Отрывок из статьи Александры Клемент-Саби из сборника «Путь к искоренению суррогатного материнства» (Towards the Abolition of Surrogate Motherhood, 2021).
Суррогатное материнство — это не антропологическое новшество. Это часть древней патриархальной системы. Традиционно мужчины использовали женщин для рождения детей, которые будут носить их имена, в обмен на защиту и социальный статус. Таким образом, теоретически, они не платили за это, если не считать выкупа за невесту в некоторых культурах.
Женщины получали свой социальный статус за счет этой роли. Современное суррогатное материнство очень похоже: родители-заказчики используют женщин для рождения детей, которые будут носить их имена, в обмен на денежную компенсацию. (Хотя платить за это в большинстве европейских стран запрещено). Женщины, которые рожают, могут получить улучшение условий жизни и, возможно, некоторое социальное признание за выполнение этой роли.
Во многих традиционных обществах мужчин воспринимают как единственных родителей. Считается, что они «производят» детей, когда они помещают свою сперму в матку женщин, чтобы она превратилась в ребенка. Суррогатное материнство очень похоже: один или два родителя-заказчика покупают генетический материал или используют свой собственный для производства эмбриона, который затем помещается в матку женщины. Затем им остается только забрать ребенка и сделать его своим собственным.
Очень важно помнить, что на протяжении тысяч лет считалось, что у женщин, родивших детей, нет с ними никакой «генетической» связи. Их воспринимали исключительно как «сосуды», которые вынашивали детей мужчин. (Женские гаметы, яйцеклетки, были открыты лишь в 1827 году биологом Карлом Эрнстом фон Бэром).
«Во многих обществах матери выполняют простую роль вынашивающих детей, и их могут называть сумками, кошельками, горшками или кастрюлями», — пишет антропологиня Франсуаза Эритьер (Heritier-Auge, 1985, стр. 12). Мужчины считали, что они сажают свое семя, точно так же как крестьянин сажает семена в землю. Женщина, которая не беременеет считалась бесплодной, по аналогии с почвой, на которой ничего не растет.
Ниже приведенные отрывки демонстрируют подобные верования. Вот цитата из работы этнологини Камиллы Лакост-Дюжардин (Camille Lacoste-Dujardin, 1985):
«… сила образа, в котором фертильность женщины ассоциируется с плодовитостью земли… Женщина воспринимается как контейнер, которому доверяют на хранение семя, и чья задача беречь его в своей матке на протяжении всей беременности. Женщина, таким образом, воспринимается как играющая вторичную роль в зачатии, а мужчина воспринимается как творец. Это кажется постоянной характеристикой средиземноморских патриархальных обществ — использовать силу созидания женщин на благо мужчин».
Французская географиня Виржини Шасле (Virginie Chasles, 2002), которая занималась исследованиями статуса индийских женщин, пишет:
«Таким образом, становясь матерью индийская женщина делает больше, чем просто продолжает род. Она компенсирует несчастье родиться девочкой. Отвечая на социальное давление, она улучшает свой статус дома и в обществе и получает какую-то степень свободы, особенно в том случае, если она рожает мальчиков. Тем не менее, эта власть ограничена, поскольку женщина считается лишь сосудом, который выносил семя, почвой, в которой оно проросло, а потому рожденный ребенок считается принадлежащим отцу. Такое присваивание репродуктивной власти отцом — это основа патриархальных обществ, которые предоставляют абсолютную власть мужчинам за счет женщин. Другими словами, как объясняет французский социолог Пьер Бордо в отношении кабильских женщин, «специфичность женской работы беременности и родов отменяется в угоду мужской работы оплодотворения»» (Virginie Chasles, 2002, стр. 389 и 390).
Роль женщин как «плодородной почвы» в современных репрезентациях
Миф о создающем мужчине и пассивной женщине все еще очень силен в 21-м веке. Если вы попытаетесь найти «определение самца» в поисковой системе, то вам предложат определение по очень уважаемому французскому словарю Le Robert, согласно которому самец — «это индивид, принадлежащий к полу, наделенному силой оплодотворения». Получается, по этому определению, самка не нужна. Затем, поищите определение «самки». Вы прочитаете: «Животное пола, которое воспроизводит вид в результате оплодотворения самцом». Просто как копировальная машина!
Подумайте также про выражение «папа сажает семечко маме в живот», которое до сих пор используется для того, чтобы объяснить маленьким детям механику размножения. Это выражение очень четко указывает на то, что эмбрион содержится в отцовском «семечке», и что материнская роль, совсем как роль «гестационной суррогатной матери», сводится к временному хранению ребенка, в лучшем случае, к его питанию.
Теория о том, что ребенок заранее присутствует в «семени» отца, называется «мужским преформизмом». И она до сих пор укоренена в представлениях детей, подростков и многих взрослых (Mori Babando, 2008). У женского преформизма — идеи о том, что ребенок изначально существует в матке женщины, куда меньше сторонников.
Вера в мужской преформизм, тем не менее, далеко не невинна. Биолог Пьер-Анри Гуйон (Schilthuizen, 2016) настаивает:
«Нужно сказать, что мифы о сексуальности распространены во всех культурах, включая и нашу собственную. Одна из их функций, в частности, в предоставлении мужчинам власти над репродукцией женщин. Это очень серьезно. В то же время легко заметить, что это женщины создают детей. Но даже в наши дни под личиной красивой метафоры многие безответственные люди говорят детям, что для того, чтобы сделать ребенка, отец кладет семя в мамин живот. Это ересь, поскольку семя, строго говоря, является результатом женской активности растения. И это мать производит семя… Не будем обманываться, такая история преподносит детям идею, что они являются продуктом отца, и что мать не более чем питательная почва. В этой идее нет ничего нейтрального».
Кроме того: «Исследование среди разных народов и цивилизаций показало тесную корреляцию между представлениями о создании детей и распределением власти между мужчинами и женщинами» (De Vecchi, 2007, стр. 92).
Статья, опубликованная в 2010 году в популярном французском журнале Psychologies объединяет совет от психоаналитика и других специалистов по воспитанию детей. В ней говорится:
«Факт отсутствия пениса вызывает огромное беспокойство у девочки 2-3 лет. Родители должны заверить ее, что ее половой орган находится у нее в животе. Это также возможность указать на то, он не только используется для мочеиспускания, но и включает «дыру», которая позволяет войти семени и появиться ребенку. На этой стадии нет нужды в дополнительных деталях… Как рассказать им о зачатии? Но в этом возрасте… вы можете ответить, что когда двое взрослых любят друг друга очень сильно и хотят завести ребенка, они очень сильно обнимаются и «папа кладет семя в мамин животик»» (Torre, 2010).
В 2011 году Франсуаза Эритьер (совместно с Надей Каци) жаловалась:
«4 июля 2010 года на французском телеканале E=M6 вышел документальный фильм «Дети, подростки: как говорить с ними о любви и сексуальности». Когда маленького мальчика спросили, как сделать, чтобы появились дети, он ответил, что нужно всего лишь положить семя своей «писей» в специальную «дырку» для детей. Признаюсь, мне трудно разделить восторги журналиста Le Monde насчет очаровательной невинности этого выражения. Ведь это подразумевает, что мальчик считает, что ему принадлежит власть воспроизводства, и что ему всего-то и нужна какая-то анонимная «дырка для детей», которая не женщина, не мать, вообще не человек, не кто-то равный — просто дырка».
Подумайте также о двусмысленном, но повсеместном выражении «носить ребенка». Подразумевается, что беременность равнозначна тому, чтобы что-то просто «нести», как будто эмбрион, а затем плод, являются чем-то внешним для беременной женщины, и как будто эмбрион является ребенком с момента зачатия.
Точно так же фраза о суррогатном материнстве «предоставить свою матку» или «предоставить свою утробу» предполагает, что матка — это что-то отдельное от женщины.
Слова и мифы — это не пустяк. Они формируют наше восприятие мира. Если бы идея о беременной женщине как о пассивном инкубаторе не была глубоко укоренена в нашей культуре, смогло бы суррогатное материнство стать приемлемым?
Восприятие женщины как биологически пассивной и предназначенной для удовлетворения желаний других
В современных идеях и культурных образах сохраняется убеждение в предположительной биологической пассивности женщин. Его сторонники разделяют два представления. Во-первых, это отсутствие эквивалента мужскому «семени» и отсутствующее или низкое влияние беременной женщины на эмбрион и плод, а также отсутствие влияния эмбриона или плода на женщину. Матка воспринимается как контейнер, который более или менее отделен от женщины, частью тела которой он является. Таким образом, беременная женщина воспринимается как просто питающая.
В реальности, на протяжении всей беременности эмбрион или плод и мать обмениваются клетками. Даже в тех случаях, когда женщина не является генетической матерью ребенка (Gomes Garcia, стр. 121-127).
В мифах патриархальных обществ, как и в суррогатном материнстве, мужчина заводит детей от своего «семени», как будто родившая женщина не предоставляет никакого генетического материала.
Сторонники суррогатного материнства идут еще дальше и минимизируют роль беременности как таковой. Они в целом отказываются признать, вопреки собственному термину, что суррогатная мать является буквально матерью. Они отказывают ей в каком-либо праве на ребенка, которого она родила. Точно так же в рабовладельческих обществах воспринимали матерей-рабынь.
Таким образом, защитники суррогатного материнства, а также все люди, которые считают себя «объективными», верят, что суррогатная мать не является биологической матерью, если яйцеклетка была получена не от нее.
При этом донорка яйцеклетки тоже не считается матерью, ее не рассматривают даже как генетическую мать.
В суррогатном материнстве, как и в патриархальных представлениях в целом, биологические и поведенческие процессы беременности минимизируются в пользу генетики. Но это также решение, которое навязывается женщинам.
В Древнем Риме мужчины хотели отпрысков от жен (не от рабынь). Но жене было недостаточно родить ребенка. Отец семейства должен был принять и признать его. Он мог решить не воспитывать новорожденного, особенно если тот казался слишком слабым, чтобы выжить.
Отвергнутые отцами дети просто выбрасывались на дорогу, либо их убивали удушением или голодом (Valette-Cagnac, 2003).
Женевьева Делази де Парсеваль, психоаналитикесса в области медицинской вспомогательнаой репродукции предлагает такой анализ:
«… психический образ гестационной суррогатной матери в отношении плода, которого она вынашивает, но не желает, поскольку он ей не принадлежит, и который она готова, даже до беременности, вернуть паре, зачавшей его… » (Delaisi de Parseval, 2021).
Зачавшей его? В большинстве случаев только один человек из пары родителей-заказчиков предоставляет генетический материал. Однако для сторонников суррогатного материнства супруги, не предоставившие генетический материал, тем не менее являются будущими родителями, просто потому, что они участвовали в заказе ребенка.
Женщина, которую рассматривают как не более чем кормилицу, становится местом, в котором временно живет эмбрион или плод. В статье под заголовком «Маточная пересадка или суррогатное материнство», опубликованной во французской ежедневной газете Liberation, Женевьева Делази де Парсеваль задается вопросом о том, как объяснить в будущем детям, как они появились на свет. Она предлагает говорить о маточной пересадке: «Разве это сложнее, чем сказать ребенку, что она или он жили в теле женщины, у которой уже были собственные дети?» (Delaisi de Parseval, 2020).
Это объяснение очень похоже на описания древнегреческого историка Диодора Сицилийского (первый век до нашей эры). Он объясняет, что для египтян: «Ни один ребенок не считается незаконным, даже если он рожден от рабыни, потому что отец — это настоящий автор жизни, мать лишь предоставляла «кров и пищу» плоду» (Casevitz, 1985, стр. 113-135). …