Пермские епархиальные ведомости от 11 декабря 1915 года рассказывают:
1 октября поздно вечером прибыла на пароходе из Перми в с. Таборы партия беженцев в 50 человек. Для приема беженцев средства были отпущены Оханском Уездным Комитетом, а так как Таборы село прибрежное, имеющее пароходные пристани, то Оханский Комитет о беженцах и избрал его передаточным пунктом для дальнейшего следования их. На месте был образован свой Комитет, собраны свои средства, сшито белье и прочее, а главное приискано было хорошее помещение. К прибытию парохода, несмотря на поздний час, собрались члены Комитета и встретили своих гостей. Волостной старшина Реутов с урядником распорядились освещать беженцам дорогу с парохода фонарями, шли пешком до их квартиры, незатейливый же багаж был оставлен на пароходной конторке. Среди прибывших были старики и женщины с малыми детьми; для них пеший путь был затруднителен, почему их до пункта, расположенного также на берегу Камы, доставили в большой лодке. Редкая картина шествия, освещённого фонарями, видимо, затронула в одном из беженцев многое из пережитого, и он, обратившись к священнику, сопровождающему партию, сказал: „Вот, батюшка, так приходилось нам идти ночами, и путь освещался заревом горевших деревень. Чего, чего только мы, не натерпелись. На пункте же женщины—члены Комитета—приготовили чай с белым хлебом, детям—кипяченое молоко. Прекрасное помещение, хорошо натопленное, радушный, душевный приём, видимо, тронули настрадавшихся, и они горячо благодарили членов Комитета за их заботы. Скоро прибывшее уже спали. На другой день, до обеда, произведена была регистрация. Выяснилось, что прибыло 15 семей из губернии: Холмской—9, Гродненской—3, Волынской—2 и Виленской — 1 ч.; по национальности: 12 русских семей, 1 польская, 2 немецких, русских подданных. При опросе этой малой кучки выяснилось много, много горя. Вот, например:
1) девушка Автух Анна Ив., 16 л., из Гродненской губ. прибыла с братьями 9 и 12 л.; родители же их потерялись в поток беженцев еще в начал пути, остались без копейки, все деньги были у матери;
2) Мушинский Викентий из Холмской губ. все свое семейство, состоящее из жены и двух взрослых дочерей, потерял в пути;
3) Китнер из Волынской губ, похоронил дорогой всех своих детей. Кроме этого, два семейства прибыли без матерей, последнии остались в пути в больницах.
Бегство из родных мест по рассказам, например, Холмских страдальцев, было весьма спешное. Давно шли слухи, что враг добирается до Холмских родных мест, но верить не хотелось, и все жили спокойно. Наконец, тревожные вести подтвердились, и 5 сентября прибыли казаки с роковыми словами: неприятель близко. Еще накануне священник отслужил обедню, сказав, что враг идёт в наши края, и, вероятно, придется уходить, почему и приглашал прихожан прибыть в храм, отслужить напутственный молебен, исповедаться и причаститься, а затем вместе с ним тронуться в путь всем приходом. Но не пришлось этого исполнить. Казаки торопили с отъездом, посему наскоро сложили, что попалось на глаза; священник раздал ценное церковное имущество своим же прихожанам на хранение и двинулись, а вскоре селение уже пылало; чрез два дня здесь, как передавали, были позиции. Шли мы не одни, прибывали и друге беженцы, люди скапливались, смешивались, почему и идти своим приходом думать было нечего. Гнали мы с собой стада овец, хотелось их сохранить, но пришлось оставить; кому они достались—Бог весть. Двигались мы к Брест-Литовскому району, подошли к одной ж. д. станции, сели в вагоны ни, оставив коней и телеги, редко кому удалось продать лошадь, рогатый же скот брали хотя и за малую цену. Из Брест-Литовска через Минск и Смоленск направили нас в Саратов, а отсюда чрез Самару и Челябинск в Пермь. Такие испытания потеряли, кажется, для прибывших всю свою остроту, почему на их лицах не видать какого-либо отпечатка живого горя, а все они выражают, если можно так выразиться, тупость, придавленность и покорность судьбе. Вот только дети, после сытного обеда и небольших лакомств, принесённых посетителями, стали веселы и принялись играть „в большой хате“, как они прозвали своё временное помещение. Дав прибывшим отдохнуть и вымыться в бане, Комитет распределил их по квартирам, сообразуясь с их желанием. Так, напр., родственники к родственникам, однодеревенцы к однодеревенцам. Затем роздан быль паек на неделю—старшим по 26 коп., подросткам по 15 к. Прибыли подводы и беженцы, делившие в дороге столько горя, сердечно простились друг с другом и, помолившись на храм, отправились на новое жительство. Дай Бог, чтобы новое место было для них успокоением—отрадой в переживаемой невзгоде.
Член Комитета: свящ. А. Вирилов.
