Слово в защиту Петюни Соловьева (к/ф «Место встречи изменить нельзя», роман "Эра милосердия").
Фабула. Милиционеры Петюня Соловьев и Топорков дома у Верки-модистки в засаде ждут Фокса. Появившийся бандит убивает Топоркова, бьет по лицу Соловьева и скрывается. Петюню впоследствии выгоняют из органов и отдают под суд.
Разбор тюменского практикующего юриста Павла Смирнова посвящен вопросу оценки доказательств.
— Петюня, безусловно, труслив и жаден. И по книге, и по фильму. Однако в засаде прав был он, а не Жеглов.
У Жеглова два источника информации провала: Петюня и Верка. Начальник оперов игнорирует оправдания младшего коллеги, но полностью доверяет хозяйке. Между тем, факты говорят в пользу Соловьева, а модистка, судя по всему, врет.
Петюня говорит, что он потерял сознание. Верка утверждает обратное — милиционер, испугавшись угрозы, сообщает преступнику, что цель засады — Фокс. Доказательств нет ни у кого. Кому верить?
Обратите внимание на пистолет лейтенанта. В кино он лежит на столе, а по книге — в кармане пальто. Петюне ставят в вину, что он его даже не снял с предохранителя, тем самым отвлекая внимание от важной детали — оружие не забрал Фокс.
Это мы с вами знаем, что Петюня — жадина и трус. А налетчик его видит впервые. Допустим, Верка говорит правду: мещанин в погонах стоит на четвереньках и выкладывает все незваному гостю. И матерый волчара не забирает у него ствол, а поворачивается и выходит? Это неправдоподобно. Зритель введен в заблуждение мандражом Петюни и верит в такую версию. Но опытный блатарь прекрасно понимает, что трус (именно трус) всегда готов выстрелить в спину. Это храбрый Шарапов крикнул бы «стой, стрелять буду». Это смелому человеку западло стрелять в отвернувшегося противника, а затрепетавший Петюня только в спину Фоксу и пульнул бы.
Так почему же Фокс не забирает пистолет у Петюни? Потому что оперативник и вправду лежит без сознания. А бандиту уже не до обыска. Он боится, что подоспеет подкрепление на звук выстрела. Поэтому он коротко спрашивает Верку: «На кого засада?» и быстро сматывается.
Конечно же, это швея сообщает весь расклад. С чего бы вдруг женщина, у которой регулярно сходятся воры высшего уровня, стала бы покрывать ментов? Она своя в доску Кирпичу, Копченому, Ручечнику и тому же Фоксу. Иначе стали бы они собираться у нее?
А кто, интересно, поставил в засаду Соловьева, привыкшего сидеть за барьером и отвечать на телефонные звонки. Не капитан Жеглов разве? Почему-то он не назначает Шарапова, который знает Фокса в лицо и умеет брать языков. И никакая нехватка людей оправданием служить тут не может. А Соловьев ведет себя так, как привык. Читает газету и спокойно говорит Фоксу, чьих примет ему даже не сообщили: «Предъявите документы, гражданин».
То, что сама ловушка организована бездарно — речи не идет. Там все хороши. Петюня не взял оружие со стола, Топорков позволил в себя выстрелить. Но самый «молодец» Жеглов, который обычного дежурного в дом посадил. Ладно хоть не Варю Синичкину.
Но вопрос не в этом. Неправильные действия при засаде — это не предательство. А речь исключительно о предательстве. И здесь налицо предвзятость Жеглова. При отсутствии каких-либо доказательств.
Почему модистка все валит на Петюню, мы не знаем. Но был бы Жеглов хорошим опером, он должен был поинтересоваться, как сложились отношения Петюни и Верки тем вечером. Может, они разругались до этого. А, может, хозяйка притона просто хоть на ком-то из стражей порядка отыграться хочет.
Но начальник и не думает разбираться. Всего лишь из личной неприязни к счастливому обладателю выигрыша. Так что прав Петюня, позавидовал ему Жеглов. Нет, не зажиточности позавидовал — Глеб Егорович не жадный куркуль. Позавидовал удаче и возможности распорядиться 50-ю тысячами. Да, Жеглов бы их пожертвовал. Наверняка на благое дело, но себе получил бы лавры. Жеглов не жаден, но тщеславен. И не простил Петюне его удачи.
