоинства книги В. Виноградова надежно послужат такому вооружению советских писателей.
Язык — решающая энергия искусства писателя. Это не просто сложившаяся данность, это — живое движение из прошлого и настоящего в будущее.
Книга В. Виноградова, вобравшая в себя множество фактов из жизни художественного слова, представляет собою образец исторического подхода к явлениям литературного стиля и пронизана мыслью о том, что язык художественного произведения «не может далеко и значительно отступать от основы общенародного языка».
Семь разделов книги живут каждый самостоятельно, как частные проблемы. Но, сложенные вместе, они составляют целостную большую тему или предмет, по словам автора, еще не вполне самоопределившейся «особой филологической науки, близкой к языкознанию и литературоведению, но вместе с тем отличной от того и другого». Обширностью и тонкой разработкою многосторонних разветвлений своего исследования языка художественной литературы В. Виноградов привлекает заинтересованное внимание писателя. И если бы меня спросили, какой именно раздел книги особенно поучителен для прозаика, поэта, критика, я затруднился бы ответить, потому что и там, где автор касается проблем языкознания, и там, где ставит вопросы литературоведения, неизбежно затрагивая другие отрасли филологии, он обогащает писателя ценнейшими наблюдениями и побуждает его подвергнуть аналитическому рассмотрению художественный опыт современной советской литературы, прежде всего в отношении ее мастерства.
В широком смысле книга В. Виноградова может быть обозначена как введение в науку о стилях художественной литературы. Выводы, сделанные автором из критического рассмотрения ученых работ о поэтическом языке и по стилистике художественной литературы, а также вопросы, ожидающие дальнейшего изучения и выводов в этих областях филологии, говорят о том, что для признания своего рода «самостоятельности» за наукой о языке художественной литературы настало время. Если эта точка зрения, за которую выступает В. Виноградов, может оспариваться в среде филологов, то такой спор нимало не мог бы смутить писателей как раз потому, что книга, посвященная специально проблемам художественного языка, окружена и наполнена вопросами едва ли не всех прочих словесных наук.
Это и делает книгу столь близкой интересам писателя, столь важной для художественной практики современной советской литературы.
Чтобы назвать в кратчайшем перечислении, притом в самом малом количестве, вопросы, рассмотренные автором и прямо относящиеся к живому делу современного писателя, к его повседневному труду над рукописью, к его размышлениям о слове, можно остановиться хотя бы только на одном разделе книги — «Язык художественного произведения».
Теме языка художественного произведения В. Виноградов отводит большое место, привлекая обширный материал из сочинений русских писателей с XVIII века до советского периода включительно, а по жанрам — из поэзии, прозы, драматургии.
На мой взгляд, этот раздел глубоко обоснованно начат с критики субъективизма стилистических вкусов при изучении художественного произведения. Вполне справедливо автор считает, что для оценки произведения нельзя опираться только на одну категорию понятия индивидуального стиля художника.
«В голосе великого художника часто слышится голос всего народа», — пишет В. Виноградов. Каждое произведение «...занимает определенное место в контексте современной ему литературы»,— говорит он далее, почему оно «...может и должно изучаться, с одной стороны, как процесс воплощения и становления идейно-творческого замысла автора и — с другой — как конкретно-исторический факт, как закономерное звено в общем развитии словесно-художественного искусства народа».
Среди требований, предъявленных В. Виноградовым к изучающему язык произведения, он считает наиболее важным глубокое понимание общественной жизни соответствующего периода развития народа, знание культуры, литературы и искусства эпохи. Это не означает, разумеется, что индивидуальное словесно-художественное мастерство писателя может быть отодвинуто, как объект изучения, на задний план, нет, но мастерство должно изучаться не изолированно, а в его связях с современным состоянием языка литературы и не менее — в его отношениях к разговорно-бытовому языку народа.
Историзм, как критерий, применяемый в работе над оценкой стиля произведения, — вот существо задачи, стоящей перед ученым, когда он судит конкретное явление литературы любой, прошлой или настоящей, эпохи.
В советской литературе проблема традиции и новаторства с давних пор признавалась одной из центральных. Тем не менее у нас еще нет такого труда, который обобщенно представил бы читателю состояние, например, нашей художественной прозы — пойдет ли речь о закономерности проживания на ее страницах той или другой традиции литературного языка или о процессе обогащения новыми словесными формами. Ведь стили нашей прозы часто обнаруживают отсутствие иммунитета от болезней, возникших из почитания традиции, простирающегося до любви к явным анахронизмам. Обилие в прозе устарелых слов, далеких от живой народной речи, в духе «чаяний», «свершений», «деяний» и т. п., которые едва ли отыщутся не только у Чехова, но и у Тургенева и за которыми надо отправляться в докарамзинские риторические времена, — такое обильное и безразборчивое применение «традиций» скорее говорит о влиянии на нашу прозу репортажных штампов, нежели о связи писателя с современной нам жизнью общенародной русской речи.
Исторический подход при изучении языковых фактов литературы может и должен иметь целящее действие на болезни языка художника. И я убежден, что книга В. Виноградова ускорит появление других работ, обобщенно и глубоко рассказывающих нам, что, собственно, произошло в стилистике русской советской художественной литературы за сорок с лишним лет ее истории, — насколько мы подвинулись в искусстве слова вперед и как мы иногда пятимся, без малейшей нужды, за рубежи конца XVIII века. Мы ведь и от самих прозаиков, от времени до времени, слышим настойчивые призывы «обогащать» язык с помощью славянизмов, за счет омертвевшей фразеологии, чаще всего годной для реставрации «высоких штилей».
Советской филологической науке предстоит великий очистительный и организующий труд, чтобы помочь художественной литературе успешно исполнить ту культурно-образовательную роль, которая ей принадлежит. О такой роли В. Виноградов говорит чрезвычайно убедительно в том же разделе книги.
Надо особо отметить широту рассмотрения автором каждой проблемы, которой он касается. Он не предает анафеме какой-нибудь определенный стиль, даэто и невозможно при конкретно-историческом изучении литературных явлений. Он отыскивает степень правомерности каждого стилевого явления как в живом языке, так и в литературном. В частности, он превосходно анализирует целенаправленность сочетаний, взаимодействия разнообразных стилей в одной и той же структуре художественного произведения. И он справедливо утверждает, что «столкновения и смешения разных языковых стилей» могут расширять систему национально-литературного языка. Разностильность внутри художественного единства (например, одного романа) допустима, если она преследует, скажем, характерологические задачи и, разумеется, если она не наносит ущерба единству стиля всего произведения.
Все это, с моей точки зрения, предупреждает нас в том смысле, что борьба с анахронизмами ничего не имеет общего с формальным изгнанием из общенационального языка того или иного слова или словосочетания, будь они и литературно устарелыми. Дело не в педантичном запрещении употреблять слово «чаяние» или любой иной церковнославянизм, а в том, что стилистика советской художественной литературы не может не пострадать хотя бы от частичной реставрации элементов отжившего стиля, в то время как общенародный язык развивается по законам своей органичной связи с развитием общества.
Раздел «Язык художественного произведения» в книге В. Виноградова затрагивает большой ряд вопросов, в конечном счете служащих разрешению проблемы традиции и новаторства в стилистике художественной литературы. Главным в постановке этих вопросов я считаю то, что она в корне отличается от ограниченности приемов разработки проблемы стилей у сторонников формальной школы. Изучение языка писателя-художника В. Виноградов не отрывает от вопроса взаимоотношений стиля произведения с общелитературным и общенациональным языком. Примеры сопоставлений и соответствий, которые при этом даются, в большинстве ярки, остроумны и сами собой представляют увлекательное чтение, что тоже нельзя не отнести к достоинствам книги.
Вот некоторые, иногда наиболее существенные вопросы, затронутые в этом разделе книги: о риторических штампах; о способах использования художником средств разговорного и литературного языка в целях социальной
характеристики персонажей произведения, то есть о социально-речевом стиле; о языке журналистики, газеты, беллетристики; о речевых новшествах и новообразованиях в языке; о синтаксических конструкциях и смысловом движении речи; об авторе-художнике и о герое произведения и т. д.
Только беглое перечисление этих частных вопросов исследования показывает, насколько «плотно» уложен материал исключительно богатого содержания одного раздела книги В. Виноградова. Исчерпать всю тему раздела в короткой заметке невозможно. Но другие шесть разделов, трактующие не менее важные, хотя иногда и очень специальные вопросы (например, чрезвычайно интересный и блестяще иллюстрированный вопрос текстологии на примере подложного текста окончания пушкинской «Русалки» и на других примерах в разделе «Проблема авторства и правильности текста литературного произведения») вносят в книгу так много актуальных идей, насыщают ее таким числом познавательно-драгоценной документации из жизни русского художественного слова, что по-настоящему оценить все исследование как с научной, так и с литературной стороны можно лишь в обширной журнальной статье. Это будет, несомненно, сделано, и не раз, потому что появление труда В. Виноградова — большое событие в советской филологии, обещающее, как я уже сказал, найти отзвук в жизни всей нашей литературы.
Одной заметкой тут не ограничишься. И если в ней выразилось только отрадное чувство удовлетворения, что такое исследование появилось, если к тому же я смог своей оценкой книги высказать признательность В. Виноградову за его труд многих десятилетий, исполненный любви к художественному слову, то остается пожелать, чтобы эти строки были созвучны более основательным отзывам, которых будет ожидать и ученый и писатель.
Оригинал — Литературная газета №24, 1960: http://elibrary.keenetic.pro/ul/4143/1960/Литературная%20газета%201960,%20№%20024(4149)%20.pdf