Не секрет, что после 1991 года прилагательное "советский" стало употребляться к вещам и явлениям имеющим отношение исключительно к прошедшему времени. Для кого-то это стало признаком обновления, для кого-то - деградации, но в любом случае это научно-медицинский факт и с этим ничего не поделаешь. Однако от того, что мы перестали называть происходящее в нашей стране "советским", перестало ли оно таковым быть? В частности, перестала ли наша фантастика быть советской сразу, как только политики растащили некогда громадное и могучее государство по национальным квартирам? Несомненно, многие писатели и читатели тех лет очень этого хотели, полагая, что "советское", значит - отсталое, несвободное и скучное.
Приведу весьма характерную цитату из статьи Олега Викторова, посвященной творчеству советского фантаста Леонида Резника: «Конец восьмидесятых — начало девяностых годов XX века — эпоха, переломная для отечественной фантастики. Время, когда произведения, долгие годы пылившиеся в ящиках письменных столов, наконец обрели читателя. Время, когда десятки тридцати- и сорокалетних «молодых писателей» получили возможность выпустить свои дебютные книги... Наконец, время, когда для писателя не осталось запретных тем, жанров и литературных приемов. Подточенная изнутри, государственная монополия на идеологию рухнула с оглушительным грохотом, и вместе с ней в мир иной отошёл целый ряд неписаных, но общепризнанных запретов. Кто-то поспешил воспользоваться отсутствием цензуры, чтобы насытить свои тексты словечками, по инерции всё ещё именуемыми «непечатными». Кто-то — чтобы стереть и без того тонкую грань между традиционной фантастикой, «магическим реализмом» и абсурдистской прозой. А кто-то — чтобы сплавить воедино традиционный психологизм, присущий всей отечественной литературе, динамику западного фантастического боевика..."
Уверен, что тридцать лет назад под этими словами могли подписаться подавляющее большинство писателей и читателей. И ваш покорный слуга - тоже. Во второй половине восьмидесятых в советской фантастике обозначился кризис идей и изобразительных средств. Оттепельный задор шестидесятых давно остался позади. Вера в возможность светлого будущего убывала с каждым днем. Книги, авторы которых все еще описывали приключения ученых и космонавтов в коммунистическом далёко, нередко вызывали саркастическую усмешку. Писатели это понимали и потому из нашей фантастики исчезли широкомасштабные утопические полотна. Светлое будущее превратилось в заезженный штамп, обязательный фон для описываемых событий, гарантирующий автору публикацию.
Положа руку на сердце, следует признать, что уже в семидесятых годах даже этот фон стал такой же условностью, какой было обязательное цитирование в статьях классиков марксизма-ленинизма. А произведения самого известного в отечественной литературе цикла о светлом будущем, "Мир Полудня", Братьев Стругацких уже с середины шестидесятых были пронизаны тревожными нотами и задавали читателю непростые вопросы, ответить на которые, оставаясь в рамках господствующей идеологемы, было нелегко. А "Лунная Радуга", "Акванавты" и другие вещи Сергея Павлова? Можно ли утверждать, что в них описан мир победившего коммунизма? Скорее уж это мир конвергенции социалистического и капиталистического блока, за который ратовал в частности Артур Кларк.
Мало оптимистичным выглядит мир будущего и в "Сезоне туманов" Евгения Гуляковского. На Земле существует особая спецслужба, Инспекция внеземных поселений, сотрудники которой оценивают состояние земных колоний на других планетах, и могут принять решение о ликвидации оных, если состояние это признано неудовлетворительным. Заодно пресекаются и сепаратистские тенденции. Разумеется, были и другие книги, более оптимистичные. Например, цикл о приключениях девочки из будущего Алисы Селезневой, созданный Киром Булычевым. Однако это скорее оптимизм счастливого детства, когда взрослые проблемы еще бесконечно далеки. В другом цикле того же автора о докторе Павлыше, люди будущего сталкиваются с самыми настоящими катастрофами и смертями, которые нередко спровоцированы нелепыми правилами, основанными на представлениях о том, что все люди и не люди братья.
Думаю, что кроме идеологической девальвации идеи построения светлого коммунистического будущего в отечественной фантастике, имеет и чисто эстетическую причину. Любой сюжет зиждется на конфликте. Нет конфликта, нет сюжета. Мир светлого завтра максимально бесконфликтен, иначе какое же оно светлое. С первых лет существования советской фантастики, писателям приходилось как-то выкручиваться. Либо подбрасывать в коммунизм мещанина в компании с клопом ("Клоп", "Баня" Владимира Маяковского), либо бороться с иностранными агентами, которые норовят сорвать осуществление грандиозных замыслов советских людей ("Тайна двух океанов" Григория Адамова и произведения многих других писателей), либо сталкивать хорошее с еще лучшим (творчество Владимира Немцова и других), но чаще всего - с неразумными силами природы (творчество Владимира Обручева, Александра Беляева, раннего Ивана Ефремова и многих, многих других).
Острые социальные конфликты, не связанные с противостоянием политических систем пришли в нашу фантастику позже. И пик появления таких произведений пришелся как раз на конец восьмидесятых, начало девяностых годов прошлого века. Трудно сказать, кто из писателей действительно попытался разобраться с грудой проклятых вопросов, что обрушились на наших головы в эпоху Перестройки, а кто просто хотел заработать на модных тенденциях, но несомненно, что та эпоха породила немало интересных и ярких книг. Ведь именно тогда в фантастику пришли такие авторы, как Вячеслав Рыбаков, Андрей Лазарчук, Святослав Логинов, Андрей Измайлов, Михаил Успенский, Любовь и Евгений Лукины, Александр Тюрин, Александр Щеголев, Леонид Резник, Сергей Иванов, Андрей Столяров, Виктор Пелевин и другие.
Что же принесли эти авторы в нашу фантастику? Во-первых, разнообразие. Цензурные и идеологические ограничения уже не сдерживали их. И поэтому они работали в самой широкой палитре жанров и литературных приемов: НФ, киберпанк, сатирическая фантастика, фантастический боевик, фэнтези, мистика, хоррор, городская сказка, альтернативная история. Во-вторых, они сохранили в своем творчестве некоторые традиции советской фантастики, а именно - обостренный интерес к человеку и социуму. В-третьих, их книги чаще всего были весьма неплохой литературой с эстетической точки зрения, особенно на фоне поделок, хлынувших на прилавки, вместе с относительной свободой книгопечатания. Кто из любителей фантастики со стажем не помнит имена Юрия Петухова, Вилли Кона или Эрнеста Малышева?
Вышеперечисленные авторы, вне зависимости от уровня дарования и мастеровитости, оставались в сущности советскими писателями. Они по-прежнему были за все хорошее, против всего плохого. Почти все из них верили если не в светлое будущее, то в неограниченные возможности человека. И искренне полагали, что тематическое, жанровое и стилистическое разнообразие выведет нашу фантастику из застойного болота на широкую равнину, где найдется место и непритязательному боевичку и остросоциальной сатире и пышной сказочности фэнтези и жесткому миру киберпанка. Не правда ли, это очень по-советски верить, что свобода от цензурных ограничений приведет к невиданному расцвету искусства?
Это была роковая ошибка. Как и большинство советских людей, писатели не учли, что рука рынка жестче и беспощаднее руки цензуры. Последняя нередко давала сбои, а порой и работала во благо, пропуская через свои рогатки не только идеологически безупречные, но и по-настоящему талантливые произведения. Рынок работает иначе. Он ничего не запрещает, он допускает к потребителю лишь то, что этим потребителем потребляется. Выяснилось одно, фатальное для многих писателей постсоветской России и других стран СНГ, обстоятельство. Оказалось, что массовому читателю, который еще существовал у нас на исходе ХХ века, вовсе не нужна вся эта остросоциальная и глубоко человечная заумь. Ему подавай приключения в экзотическом антураже, изощренный секс и разноцветную кровищу. И поначалу эту жажду утоляла переводная фантастика, хлынувшая на прилавки.
Потом, когда читатели наелись этого добра, к тому же нередко впопыхах переведенного и плохо изданного, наступило время для писателей нового поколения, причем - не только и не столько в возрастном смысле, сколько - в мировоззренческом. Некоторые из них поначалу даже пытались полемизировать с классиками, подобно Сергею Лукьяненко в книгах "Рыцари сорока островов" и "Звезды - холодные игрушки", но все чаще они стали протаптывать собственные дорожки по той самой широкой равнине на карте Страны Фантазии. В девяностых годах прошлого, в начале нынешнего столетия родилась современная российская или русскоязычная фантастика, наиболее ярко представленная книгами Сергея Лукьяненко, Ника Перумова, Генри Лайон Олди, Марии и Сергея Дяченко, Александра Громова, Вадима Панова, Марии Семеновой, Веры Камши и других.
Бенефис новой постсоветской фантастики следует признать состоявшимся. В нулевых и десятых годах литературно-фантастическая жизнь была довольно пестрой и бурной. Выходили журналы "Если", "Полдень, XXI век", "Мир фантастики". Крупные и мелкие издательства ежегодно выбрасывали на рынок сотни книг, львиная доля которых были новинками, написанными новичками. Громко заявили о себе литературные группировки "Стиратели", "НФ-возрождение" и так называемая "Цветная волна". Проводилось множество съездов любителей и профессионалов фантастики - "Аэлита", "Роскон", "Интерпресскон", "Звездный мост", "Созвездие Аю-Даг" и другие. Вручались литературные премии. Появились первые экранизации произведений современных отечественных фантастов.
Появились и первые межавторские проекты. Сначала это были "Конан" и "Секретные материалы", потом "S.T.A.L.K.E.R.", "Метро-2033", "Проект Аркадия и Бориса Стругацких. Обитаемый остров" и другие. Участие в этих проектах помогало писателям зарабатывать на жизнь, но не более того. Из новой отечественной фантастики, которая по историческим масштабам, только-только родилась, начало стремительно выветриваться индивидуальное начало, не говоря уже о новых идеях и свежих фантдопущениях. Издатель, дабы не рисковать деньгами, стал требовать от авторов использовать максимально упрощенные сюжетные схемы и обедненный лексикон, ибо новые поколения читателей деградировали стремительнее писателей.
В итоге, то самое разнообразие отечественной фантастики, о котором грезили в конце минувшего века, свелось к нескольким направлениям - женская романтическая фэнтези, ЛитРПГ, бояръ-анимэ и попаданцы. Причем, все это может оказаться в одном и том же тексте. Издатели, в своей вечной погоне за прибылью, стараются максимально угодить потребителю, вкусы которого давно уже формируются не чтением, а яркими, движущимися картинками, коими к тому же можно управлять. Литературная фантастика проиграла в борьбе за потребителя кинематографу и компьютерным играм. А теперь еще и уступила место на бумажных страницах более востребованным видам чтения. Отныне она прописалась в Интернете на литплощадках, в виде бессмысленной и беспощадной, а главным образом - бесконечной проды.
Как и ранее, в случае с межавторскими проектами, это сейчас практически единственный способ заработать на жизнь литературным трудом. При этом автор не нуждается в издателе и может получить как материальное, так и моральное удовлетворение, напрямую общаясь со своим читателем. Правда, надо очень много писать и проявлять активность в Сети, продвигая свою продукцию, ну что ж, такова сейчас работа писателя. Похоже, то время, когда литераторы могли позволить себе годами обдумывать свой замысел, тщательно выстраивать фантастическую реальность, поднимать серьезные вопросы, касающиеся развития и выживания нашей расы, безвозвратно прошло. Писатель ныне лишь придаток к словомельнице, столь блестяще описанной Фрицом Лейбером в романе "Серебряные яйцеглавы", причем - не самый важный.
Так что же, состоялось ли превращение самобытной советской фантастики в не менее самобытную российскую? Ответить однозначно на этот вопрос трудно. С одной стороны, если взглянуть на то, какой путь прошла фантастика советская за тридцать лет, то в начале этого пути мы увидим "Аэлиту" Алексея Толстого, а в конце "220 дней на звездолете" Георгия Мартынова. А что было создано в нашей фантастике за тридцать с небольшим лет, что прошли с 1991 года? Не хочу никого обижать. Каждый сам может назвать книги и имена, но по-моему, ничего близкого не то что бы к роману Толстого, но и к роману Мартынова мы не обнаружим. Впрочем, я могу быть слишком пристрастным. С другой стороны ничего еще не кончилось и есть шанс на возрождение отечественной фантастики в ином качестве. Вот только - в каком?