В палате было 6 человек. Две женщины средних лет после операции по удалению желчного, бабушка старенькая с одной ногой, я со своим вечным холециститом и двое порезанных в пьяной драке девиц. Их привезли со свадьбы. Какая свадьба без драки? А без поножовщины? Как живы остались, уму непостижимо. Есть всем запрещено. Никому ничего нельзя от слова совсем. Кишки- дело серьёзное. Бабушке можно все, но она не ходит, и к ней никто не ходит. Ест, что буфетчица не забудет принести. Мне ее, конечно, очень жалко, и я стараюсь бабулю как-то подкормить. Налила ей чаю и дала печенья. Она, по-моему, не поняла. Во всяком случае, не отреагировала никак. Сидит и безучастно смотрит в стену.
- Девки, мне беляши Вовка принес! Кто будет? Тут много!- восклицает громким шёпотом моя соседка Валя.
Рот моментально наполняется слюной и кажется, что она уже течет до пола. Шутка ли, пятый день не жравши. В хирургии больных на голову, то есть, живот, конечно, как лечат? Холод, голод и покой. И сиди, и не кукуй. Мы и сидим. Пей вода, ешь вода. Мне и воду не дают. Капельницы утром и вечером. И все.
- Беляши?- оживилась Нина, после удаления желчного которая,- а бы с'ела, пожалуй.
- А тебе плохо не будет? Второй день после операции? Только вчера бле вала весь день,- покосилась на нее Люда. Та, у которой была такая же операция,- я вот боюсь пока.
- Ну и бойся! А я с'ем! Дай мне беляшик, пожалуйста. А у меня в тумбочке солёные огурчики есть. Кто будет?
Боже мой! Сто лет не ела солёных огурчиков!
Мила с порезанными потрохами молча достала банку кофе и банку шпрот. Все дружно сглотнули. Дело запахло керосином.
Ира достала из-под кровати сумку и достала круг копчёной колбасы. От запаха я чуть в обморок не брякнулась. У меня была только банка вишнёвого компота. Трехлитровая. Которую мы и открыли перочинным ножом, нашедшимся в сумке у Иры.
Пировали мы долго, молча, мыча от удовольствия и с опаской поглядывая на дверь : вдруг войдёт медсестра или какой-нибудь врач учует дивный запах? Слава Богу, никто не заглянул и мы, сытые и довольные, откинулись на кроватях, блаженно и бессмысленно улыбаясь. О последствиях столь буйного помешательства всей палаты как-то не думалось.
Ну, прокапают, если что. Че уж там?
- У меня селедочка еще есть...
Хирургия...Пятый день голода.
В 7.30 утра явился вечно напряжённый главврач Кузьмин, решивший накрыть нас с поличным и проверить тумбочки. Видно, кто-то, всё-таки, стуканул. Наивный! Мы все сожрали вчера, пустые банки Ирка вынесла в туалет и поставила в бачки, рыбьи хвосты от селёдки я лично завернула в пакет от беляшей, а сверху еще и в туалетную бумагу, банку из-под шпрот Люда вышвырнула из окна в туалете. Вот только трехлитровая банка из-под вишнёвого компота, полная набившихся в нее тараканов, торчала у меня под кроватью. Хотела вишни доесть, жалко было выбрасывать...
- Это чьё? Кто додумался принести вишню? Это же хирургия! Скоро на конях будут в'езжать! Чьё, я спрашиваю!- глаза у главного налились красным пламенем и готовы были выскочить из орбит.
- Моё,- невозмутимо ответила я,- специально принесли, я попросила...
- Ага! Компотика захотелось! Вишневого! Вот почему потроха-то воспалилась! Компот она употребляет!- Кузьмин произнёс свою обличительную речь так, будто мне принесли в палату ящик вод яры.
- Тараканы спать не дают. Падают всю ночь на морду лица. А я их боюсь, кричу от страха, всех бужу. Пришлось придумать ловушку для них. Вы бы их хоть потравили...
Кузьмин застыл посреди палаты в нелепой позе, яростно вращая вытаращенными глазами и хватая ртом воздух.
- Это че рт знает, что такое! Быстро все свои животы приготовили! Буду смотреть!
Мы разлеглись на постелях чинно- благородно, вытянули ножки и оголили животики.
Главврач начал осмотр больных, а не их тумбочек. Пронесло.
ПРОДОЛЖЕНИЕ БУДЕТ