В восьмом эпизоде, который называется "Лестригоны", Леопольд Блум очень хочет есть. Он идёт по Дублину и думает о еде, а заодно о множестве других вещей. Но в основном о еде.
Горячий пар телячьего супа, дух свежевыпеченных сладких булочек, пудингов плыли из кафе Гаррисона. От крепкого полдневного запаха у мистера Блума защекотало в глотке. Собираются делать выпечку, масло, мука высший сорт, сахар из Демерары, или уже отведывают с чайком. Или это от нее? Босоногий мальчишка торчал у решетки, впивая запахи. Пытается притупить грызущий голод. Это ему удовольствие или страдание? Обед за пенни. Вилка и нож прикованы на цепочке к столу.
В главе совмещается несколько смысловых и словесных потоков:
- поток сознания Леопольда Блума;
- его руминации и воспоминания: он продолжает вертеть в голове мысли об измене жены, смерти маленького сына, в памяти всплывают эпизоды их молодости;
- увиденное и услышанное Блумом: мы вновь наткнемся тут на диалоги о скачках и азартных играх;
- запахи и вкусы, Блум заходит в кафе, выходит из кафе, выбирает другое место, наконец, обедает.
Если кто-то думает, будто эти потоки хоть как-то отграничены друг от друга, то он, наверное, не имел дела с прозой Джойса. Но есть и хорошая новость: те, кто дочитал до 8-й главы, вполне справляются с подобным текстом. Мы уже вчитались и готовы воспринимать эту разноголосицу и многомыслие. Мы уже даже без Армена (и без Фёдора) догадываемся, что оно лишь кажется хаотичным, а на самом деле скреплено и продумано, примерно как башня Шухова или там кристаллическая решетка. Только без решётки, зато со множеством уже узнаваемых мотивов.
Каждую секунду кто-то где-то рождается. Каждую секунду кто-нибудь умирает. Пять минут прошло как я кормил птиц. Три сотни сыграли в ящик. Другие три сотни народились, с них обмывают кровь, все омыты в крови агнца, блеют бееее.
Пару недель назад я писала о том, что все жду, когда медленное чтение Джойса начнёт отзываться в моей повседневной жизни: когда я на каждом углу начну замечать что-то созвучное этой книги. Но подобного пока не происходит. Зато происходит наоборот: в книге находятся места, созвучные моей нынешней повседневности. Так, в этой главе Блум размышляет о беременных женщинах, а я как раз сейчас ежедневно имею дело именно с этими женщинами, поскольку прохожу практику в родильном доме. Вслед за тем Блум вспоминает о том, что королева Виктория рожала с анестезией. Здесь опять можно упомянуть пресловутый родильный дом, но куда более прямым совпадением станет семинар по истории Великобритании XIX века, который я провела на прошлой неделе для второкурсников. Там мы говорили в том числе и о том, как Джон Сноу помог победить эпидемию холеры и помогал королеве Виктории в родах с помощью анестезии хлороформом (до нынешней эпидуральной анестезии еще, конечно, как до неба).
Головка у младенца слишком большая – щипцы. Скорчился внутри нее в три погибели тычется вслепую нащупывает пробивает путь наружу. Меня бы это убило. Счастье что у Молли было легко. Что-то должны придумать чтоб прекратить такое. В жизнь – через каторжные работы. Идеи насчет обезболивания: королеве Виктории применяли. Девять у нее было. Добрая несушка. Старушка в ботинке жила детей у ней куча была. Говорят у него был туберкулез. Давно уж пора чтобы занялись этим, а не заливали бы про как там про серебристое лоно да задумчивое мерцание. Морочат головы дурачкам...
Как я уже написала, главная тема восьмой главы - голод и еда. Когда писатель говорит о еде, он, конечно, говорит не о ней, но все же самые частые образы, которые всплывали у меня в голове во время чтения, это голландские натюрморты раннего Нового времени. Все эти горы фруктов, овощей, дичи и разных неожиданных артефактов типа черепов, странной посуды или птичек. Каждый артефакт там имеет свой смысл, но мы его уже не понимаем. Так и в "Улиссе": смысл имеют даже сочетания букв. Но где мне все их постичь, начнём с того, что я читаю роман в переводе. Но кажется я поняла главное, то, что позволит мне не бросить роман и дочитать его до конца: главный герой, Леопольд Блум - хороший, симпатичный мне человек. Я об этом подумала еще в эпизоде с похоронами, когда собирали пожертвования. или в тех эпизодах, где Блум жалеет женщин, которые рожали, или детей, которые голодали. А в этой главе он помогает слепому найти дорогу. Без сентиментальной слезивости, а просто потому, что он добр и, как это сегодня говорят, эмпатичен. А еще он бесконечно печален, и это тоже качество, которое роднит меня с Блумом.
Никогда об этом ничего не узнают. Пустая затрата времени. Газовые шары вращаются, сливаются, разлетаются. И так без конца эта карусель. Газ: потом твердые частицы: потом возникает мир: потом остывает: потом несется в пространстве одна мертвая оболочка, заледенелая корка, вроде ананасного леденца.
Я уже писала, что "Улисса" мы читаем сообща, небольшой группой взрослых-людей-которые-давно-уже-собирались-прочитать-этот-роман. Сейчас в нашей группе 35 человек, но в еженедельных перекличках (прочитали / не прочитали) отмечаются обычно 10-12. Главной новостью нашего небольшого сообщества на прошлой неделе стало сообщение из телеграм-канала "Рембодлер". Со ссылкой на издание The Orange County Register, автор канала рассказал о книжном клубе, который читает Джойса вот уже 28 лет. Оказывается режиссер по имени Джери Фиалка собрал клуб, чтобы читать роман "Поминки по Финнегану". Раз в месяц они сообща читали одну страницу из романа и два часа ее обсуждали. 3 октября 2023 года, спустя 28 лет встреч, то есть более 330 месяцев, они собрались, чтобы поговорить о том, что написано на последней странице "Поминок". Думаете, на этом они разошлись с чувством выполненного долга? Вот еще! В следующем месяце они соберутся, чтобы снова говорить о первой странице, ведь роман цикличен.
Не знаю, будет ли мой клуб собираться на протяжении 28 лет, но теперь я точно знаю, к чему стремиться. И еще знаю, что, закончив читать "Улисса", мы можем снова к нему приступить (впрочем, это пока лишь странная идея, но кто ж нам запретит?). Что до "Поминок по Финнегану", то про этот роман я пока знаю лишь два факта. Первый: в курсе Радио Арзамас про Джойса Сергей Хоружий уверяет, что роман принципиально непереводимый. Второй: в прошлом году вышел перевод романа на русский язык. Пока запишу в загадки.
***
На следующей неделе я буду читать девятую главу романа. Как обычно, по двум многочисленным просьбам, расскажу об этом в пятницу!